Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников
— Кто знает, может, пару часов, а может, всего минут тридцать будет более-менее ясно, — торопливо говорил офицер, идя рядом с Шелестовым. — Пилоты приказ поняли, готовы попробовать взлететь, хотя риск, конечно, есть. Но экипаж опытный, в переделках побывал. Вы не сомневайтесь!
— Нам должны были приготовить снаряжение, — напомнил Шелестов и кивнул на своих спутников, одетых в гражданские костюмы и дождевики. — Мы не можем в таком виде лететь.
— Все необходимое приготовлено и находится в самолете, там, в воздухе, переоденетесь. Вернуть ваши вещи назад, увы, не представится возможным. Сами понимаете, что летите в прифронтовую зону, а у пилотов будет другое задание. И в Москву они вернутся не скоро. Если хотите, упакуйте те же баулы и возьмите с собой.
— Ладно, обойдется, — отмахнулся Шелестов и сразу же подумал о красивых туфлях Сосновского и его белой пижонской шляпе. — Вы лучше скажите про еще одного пассажира. Павел Анатольевич обещал нам помощника…
— Ждет в самолете, — поспешно ответил офицер. — Спит, наверное. Говорят, его с постели подняли.
Люк был открыт, к самолету приставлен легкий трап. «Ну, вот и снова задание, и снова в дождливую ночь, — подумал Шелестов, подняв лицо и посмотрев на ночное небо. — И провожают нас не девушки с платочками, а офицер из госбезопасности. И чем все это закончится, неизвестно. Хотя нет, известно. Группа выполнит задание, любой ценой выполнит, как это было всегда. Ведь опасность слишком велика для страны, значит, надо суметь эту опасность ликвидировать. Вот только с такой мерзостью группа еще не сталкивалась. С мерзостью людей приходилось бороться, но там все проще, потому что противостоят люди, а здесь бактерии. Хотя без людей они ничто, значит, снова главная мерзость — это нацисты, а бактерии это вторичное. Разберемся!»
Оперативники поднялись по трапу в самолет и принялись рассаживаться и осматривать приготовленные для них баулы с вещами и оружием. Здесь была военная офицерская форма, плащ-палатки. Вместо шинелей для оперативников приготовили кожаные куртки. Для каждого пистолет и автомат ППС.
— Надеюсь, с размерами угадали, — проворчал Сосновский, снимая свою шляпу и аккуратно кладя ее на соседнее сиденье.
— Ну, если ты только не располнел в талии, — рассмеялся Коган, снимая пиджак и расстегивая рубашку. — Забыл, что нам уже пару раз так же вот готовили амуницию? У Платова все наши размеры в памяти или в сейфе.
Переодевшись, группа устроилась, насколько это было возможно, на дюралевых сиденьях и попыталась поспать хоть остаток ночи. Шелестов сидел рядом с человеком, который свернулся на сиденье и накрылся солдатским ватником. Оперативник обратил внимание на щуплые плечи и седину в волосах этого человека. Больше ничего рассмотреть не удалось, но и этого было достаточно, чтобы предположить, что с помощником группа еще намучается. Пусть задание и не совсем боевое, но все же физические данные вирусолога не вызывали восторга.
Ночь прошла незаметно. Шелестову показалось, что он только закрыл глаза, как в иллюминаторе стало светлеть. Он поежился и засунул руки под мышки. На востоке горизонт уже был светлым, наступал новый день, и мысли привычно возвращались после сна в рабочее русло. Шелестов снова стал думать о предстоящей операции, о поисках, выстраивая возможные схемы, когда на соседнем кресле зашевелился вирусолог. Мужчина лежал всю ночь в неудобной позе и теперь его тело затекло. Приняв вертикальное положение на сиденье, он потянулся с кряхтением, но потом опомнился, что находится в самолете не один, и, резко обернувшись, испуганно взглянул на Шелестова.
— Подполковник Шелестов, — представился Максим Андреевич, — ваш командир. А вы, стало быть, прикомандированный к нашей группе ученый-вирусолог?
— Да, — кивнул мужчина и тут же поправился, стараясь отвечать по уставу Красной армии. — Так точно! Каратеев Семен Валерьевич. Рядовой Каратеев!
— Не служили? — понимающе заметил Шелестов. — Боевой подготовки никакой?
— Нет, я воевал, товарищ подполковник, — смутившись, но все же твердо заявил ученый. — Я был в Московском ополчении. Негоден был к строевой службе из-за плоскостопия, но в ополчение пошел добровольно. Стрелять умею, приходилось.
— Стрелять, — улыбнулся Шелестов. — Это хорошо. А попадать?
— В мишень, конечно, проще. Все-таки волнение не такое, как в бою. Попадал, иногда даже хвалили. А вот из окопа поначалу стрелял, лишь бы стрелять. Не так страшно, когда сам стреляешь, а не только в тебя. А потом привык. И ненависть помогала. Видел сам, как падали фашисты, в которых стрелял. И уж когда понял, что попадаю, что убиваю ненавистного врага, то и страх стал проходить. Вы извините, что я вам так подробно рассказываю. Просто я понимаю, что я для вас сугубо гражданская личность. Но Родину защищают не только на фронте, но и в тылу.
— Хорошо. — Шелестов похлопал ученого по плечу. — Ваше задание в этот раз, можно сказать, не боевое. Будете оказывать нам помощь в соответствии со своей специальностью. Но не советую расслабляться, думая, что мы в тылу, а значит, в безопасности. Случиться может всякое. Может, и пострелять еще придется. Пистолет-пулемет Судаева, я смотрю, вам выдали.
Говорить было трудно. Все же рев моторов доносился и сюда. И Шелестов ограничился лишь общими вопросами, оставив самое важное на потом.
Садился самолет на полевой аэродром на краю леса. Шелестов, глядя в иллюминатор, не увидел ничего, никаких признаков жизни. Значит, придется ждать, когда за ними пришлют машину. Но когда самолет, пробежав по высокой траве, развернулся на опушке и замер на месте, стало видно, что люди неподалеку есть, и даже поблизости располагается целая аэродромная служба. Просто все очень хорошо замаскировано. И ремонтная мастерская, и кухня, и землянки для личного состава. Когда летчики спустили из самолета металлический трап, к самолету уже спешил плечистый лейтенант, придерживающий рукой зеленую полевую фуражку, которую норовило сорвать ветром от еще вращающихся винтов самолета.
— С прибытием! — крикнул лейтенант, и когда моторы замолчали, козырнул и спросил: — Кто у вас старший?
— Командир оперативной группы подполковник Шелестов, — представился Максим Андреевич.
— Командир роты триста двадцать восьмой отдельной штурмовой бригады лейтенант Борович, — вскинул руку к козырьку офицер. — Имею приказ взять под охрану объект и поступить в ваше распоряжение.
— Рота? — пожимая руку лейтенанту, спросил Шелестов. — Рота — это, конечно, солидно, но нам такое подразделение не нужно.
— От роты, товарищ подполковник, осталось всего два десятка бойцов. Так что, по армейским меркам, у меня и взвода
