Моя Оборона! Лихие 90-е - Артём Март
— Опа, здорово, дед, — улыбнулся мне уже поддатый прыщавый и поправил зимнюю шапку, упавшую на брови.
Остальные рассмеялись, стали подталкивать девчушку к вдоху в баню. Я немедленно щелкнул кнопкой, блокирующей двери Нимфы. Прыщавый схватился за ручку, дернул. Дверь не открылась.
— Че? Дед, ты че? — Удивился он.
— Мы че, как-то не так выглядим? — Выкрикнул рыжий парень, обнимающий девушку за талию.
Я приблизился к разговорной сеточке в стекле.
— Рожи мне ваши не нравятся. С ней, — я кивнул на девушку, — вы в баню не зайдете.
— Че за беспредел? — Возмутился прыщавый, качки поддержали его дружным галдежом, — давай нам сюда менеджера!
— Хрен тебе, а не менеджер. Сами пройдете. С ней — нет.
— Да это девушка моя! — Растолкал всех рыжий.
— Ага. А я дедушка Ленин. Нечего из меня дурака делать.
— Вот сука… — проговорил прыщавый, потом выругался матом и стал дергать дверь. Повозмущавшись еще немного, спортики вышли из тамбура.
— Ну ниче, тут не открыли, где-нить еще откроют, — сказал мне Прыщавый напоследок.
— Виктор Иваныч, а че тут твориться? — Вошел в мой закуток Димка.
Я не ответил сразу. Сквозь толстые стекла входной двери я наблюдал, как они грубо подталкивают девчонку к серебристому солярису, припаркованному на стоянке Нимфы.
— Ничего, — ответил я, — Ану-ка, Дима, подежурь за меня пять минут.
— Что? Вы куда⁈
С трудом я выкатился в тамбур, открыв дверь, выехал на ступеньки и спустился по низкому пандусу.
— Э! — Крикнул я, — девчонку отпустили. Быстро.
— Ты че дед? — Обернулся прыщавый, — чего ты выполз из конуры своей? Вали обратно!
Он набычился и стал между мной и машиной. Не теряя времени, я поехал по февральской слякоти к нему. Прыщавый пошел навстречу. Я ударил первым. Без замаха ткнул того в пах. Качек надул щеки, выпучил глаза и согнулся. Завалился набок.
— Э⁈ Какого хера⁈ — Закричал Жирный и бросился ко мне.
Он успел схватить коляску за подлокотники. Видать, решил опрокинуть меня, но не смог. Потому что я успел схватить его за плечи. Раздался щелчок кости о кость. Это я дал ему лбом в лицо. Жирный замычал, схватившись в свою морду. Споткнулся о корчащегося в грязи прыщавого и грохнулся рядом.
Третий уже успел меня опрокинуть. Это был рыжий. Он разбежался и сбил меня с колес. Вместе мы упали через спинку коляски. Он оказался сверху. Я тут же схватил его за шапку. А потом почувствовал острую боль в районе печени. Еще, еще и еще.
— Ах ты… Мразь… — Прохрипел я, ощущая во рту вкус крови.
В последнее мгновение я напрягся и дал головой Рыжему прямо в зубы, услышал, как смачно хрустнуло.
— М-м-м-м-м! — Замычал он и перевалился на спину.
Я тут же ощупал тело. На боку было мокро. Форма охранника стремительно пропитывалась кровью.
— Что тут такое⁈ — Вскочил на ступеньки Димка, а потом выругался.
— Мужики! Он его порезал! — Заорал Прыщавый. — Порезал! Давай отсюда!
С трудом они поднялись и бросились к машине, оттолкнули от Соляриса девчушку, которая грохнулась попой на тротуар. Колеса буксонули на слякоти, и машина рванулась с места.
— Дядь Вить! — Бросился ко мне Дима, — Еб твою ма-а-а-ать… Да ты весь в крови…
— В печень прилетело, — проговорил я с трудом, чувствуя, как сильно хочется спать. Силы медленно покидали меня сквозь раны.
— Нужно скорую! — Димка достал телефон непослушными руками.
— Не успеют они, — ответил я спокойно.
Я ощущал, как кровь уже пропитала ткань на спине.
— Сука! — Выкрикнул он и, отбросив телефон, принялся запоздало зажимать раны.
— Все нормально, Дима, — ответил я, холодным умом понимая, что сейчас случиться, — все нормально. Только холодно.
— Щас… Щас все будет, дядь Вить.
Димка принялся стягивать с себя бушлат. Я увидел, как подоспела и девчонка. Бледная как смерть она торопливо болтала по телефону. Видать, вызвала скорую.
Последним, что я помню был момент, когда Дима накрыл меня бушлатом. Это оказалось лишним. Холодно мне уже не было.
Армавир. Февраль 1993 года.
Мне было холодно. Пальцы ног замерзли особенно сильно, и я машинально, сквозь полудрему пошевелил ими, чтобы немного разогнать кровь.
Вокруг шумело. Странный белый шум напоминал звук радиопомех. В следующее мгновение резко началась песня: Фаина, Фаина Фаина, Фаина, Файна-на.
Она выбила меня из полудремы, которая, минуту назад, казалось, была настоящим глубоким сном. Или… смертью?
Я вскочил и ударился головой о потолочную обивку салона машины. Глубоко дыша, уселся на месте, стал торопливо ощупывать бок. Тело было сухим. Быстро расстегнул дутую кожанку, в полутьме задрал вязаный свитер, оголив поджарый торс. Ран не было.
— Что? — Проговорил я странно моложавым голосом.
Автомагнитола разрывалась песней группы НА-НА: Ай, где же счастье словно талый снег? Где же, Фаина, твой серебристый смех? Прячешь ты глаза от меня…
— Что за черт? — Проговорил я в недоумении.
В следующее мгновение в голове щелкнула новая очень яркая мысль: «Я чувствую ноги».
— Холодно… — прошептал я, — ногам холодно…
Сам не свой я дернул крючок автомобильной двери и выбрался наружу. Замерзшая слякоть захрустела под… ногами. Изумленный я сделал несколько шагов. Это было невероятно… Просто незабываемо!
— Какого… черта? — Сглотнул я, а потом стал осматривать руки, ощупывать свое тело. Молодое тело. Ни живота, появившегося с возрастом, ни боли в суставах, которая стала следствием долголетних тренировок в зале. Ничего этого не было.
Я торопливо опустился к боковому зеркалу заднего вида, под светом уличного фонаря попытался рассмотреть свое лицо.
— Как? Я же умер, — прошептал я.
Я же умер минуту назад! Но сейчас на меня смотрел… я сам! Только моложе лет на тридцать: яркие, решительные глаза молодого амбициозного человека, волевой подбородок, тонкие губы и короткие черные волосы с легкой челкой на высоком лбу.
— Я что? Сплю? — Прошептал я, или я… спал, и вся эта жизнь старого инвалида в коляске была одним сплошным кошмаром⁈
Тогда я огляделся. Морозная ночь, одинокий уличный фонарь. Моя собственная пятерка жигулей одиноко
