Анатолий Гончар - Пепел победы
Старшего прапорщика начал разбирать смех.
«Это же просто идиотство какое-то!» – подумал он и побрел дальше.
Добравшись до очередного выносного поста, Ефимов нисколько не удивился, заметив воинов, загорающих на солнышке. Сладкая парочка светила на весь лес полосатыми тельниками.
– Мать твою еж! – невольно вырвалось у него.
Приклад автомата сам собой приласкал ближайшего курортника. Ефимов ударил его слегка, скорее для вида, чем всерьез намереваясь причинить боль.
– Товарищ старший прапорщик! – Рядовой Агушев, попавший под тяжелую руку, то бишь приклад «АКМа», взлетел в воздух.
– Господа, вы не охренели? – зашипел Ефимов, усиленно изображая негодование, а на самом деле едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Повальный пофигизм порождал смех, возможно, истерический.
– Какого беса вы в таком виде?
– Так жарко.
– И что с того? Вы где находитесь, в охранении или на пляже?
– Товарищ прапорщик, так ведь никого нет! – искренне недоумевал Агушев, потирающий ушибленное плечо. – Ротный и комбат на планировании…
– Нас предупредят! – заверил Ефимова его напарник старший сержант Прошкин, искренне уверенный в правильности «выбранного пути».
Видимо, чтобы окончательно сразить прапорщика, он в качестве довода повертел в руке сотовый и заявил:
– Нам дневальный позвонит.
Легкое движение, и не самый дешевый аппарат отлетел к корневищам ближайшего дерева. Боец метнулся следом.
– Уф, целый. Вот разбили бы!.. – В голосе бойца и вправду послышалась угроза, или Ефимову это только показалось?
– Заткнись! – рявкнул он.
Слова Прошкина вмиг вернули старшего прапорщика на грешную землю, вызвав немалую злость.
– Убрал телефон, сука! Чтобы я его больше не видел! Замечу в руках во время несения службы, отберу и разобью! Вопросы?
– Нет, – буркнул насупившийся Прошкин, начиная одеваться.
Его напарник уже застегивал пуговицы, впрочем, не слишком поспешно. Таким вот образом он пытался сохранить лицо.
«Ну-ну, пусть сохраняет. – Ефимов мысленно улыбнулся. – На первый раз соблюдем какие-никакие приличия».Видимо, Ефимову в утешение, бойцы, несшие службу на левом фланге, бдили.
– Стой. Три, – окликнула его зеленая кочка.
– Пять, – машинально ответил Ефимов и только потом сообразил, что не назначал пароля.
– Не сходится! – буркнул окружающий ландшафт голосом старшего сержанта Боровикова.
– А пароль «Свои» подойдет? – К прапорщику вернулось хорошее настроение.
– «Свои»? – последовало секундное молчание. – Ну, «Свои» так «Свои», – покладисто согласился Боровиков.
Ветви дрогнули, сержант поднялся и двинулся навстречу прапорщику, лыбясь во всю ширину своего круглого лица. Зашевелился и его напарник, находившийся на небольшом отдалении.
– Пока молодцы! – похвалил Ефимов.
– А почему пока? – делано возмутился старший сержант, крутя из стороны в сторону свой «Печенег».
– А потому, что еще не вечер.
– Ага. – Федор понятливо кивнул, попятился и опять забрался в дебри, до того скрывавшие его фигуру.
«Ладно, будем считать, что теперь охранение несет службу как положено, – решил про себя Ефимов. – Можно возвращаться к основной части группы и посмотреть, что там у нас с дневками».Посыльный из штаба прибежал ближе к полудню. Сообщенная им новость порадовала. Обещанный было смотр мест базирования отменен.
– Саша, собирай фигурки и домики! – скомандовал Ефимов сидевшему на пеньке ефрейтору Зудову, имея в виду условные обозначения, выложенные на макете.
– А рейки куда? – Почесываясь, Сашка рассовывал элементы материальной базы по полиэтиленовым пакетам.
Ефимов задумался. С одной стороны, рейки еще могли пригодиться для следующего макета, с другой, когда это еще будет?
Прапорщик махнул рукой и приказал:
– Пусть здесь остаются.
– Есть! – Зудов довольно заулыбался, тащить рейки в лагерь ему не хотелось.
Ефимов взглянул на часы: двенадцать двадцать пять, через час обед. А в пятнадцать ноль-ноль намечался вывод групп. Пока вроде бы все шло по графику. Это радовало, но не утешало.
– Товарищ прапорщик, а мы действительно в район разведки на вертолетах выводиться будем?
– Говорят, – не стал отрицать Ефимов.
– Здорово! – Сашка радостно улыбался.
Ефимов хмыкнул и проговорил:
– А я вот не люблю летать. Укачивает, особенно последнее время. Как вспомню крайние прыжки с парашютом, так сразу тошно становится. Прыгали мы с «Ан-2». На моей памяти они прилетели к нам первый раз, а до того либо «восьмерки», либо «Ан-12». Я в первом борту. Так сказать, на мясо, ведь первый борт – он пристрелочный. Я, дурак, сам напросился. Как раз самое то, чтобы не спеша добраться обратно до взлетки и совершить второй прыжок. Сели, взлетели, Гад-пилот заложил вираж, мне поплохело. Самолет выровнялся, я поглядел в иллюминатор. Тут летчик помахал крылышками, и я поехал окончательно. В душе только одно желание – скорее выпрыгнуть, а до этого продержаться, не блевануть. Толчок, прыжок, выворачивающий внутренности, сводящее с ума головокружение, правая рука на кольце остается неподвижной, за общей хреноватостью не слышу щелчка прибора, но вот рывок основного купола, медленное падение с мольбой, чтобы скорее закончилось. Надо не забыть осмотреться, развернуться по ветру, поглядеть на землю. А внизу между участками снега блестящая водная гладь – лед! Опускаться на него не хочется, чревато. Эта мысль на какое-то время забивает все прочие проблемы, даже желание поблевать с высоты на фигурки солдатиков, дежурящих на площадке приземления. Тяну стропы управления, подруливая на снежный участок. Есть касание!.. Ноги легко пробивают снежную кашу и по коленки тонут в ледяной воде, покрывающей все поле вокруг. Даже не пытаясь удержаться, заваливаюсь на бок в снег. Парашют мягко опускается следом. Мне везет, ветра нет. Лежу, краем глаза замечаю бойца, бегущего ко мне по площадке приземления. Встаю, на предложение помощи машу рукой. Мол, все в норме. Ловлю себя на мысли, что, если чуть-чуть качнусь, тут же вывернет. Лицо обильно покрыто потом. Медленно, как в тумане, стараясь не делать резких движений, привычно завязываю стропы бесконечной петлей, отстегиваю запасной парашют, достаю и разворачиваю сумку, снимаю подвесную систему, забираю в карман бушлата стропорез, из ранца выдергиваю звено ручного раскрытия и укладываю на дно сумки, все остальное следует туда же. Закинув за плечо автомат, с трудом топаю к рядам парашютов, разложенных на бетонке. Тошнота постепенно отпускает. Увы, ожидание второго прыжка мучительно, стоит только взглянуть на садящийся или взлетающий «Ан-2», меня тут же начинает не на шутку мутить. Наконец бежим к борту. Летчик второго самолета младше, не так опытен. Наверное, поэтому и летим без выкрутасов. Прыгаю! Мутить стало только тогда, когда начали раскручиваться стропы. Все, абзац, вторая серия! Н-да… Как вспомню, так вздрогну. Летать на «вертушке» не хочется, но разве у меня есть выбор?
– Нету. – Ефрейтор Зудов, как последняя сволочь, довольно лыбился.
– Пошли уж, балбес! – скомандовал Ефимов, изображая выдачу оплеухи.
Зудов расплылся в усмешке еще сильнее, двинулся следом.
Вскоре заместителю командира группы известно, что вывод перенесли на девять утра.
«Черт! – мысленно выругался Ефимов. – Опять ожидание…»– Порядок посадки в вертолет обратный. – Личный состав инструктировал лейтенант Кострыкин, Ефимов не вмешивался. – Тыл, вторая тройка ядра, радисты, первая тройка ядра, головняк. Я выхожу последним. – «Крайним!» – про себя поправил его прапорщик, но вслух этого говорить не стал. – Боровиков на турель. Десантируемся как можно быстрее. Федор! – обратился группник к Боровикову. – Ты выпрыгиваешь и сразу же изготавливаешься к бою.
– Только под блоками НУРСов не встань! – добавил Ефимов, и Федор понимающе кивнул.
– Остальные выбегают и занимают круговую оборону, как отрабатывали.
– Вначале по прямой выскакиваете из-под винтов, – наверное, уже в десятый раз напомнил Ефимов. – «Ми-8» все видели, прыгали. Про наклон винтов вперед знаете, не мне вам объяснять, поэтому лишь напоминаю: по курсу вертолета никто не находится. Ясно?
– Так точно.
– Как только вертушка взлетит, бегом к лесу. – Ванек почесал за ухом.
– Боевым порядком, – вновь вмешался Ефимов. – Головняк и так далее. Быстро, но не забывая прикрывать друг друга.
– Радисты и я следуем за второй тройкой ядра. – Ефимов не знал, чем уж так не понравился окружающим новый группник.
Ему самому он не казался непроходимым тупицей. Да, увалень, да, слегка тормознут, но в целом вроде бы вполне адекватен. Разве что голос звучит так, будто доносится из бочки.
– Михалыч, а ты где? – Продолжая почесывать за ухом, Ваня повернулся лицом к своему заместителю.
– С головняком, четвертым. – Ефимов наметил себе это место, потому что оно позволяло рулить авангардом, контролировать направление движения, выбирать маршрут.