Фридрих Незнанский - Последняя роль неудачника

— Почему?

— Это обусловлено частично тем, что основа интеллекта — все же физическая, частично тем, что материал его — эмпирический, чувственный, иначе говоря.

Розанов довольно хмыкнул:

— Продолжай.

Юрий Петрович поскреб затылок.

— Ну… Интеллектуальные силы равномерно растут, доходят до апогея, после чего начинают постепенно же падать, вплоть до… до… идиотизма.

— До маразма, ты хочешь сказать? — хохотнул Розанов.

— Я так не говорил… С другой стороны, материал, которым оперирует ум, то есть знания, опыт, объем информации, есть постоянно растущая величина, растущая, впрочем, только до наступления расслабления ума, когда все это исчезает. Возможно, это смешение в человеке неизменного элемента — характера — с элементом, изменяющимся равномерно в противоположных направлениях, и объясняет различие его черт и достоинств в разные периоды его жизни. Скажем, если взять за среднюю продолжительность жизни человека лет семьдесят, то, с учетом предыдущей моей мысли, этот срок уместно было бы поделить на две части: ну, скажем, четыре к трем. И еще непонятно, какая из них больше влияет на другую…

— Ага! — Розанов удовлетворенно потер руки. — То есть в более широком смысле можно сказать, что первые сорок лет нашей жизни составляют некий текст, а дальнейшие тридцать лет — комментарий к этому тексту, позволяющий нам понять его истинный смысл и связность и сделать выводы.

— Ну, — пожал плечами Гордеев, — если вам так угодно…

— Мне угодно послать тебя в командировку.

Гордеев пожал плечами.

— В другой город, — добавил Розанов, улыбаясь.

— Вот как, — пробормотал Юрий Петрович.

— Точнее будет сказать, Юрочка, — Розанов улыбнулся все шире, — я хочу перевести тебя туда на работу.

— Что?!

— То самое, что ты услышал.

Оказалось, что страховое агентство, которое пострадало, но благодаря усилиям Гордеева вывело мошенников на чистую воду, возглавляют два брата-близнеца — племянники главы администрации славного города Химки, а с ним Розанов неплохо знаком.

И пришлось Гордееву ехать в Химки.

…Только ГИБДД мне сейчас не хватало, с тоской подумал Юрий Петрович, вспоминая, что проехал пост буквально несколько минут назад.

А из «мерседеса», в который он врезался, вывалился детина весом килограммов в сто двадцать. С пассажирского места на Гордеева с любопытством поглядывала хрупкая блондинка. Разглядеть, насколько она хороша, Гордеев не успел.

— Ну че, братан, — рванул рубаху на груди водитель, обнажая какую-то татуировку, — башлять будем или в носу ковырять?!

Гордеев любил квалифицировать людей, сидящих за рулем. И сейчас он решил, что определенно имеет дело с психом. Городские сумасшедшие водители от аналогичных пешеходов отличаются только тем, что рулят. Вид имеют нервный и воинственный, любят прижаться вплотную к идущей впереди машине и страшно матерятся, если она еле плетется. Каждый, кто их обогнал, как минимум продал родину, а на вырученные деньги купил права.

Гордеев, не говоря ни слова, обошел «мерседес» и посмотрел повреждение. Вмятина была основательная — на обеих дверцах.

Ну и влип, подумал Юрий Петрович. Вот ведь ирония судьбы, а? Только на днях сам распутывал дела, связанные со странными ДТП, и нате вам. И ведь некого винить — сам же, как какой-нибудь «чайник», во всем виноват.

Водителю «мерса» на вид было лет двадцать пять — двадцать восемь. Определить его социальный статус для опытного адвоката труда не составило. Прибандиченный, как сейчас говорят, юноша. И что же, интересно, дальше?

— Значит, короче так, — взвинчивая себя, сказал пострадавший от наезда Гордеева водитель. — Сам видишь — проблему мне сообразил на пустом месте. Твое счастье — я тороплюсь. Давай потроши бумажник и разбежимся.

— И… сколько же я должен?

— Сколько должен? Сколько должен?! Да ты хоть знаешь, что я тачку только вчера на продажу выставил?!

Тут Гордееву стало уже совсем не по себе, действительно ситуация — хуже не придумаешь, и претензии этого детины обоснованны, хотя…

Гордеев облизал пересохшие губы и спросил:

— Но сколько вы хотите?

Водитель окинул взглядом свою машину и отрезал:

— На два с половиной косаря ремонт потянет… — Помолчал немного и добавил: — Ну ладно, полштуки скинем на бедность. В общем, гони две тысячи, и я поехал.

Нет, он не псих, неожиданно подумал Гордеев, нет, тут что-то другое…

— Две тысячи рублей? — переспросил адвокат невинным голосом.

— Чего?!

— Я говорю, две тысячи рублей?

— Ты… ну ты…

Гордеев не реагировал на то, что ему «тыкает» сравнительно молодой человек, его сейчас волновало другое. Присмотревшись повнимательней, Гордеев увидел, что «мерседес» его визави явно не новый. И тогда он кое-что сообразил.

— У вас машина десятилетней давности, — сказал Юрий Петрович вполне вежливо.

— Чего?! — еще больше вытаращил глаза детина.

— Вы слышали. — Гордеев уже начал догадываться, что происходит.

— Гони две штуки зеленых, урод, иначе…

— Что «иначе»? — с любопытством спросил Гордеев.

На детину его спокойствие, видимо, произвело отрезвляющее впечатление, но, очевидно, у него был некий план, сообразно с которым он и действовал. Гордеев понял это по ходу развития ситуации.

— Значит, так, — сказал детина. — Обойдемся без ментов. Обоим же лучше, верно? На фига нам менты вонючие?

Гордеев молчал, слушал, что будет дальше.

— Вася, — подала голос девушка, — ну что ты так наезжаешь, разве не видишь, какой интеллигентный человек? — Она наконец вышла из машины, и теперь Гордеев и детина стояли по одну сторону «мерседеса», а она по другую. — Может, правда, ущерб не так уж велик? Пусть платит тысячу, и мы разъедемся, ты не забыл, милый, что у нас сегодня еще много дел?

Блондинка была очень даже ничего, у нее были зеленоватые глаза и родинка на левой щеке.

— Какую тысячу, какую тысячу?! — распалялся детина. — Ты посмотри, что он нам с машиной сделал!

Между тем что Гордеев сделал с машиной, сам детина видеть не мог, потому что стоял по другую сторону. Адвокат это оценил и чуть усмехнулся.

— А я говорю, — настаивала блондинка, — тысячу! И точка!

Ну и парочка, подумал Гордеев. Прямо «добрый следователь» и «злой следователь».

Детина развел руками, как бы уступая женскому капризу, повернулся к Гордееву, но сказать ничего не успел, Гордеев его опередил.

— Ну вот что, — сказал адвокат. — Здесь недалеко пост ГАИ. Точнее, ГИБДД. Я думаю, если мы их вызовем, от ваших тысяч останется пара сотен рублей. Кроме того, вашу машину можно отправить на экспертизу. И тогда…

— Это еще зачем?

— Затем, что, допустим, уже поврежденный участок кузова можно подставить под удар еще разок, и тогда попробуй на глаз установи, сколько раз били в это место. Но вот доказать, свежая вмятина или нет — можно…

— Ты что, баклан? — взбесился водитель «мерседеса», снова рванув на себе рубашку и двинувшись Гордееву навстречу.

— Вася, оставь в покое рубашку, я тебя умоляю, — нервно сказала девица, открывая на всякий случай дверцу «мерседеса».

Гордеев невольно обратил внимание на татуировку под левой ключицей: ангелочек со свечой и надпись: «Святой Отец, спаси и сохрани раба Божьего Ми…». Дальше видно не было, но и так — очень трогательно, подумал Юрий Петрович, пытаясь сохранять хладнокровие, что, однако же, в данных обстоятельствах сделать было непросто. Они стояли уже вплотную друг к другу.

Гордеев сунул руку в карман.

— Да срал я на твою ксиву! — зарычал детина.

Гордеев между тем никаких удостоверений вынимать не собирался — это было обманное движение, отвлекающее от второй руки в частности и от его истинных намерений вообще. Детина, наткнувшись на железный кулак бывшего боксера, согнулся пополам, а секунду спустя Гордеев вывернул его запястье так, что тот очень несолидно взвизгнул, и упер его лбом в «мерседес».

Блондинка от изумления чуть присела и показалась Гордееву еще привлекательнее.

Гордеев сказал детине безо всякого выражения:

— Кое-что люди ошибочно принимают как величину постоянную — например, свои зубы.

— Я… мне… — пробулькал детина.

Гордеев быстро вывернул его карманы, там оказались права на имя Василия Ивановича Кияшко 1975 года рождения. Что ж, надо запомнить.

— Эй! — закричала блондинка. — Мы все поняли, мы уезжаем!

Гордеев с сожалением глянул на часы (на встречу он опаздывал безбожно), впихнул обмякшего детину в «мерседес», сел в свою машину и погнал в Химки…

Остаток дня прошел более-менее спокойно. Организационные вопросы в Химках, которые ему поручил Розанов, Гордеев благополучно решил.

К полудню понедельника Гордеев «пробил» номер злополучного «мерседеса», а заодно и самого Василия Ивановича Кияшко. Хотя «пробил» — не совсем точно сказано, потому что результат получился обескураживающий. Ни одного Василия Ивановича Кияшко 1975 года рождения в Москве не проживало и даже временно зарегистрировано не было. Трое В. И. Кияшко в Москве тем не менее нашлись (Владилен Ионович, Владимир Игоревич и Виктор Илларионович), младшему из них было сорок семь лет, старшему — восемьдесят девять. Номер «мерседеса» оказался и вовсе ворованный, он числился за находящимися в угоне «Жигулями» шестой модели.