Евгений Сухов - Город в кулаке
— Я не знала, что тебе сюда можно приносить… Леня, ты скажи, что тебе нужно… Я в следующий раз обязательно… — сбиваясь, дрожащим голосом начала Лиза. Она, не отрываясь, смотрела на Кулагина, который продолжал сидеть, опустив голову. Чтобы не расплакаться, Лиза с силой сжала маленький перстенек на среднем пальце левой руки, который ей на шестнадцатилетие подарил брат. — Все, что нужно…
— Мне ничего не надо, — прервал ее Кулагин.
Он поднял голову и пристально посмотрел в глаза Лизе.
— Как? — только и смогла растерянно произнести девушка.
Взгляд Леонида ей показался холодным и колючим. Она невольно подернула плечами и еще сильнее сжала перстень.
— И вообще… Тебе не надо сюда ходить, — монотонно продолжил Кулагин.
— Не надо? Ну что ты, Леня? Ты не думай… Я, сколько надо, буду ждать. Я, если надо, за тобой…
— Не надо! — жестко проговорил Кулагин.
В эту секунду он понял, что еще немного, и Лиза расплачется. Леониду было очень тяжело, но он уже решил, чт?о должен сказать девушке. И как бы ни развивались события дальше, на его решение это уже не повлияло бы.
— Мне ничего не нужно. И ты мне не нужна!
— Нет, Леня! Я нужна! Я люблю тебя… И ты… Ты говорил…
— Чего мужик не скажет, когда трахнуть хочет, — спокойно произнес Кулагин заученную фразу. После этого он отвел глаза в сторону и, четко выговаривая слова, словно давая указания, поучающим тоном продолжил: — Вот что, детка, иди отсюда и не возвращайся. Сможешь — прости. А лучше забудь. Лично я таких, как ты, не запоминаю. Да и помнить нечего. Ну, перепихнулись пару раз. Так ведь ты вроде и не против была. Так что не надо здесь трагедию разыгрывать.
— Разыгрывать? — повторила Лиза.
Она не могла поверить в то, что происходит. Каждую фразу Леонида она ощущала физически, как будто он избивал ее словами.
— Свидание окончено, — лениво бросил сержант.
Ему явно нравилось, как ведет себя Кулагин. Он принадлежал к той породе мужчин, которые унижение женщины считают не просто правильным, но и обязательным.
— Я же люблю тебя! — в отчаянии, понимая, что Кулагина сейчас уведут, прокричала Лиза, и слезы хлынули-таки у нее из глаз.
— «Люблю», — Кулагин усмехнулся.
Первый раз в жизни он был сам себе противен, но он должен был довести этот разговор до конца. Леонид медленно поднялся со стула и с равнодушным видом произнес:
— Это не любовь. Не дала бы мне, дала бы другому.
1987 год. Центр Новоречинска Ментовское рандеву
— Людочка, деточка, иди сюда, — Началов обхватил девушку за талию и привлек ее к себе.
На улице было уже темно.
— Да подожди ты! Что ты, как школьник, хватаешься за меня? Пригласил бы, что ли, куда. Посидели бы… А то что? Ты думаешь, форму нацепил, и все можно, что ли?
— А что, по-твоему, я не могу девушку обнять? Я тут не намерен с тобой цацкаться. Я вон вчера троих убийц посадил.
Началов со своей спутницей прошли мимо троллейбусной остановки. Под козырьком стояли двое. Парень беззастенчиво лапал девушку, а та не только не сопротивлялась, но, напротив, поощряла своего кавалера довольными стонами. Люда бросила на парочку мимолетный взгляд и безразлично отвернулась. Выражение ее лица при этом нисколько не изменилось.
— Задолбал ты уже своими уголовниками. Угостил бы шампанским там…
Она приостановилась, наклонилась вниз и расправила сборившие на коленках ярко-бирюзовые лосины. Футболка, подхваченная на талии тоненьким пояском, приподнялась, обнажая стройные бедра. Началов похотливо следил за ее движениями.
— Ладно, пошли, — согласился он.
Молодые люди повернули за угол и спустились по узкой улочке вниз к скверу.
— Здесь есть кафе.
Началов вновь положил руку на талию Людмилы, но уже более настойчиво.
— Это что, та рюмочная за углом и есть твое кафе? «Посошок», что ли? — девушка презрительно скривилась.
— Ну, не хочешь, как хочешь. А я тебя хотел вином угостить. — Андрей немного отстранился, но руку с талии не убрал. — Ты знаешь что, Люда! Я ведь честным трудом зарабатываю. Где я тебя по ресторанам водить буду?
— Хорошо, хорошо. Что ты завелся-то? Я же не говорю, чтобы ты меня «Советским» шампанским угощал.
Они приблизились к рюмочной. Началов пихнул дверь. Стальная пружина, удерживающая дверь в закрытом состоянии, была довольно тугая, и створка едва не ударила его по лбу. Андрей ловко увернулся.
— Вот черт! — выругался он и вошел в помещение.
Девушка последовала за ним. В кафетерии вовсю работали вентиляторы, гоняя из угла в угол прокуренный и пропитанный алкогольными испарениями воздух.
— Занимай любой столик.
Люда прошла к одной из круглых стоек на высокой ноге в центре помещения. В зале, помимо нее и Началова, было пять-шесть посетителей. Преимущественно завсегдатаи закусочной. Мужики откровенно косились в ее сторону, но Люда не обращала на них никакого внимания. Через две минуты к ней вернулся Началов с двумя бокалами вина и блюдцем с дольками мелко нарезанного яблока.
— Это что, «Анапа»? — спросила девушка.
— Вино это. Хорошее. Пей, не рассуждай.
— А у тебя денег вообще, что ли, нет?
Началов раздраженно стукнул по столику кулаком:
— Знаешь что?! Ты… Тебе известно, что проституция у нас запрещена законом?
— Ты что, Андрей, ты за кого меня принимаешь?
— За кого, за кого! Как ведешь себя, за ту и принимаю. Ты пить будешь?
— Ну, ладно, — Люда взяла бокал.
Началов поманил ее жестом:
— Встань ближе.
Она подчинилась.
— Только пей все сразу, — произнес он и тут же предложил тост: — За удачное задержание шайки!
— Дурачок, — парировала Людмила.
Андрей дождался, когда она выпьет вино, и осушил до дна свой бокал.
— Людочка, поехали ко мне?
— А деньги у тебя есть?
Началов замахнулся и с оттяжкой ударил девушку по лицу раскрытой ладонью. Она вскрикнула.
— Еще раз про деньги спросишь… Дешевка!
1990 год. Уральская колония УДО
— И это женский день! Нет, нормально, а? У меня уже яйца пухнут без бабы. Слышь, Леня?
Кулагин даже не повернул головы в сторону Шумского. Лениво потягивая замусоленный окурок беломора, он не отрывал взгляда от сторожевой вышки. В том, как вертухай монотонно расхаживал из одной стороны в другую, Леонид находил что-то завораживающее. И наконец, определил для себя, что именно. Прозрение пришло неожиданно, но определение, сформулированное самим Кулагиным, было абсолютно точным. Порядок! Организованность! Вот что было главным. Вертухай двигался взад-вперед не хаотично, как ему вздумается, а четко соблюдая полученные инструкции. Даже в такой, казалось бы, мелочи. Жизнь по заведенному уставу. Вот чего не хватало там, на воле… Вот чего в свое время не хватило для того, чтобы убийцы его родителей предстали перед лицом закона… Кулагин встряхнул головой и уже не в первый раз за свою жизнь попытался воссоздать в памяти образ отца и матери. Но из этого ничего не вышло.
— Ты оглох, что ли? — Шумский дернул приятеля за рукав.
— Что? — Кулагин обернулся.
— Я говорю, тоска совсем без баб.
— И какие у тебя предложения, Нес?
Они провели в Уральской колонии уже три года. Леонид и сам уже замечал, какой существенный отпечаток наложила на него эта «трешка». Черты лица Кулагина заметно заострились, подбородок стал массивнее, в глазах появился не присущий ему ранее холодный блеск. И душа… Кулагин знал, что с каждым проведенным здесь лишним днем и даже часом его душа неумолимо ожесточается. С ней происходила вполне присущая нынешнему образу жизни метаморфоза. То же самое Леонид отмечал и за Артемом. Но не за Нестором. Странно, но Шумский вроде бы, несмотря ни на что, оставался прежним. Как ему это удавалось и хорошо это или плохо, Кулагин понять не мог.
Он бросил окурок себе под ноги и раздавил его носком ботинка.
— Ну, не знаю, — Шумский поморщился. — Давай замастырим че-нибудь по этому вопросу. У тебя же котелок ништяк варит, братан. Типа, свяжемся с волей, попросим подгон нам сделать… Или еще что… Восьмое марта все-таки. Это ж раз в год бывает, Леня. Перетри с Камсой.
— Хорошо. Перетру.
— Когда? — не унимался Шумский. — Надо сегодня, Леня. Восьмое марта-то сегодня. Говорю тебе, у меня яйца…
— Я уже слышал про яйца, — оборвал приятеля Кулагин. — Угомонись. Сказал — перетру, значит, перетру. Сегодня и перетру. Годится?
Из-за барака бесшумно вынырнул Горшаков и, по выработавшейся у него за последние три года привычке мягко переступать с ноги на ногу, приблизился к товарищам. Кулагин невольно отметил, что Артем уже под кайфом. То ли начефирился с кем-то, то ли успел передернуть косячок, упав на «хвост» к пацанам из седьмого барака. В последнее время такое с Горшаковым случалось все чаще.
