Дмитрий Дубинин - Узурпатор ниоткуда
— Это с каким еще оружием? — не сразу понял я. Все-таки это была уже четвертая бутылка. — Полицейские с оружием за вами гонялись?
— Да, надо было им гоняться… Кто-то заметил и донес. Нас эти черные свиньи терпеть не могут. Хотя сами же открыто говорят, что без иностранной авиации давно бы загнулись.
— Так, а что там с оружием-то?
— Ну, как что? Экспедитору бывает необходимо с собой пиримпимпим таскать. Мало ли что? Это нам приходится почти безвылазно торчать в самолете, а экспедитор мотается…
— В иностранный город с оружием?
— Я разве сказал «в город»? Э, в город не всегда можно, ты прав… Ладно. Слушай, чертовски рад был тебя увидеть… Может, телефонами обменяемся, вдруг что понадобится? Хочешь, какой-нибудь сувенир из Африки привезу?
Толя начал вставать со скамейки.
— Челюсть Бокассы, — мрачно пошутил я. Пиво не спасало меня от мыслей о завтрашнем дне, а сейчас и думать было нечего о том, чтобы идти на биржу труда.
Толя захохотал. Глядя на него, я тоже немного посмеялся, как вдруг Самаев оборвал смех.
— Челюсть… — повторил он. — Слушай, челюсть, а ведь ты по снабженческой части когда-то суетился?
— Было дело, — согласился я.
— Так что же ты думаешь? Иди к нам?
— Куда «к вам»?
— В нашу фирму. И в нашу команду. Экспедитор нам в любом случае нужен.
— Ты с ума сошел! Кто же меня в Африку-то без намордника пустит?
— Авиакомпания «Аэлитас», — уверенно ответил Толя и снова сел рядом со мной. — А что? Ты парень не промах, я ведь помню тебя по Кавказу…
— Тогда все было иначе, — сказал я.
— Согласен. Но рискнуть за хорошие деньги ты можешь?
— Уголовщиной пахнет, — сказал я. — За что, говоришь, ваш товарищ в Конго срок мотает?
— Зато, брат ты мой, такое повидаешь! Африка, Андрюха, это сказка! Сон наяву!
— На каком языке там говорят, в этой сказке наяву?
— На разных… На Западе — португальский в ходу. Французский. На Востоке — суахили. Да это ерунда, примитивный американский там даже пигмеи знают.
— Ты думаешь, я так уж хорошо знаю примитивный американский? И вообще, странно, что кто-то по своей воле подпишется на подобную работу. Если он не сумасшедший.
— I couldn't be crazy, — вдруг сказал Толя.
— But you became such, — словно бы само собой вырвалось у меня.
Толя снова засмеялся:
— Вот видишь! Нет, ты будешь полным идиотом, если откажешься хотя бы поговорить с Робертасом.
— Ты же сам сказал, что он скотина.
— Но он платит мне. И неплохо. А это, знаешь ли, делает любую скотину похожей на человека.
— Давай твой телефон, черт с тобой! — произнес я, доставая мобильник.
— Забивай, — сказал Толя. А когда я снова убрал трубку в карман, предложил:
— По последней? — И, глядя на мое лицо, на котором, видимо, узрел сомнение, добавил: — На сегодня.
Глава вторая
Гул самолета стих окончательно, и над аэродромом воцарилась тишина, нарушаемая только треском горящей древесины и воплями какой-то твари в кустах. Аэродромом теперь это место назвать было еще труднее, потому что из наземных сооружений самое большое почти сгорело, а стоящие поодаль постройки, похожие на хибары масаев, на авиационную инфраструктуру, мягко говоря, не тянули. Там, где наш «Антонов» еще совсем недавно стоял, готовясь к взлету, валялось несколько обугленных досок — все, что осталось от ящиков. Динамит там был, что ли? Ближе к горящему складу лежали убиенные. Вот она, экзотика, обещанная мне Толей, черт бы ее драл…
Я рискнул пересечь летное поле, чтобы пошарить в хибарах. До них оказалось значительно дальше, чем это я поначалу предполагал, и когда минут через десять передо мной выросли два довольно больших сооружения, похожие на складские, я уже представлял себе банки с тушенкой и бутылки с минеральной водой.
Замок на сарае, стоящем слева, не поддавался. Я несколько раз вдарил по нему прикладом, но добился лишь того, что наверху что-то треснуло, а потом меня осыпало мусором и здоровенными пауками. Можно было разломать стенку, но на это бы ушло порядочно времени — постройка хоть и создавалась не на века, но была сделана добротно, а у меня не было никаких инструментов, кроме автомата… Хотя, стоп, у меня вообще ничего больше не было! Даже патронов к этому автомату… И ни капли воды — ведь я даже представить себе не мог, что экипаж самолета способен на подобное коварство!
Действительно, я бы в жизни не подумал, что Дэйв может учинить такую пакость. Пожалуй, только Миколас, да еще, наверное, странный Курт могли сделать что-то подобное. Правда, без разрешения Дэйва самолет ни за что бы не взлетел… Неужели на борту произошло что-то похожее на смену власти?
Думать обо всем этом было нельзя — и без того я чувствовал, что мозг перегревается, а пить хотелось все сильнее. Думать нельзя было и о том, насколько глубока та задница, в которой я сейчас оказался. Не нужно думать и о том, насколько далеко я нахожусь сейчас от дома.
Надо думать только о том, что происходит сейчас со мной здесь — и именно в эту минуту. И что за эту минуту надо сделать.
Замок на двери второго сарая поддался легко, и я вошел внутрь. В сарае стоял джип. Вовсе не «Паджеро» и даже не «Судзуки-Эскудо», а военных обводов открытая машина, довольно древняя и приличных размеров. На тронутой ржавчиной решетке радиатора красовалась трехлучевая звездочка «Мерседеса». Если не ошибаюсь, немцы уже тогда дали подобным машинам название «гелендваген».
Бардачок открылся точно также — только после хорошего удара прикладом по замку. Внутри я обнаружил полевой бинокль и сложенный вчетверо листок бумаги, хорошо потертый и заляпанный. Карта какой-то местности… На сиденье валялась брезентовая сумка, и после проверки содержимого, у меня в руке оказались два ключа на кольце с брелком в виде страшной маски, а также довольно удобный складной нож.
Рядом с рулевой колонкой нашелся замок зажигания. Усевшись на место водителя, я попытался запустить двигатель. Вставил поочередно оба ключа в отверстие замка (второй подошел) и повернул. В моторе что-то щелкнуло. И — будя.
Открыв капот, я осмотрел двигатель. Типичный дизель образца пятидесятых или шестидесятых годов. На вид он казался исправным, хотя и грязным до отвращения. Щуп показал, что уровень масла близок к норме, да и в системе охлаждения обнаружилось достаточно антифриза. Который, возможно, значительно дешевле воды, особенно в полевых условиях. А вот аккумулятор выглядел паршиво… Да уж. Когда кому-то пришло в голову выстрелить поблизости, пуля пробила левое переднее крыло и попала в аккумулятор — не меньше половины электролита вытекло и изуродовало металл кузова. Хорошо, если не пострадали детали подвески.
Походило на то, что этот рыдван с того момента так и стоит без движения. А сколько прошло времени? Два дня? Две недели? Между баранкой и приборной панелью обнаружились частые нити паутины, но я уже знал местных пауков — шустрые они.
И с горючим оказалась проблема. В баках машины вряд ли плескалось больше стакана солярки, в чем я убедился, когда снял поочередно обе крышки. Валяющаяся на земляном полу канистра с открытой горловиной не внушала оптимизма. В ней вообще было сухо, как в пустыне Намиб. И содержимое багажника не сильно обнадежило — набор инструмента, запасное колесо и саперная лопатка. И большое паучье гнездо — как же здесь без этого?!
Я поглядел на техническую и прочую утварь, собранную в гараже. Обычные водительские цацки типа запчастей, домкрата и лебедки. На примитивном верстаке стоит некий электрический агрегат, с клеммами под автомобильный аккумулятор, но на зарядное устройство не очень похожий… Электрический двигатель… Индуктор с регулятором оборотов… Трансформатор… И два длинных провода, прикрученные каждый к стальному раздвижному хомуту, диаметром как раз примерно в толщину лодыжки среднего взрослого человека.
Агрегат почему-то наводил на мысли о машинах, предназначенных для быстрого получения информации путем особо доходчивого убеждения.
Я вышел из сарая. Солнце собиралось закатываться, а в здешних местах вечер очень быстро переходит в ночь. Надо поторапливаться. Тем более что уже смертельно хочется пить…
На трупы смотреть неприятно. Тем более, на трупы людей, убитых лично тобой. И пусть меня жизнь когда-то научила стрелять в людей, привыкнуть к акту убийства, наверное, невозможно. В профессиональные киллеры я, видимо, не гожусь.
Вытряхнув из себя остатки сегодняшнего обеда, я утер физиономию и с большим усилием подошел к очередному мертвецу. У этого на поясе болталась фляжка, а в Африке пригодная для питья вода действительно на вес золота. Я снял наполненную чем-то фляжку с ремня, открутил крышку и осторожно принюхался. Никакого запаха. Я еще более осторожно сделал глоток. Вода, слава тебе, Господи!
