Роберт Крейс - Защитник (в сокращении)
Дрю Рэйн опять посмотрела на Пайка и одними губами прошептала одно слово, как если бы полицейские, медики и дядя ее не видели, словно бы улучив момент, когда кроме них никого нет:
— Спасибо.
Пайк кивнул.
Она тут же перевела взгляд на парамедиков.
— Он поправится?
— Проведем обследование. С такими травмами головы, как у него, раньше чем завтра его не отпустят.
— Я там не останусь. Как только они меня зашьют, я уйду.
Дрю Рэйн подошла к носилкам и посмотрела на него сверху.
— Уилсон, не надо. Пожалуйста.
Хайдек дала мисс Рэйн свою визитку и сказала, что детективы допросят ее дядю в больнице. Парамедики пристегнули Смита к носилкам, и Пайк смотрел, как она уходит вслед за ними.
Хайдек дождалась, когда они уйдут, и обратилась к Пайку:
— Вы верите, что это был диспут по поводу сэндвича?
Пайк отрицательно покачал головой.
— Я вас знаю? Что-то знакомое…
— Нет.
— Ваши татуировки мне что-то напоминают.
На дельтавидных мышцах Пайка было вытатуировано по ярко-красной стреле. Он был в серой футболке с обрезанными рукавами, обнажавшими стрелы. Солдатские солнцезащитные очки, черные и блестящие, как крылья жука, скрывали его глаза, но стрелы на руках светились, как неоновые вывески. И указывали вперед. Росту в Пайке было шесть футов один дюйм, весил он чуть больше двухсот фунтов, и его руки бугрились мускулами. Волосы он стриг коротко, оставлял всего четверть дюйма, кожу его покрывал темный загар, костяшки пальцев были загрубелые, в шрамах.
— Большинство, увидев такое избиение, бегут без оглядки. Чем вы занимаетесь, мистер Пайк?
— Я бизнесмен.
— Угу.
Если она и заметила бугор там, где он прятал один из двух пистолетов, что были при нем, то не подала виду. Протянула свою визитную карточку:
— Вероятно, вас будут расспрашивать детективы; но пока, если придет какая-то мысль, звоните мне.
Пайк взял карточку, и Хайдек ушла вслед за Макинтошем к патрульной машине.
Парамедики открывали задние дверцы «скорой помощи», а Дрю Рэйн стояла рядом с дядей, держа его за руку и что-то говоря. Наконец она отошла, и врачи задвинули носилки в машину.
Дрю Рэйн проводила глазами «скорую помощь» и поспешила в магазин.
Пайку не понравилось, как она спешила. Он подумал: она словно бы спешит спрятаться.
— Почему он солгал? — спросил Пайк.
Она вздрогнула, потом улыбнулась и зашла за прилавок.
— А как вы думаете? Он боится, что они вернутся.
— Они уже здесь были?
Она выключала обжарочные аппараты, закрывала крышками металлические контейнеры с приправами и при этом говорила. Уилсон говорил так, словно он из Нью-Йорка; ее выговор был гораздо мягче.
— Такие люди всегда возвращаются.
— Если вы думаете, что они вернутся, надо сказать об этом полиции.
Она наклонила голову к плечу.
— Я думала, вы и есть полиция.
— Нет. Просто шел мимо.
Она снова улыбнулась, протянула руку через прилавок:
— Дрю Рэйн. Зовите меня просто Дрю.
— Джо Пайк.
Они пожали друг другу руки, и Дрю вернулась к работе, через плечо говоря:
— Как хорошо вы поступили, мистер Пайк, пришли на помощь. Спасибо вам. А теперь, я не хочу быть грубой или неблагодарной, но я должна закрыть закусочную, чтобы ехать в больницу.
Пайк кивнул, подумал, что здесь его ничто не держит, но почему-то не ушел. Взглянул на ее руки. Обручального кольца не было.
— Поговорите с полицейскими.
— Все с нами будет в порядке. Вы не знаете моего дядю. Наверное, он их как-нибудь обозвал.
Она сложила металлические контейнеры в коробку, отнесла в кладовку. Когда она скрылась, Пайк написал в блокнотике для заказов, который нашел рядом с кассой, свое имя и номер мобильного.
— Я вам оставил свой телефон. Понадоблюсь, звоните.
Она ответила из кладовки:
— Ладно. Еще раз спасибо.
Пайк вернулся к своему джипу, но не уехал. Он нашел переулок позади закусочной Уилсона, остановился в дальнем его конце и стал ждать. Через несколько минут вышла Дрю Рэйн, заперла дверь и направилась к серебристому «терселу». Пайку показалось, что она сильно озабочена.
Он некоторое время посидел в джипе, потом вылез и примерно квартал прошел пешком. Смотрел на людей на тротуарах, смотрел на людей, что сидели за рулем проезжающих машин.
Пайк был напротив заправки, на другой стороне улицы, когда мимо него медленно проехал темно-бордовый «монте-карло» с открытыми окнами. На переднем сиденье — двое молодых мужчин, на заднем — еще один, все трое — с бандитскими татуировками и лицами как только что из тюрьмы. Проезжая, они уставились на Пайка, и он ответил им таким же взглядом.
Тот, что на заднем сиденье, изобразил рукой пистолет, прицелился и нажал курок.
Пайк проводил их взглядом, вспоминая, как Дрю Рэйн спешила спрятаться.
Такие люди всегда возвращаются.
Нет, подумал Пайк. Они не возвращаются, если тебя боятся.
Вообще процедура была такая: Хайдек докладывает начальнику своей смены, что потерпевшего и подозреваемого везут в больницу. Начальник смены передает ее рапорт в отдел расследований, который посылает детективов в больницу, поговорить со Смитом и Мендосой. Если же Мендоса откажется сотрудничать, детективы позвонят Пайку и договорятся о беседе, все это тихо и дружелюбно. Но в случае с ним, понимал Пайк, все будет иначе. Стоит только кому-нибудь вспомнить его имя, и детективы поступят иначе и иначе отнесутся к этому делу.
И он оказался прав.
Через восемь часов после того, как Пайк играл в гляделки с пассажирами бордового «монте-карло», он вернулся домой и на парковке обнаружил двоих детективов. Пайк жил в охраняемом кондоминиуме в Калвер-Сити. Чтобы попасть на территорию комплекса, требовалось открыть ворота ключом-картой, но однако же вот они, двое детективов, мужчина и женщина, ждут его в «краун-виктории» с затемненными, надо ли говорить, стеклами.
Пайк въехал, а они вылезли из машины и стояли, вытащив свои жетоны, ожидая, когда он вылезет из джипа. Детективу мужчине было за пятьдесят — одутловатое лицо, редеющие рыжие волосы, синяя ветровка. Женщина была лет на пятнадцать моложе, черноволосая, черноглазая, в темно-синем брючном костюме. Пистолет оттопыривал полу жакета, и она стояла, держа руку на изготовку, словно должна вот-вот его выхватить и стрелять. Она явно нервничала. Пайк подумал, интересно, чего ей про меня наговорили?
Старший представил его женщине, словно показывая зверя в зоопарке:
— Джо Пайк. — Потом, чуть погромче, обратился к Пайку, словно Пайк был зверь забывчивый: — Когда мне сказали, что это ты, я подумал: хорошо, если он меня не пристрелит, значит, день удался.
Кажется, они знакомы, но Пайк его не узнавал.
Детектив уловил замешательство Пайка и поднял жетон выше, чтобы Пайку было лучше видно.
— Как, Пайк, ты меня не помнишь? Джерри Баттон из Рампарта. А теперь — с Пасифик-стейшн. А это детектив Футардо. Мы насчет дела о нападении на Смита, так что не стреляй, ладно?
Упоминание о Рампарте сработало, но Джерри Баттон не имел почти ничего общего с тем шустрым молодым полицейским, который остался в памяти у Пайка. Тот Джерри Баттон был патрульным в рампартском отделении, а Пайк только-только пришел служить в полицию. Они относились друг к другу дружелюбно, но друзьями не были. Когда Пайк ушел из полиции, Баттон стал его избегать, впрочем как и большинство его приятелей-полицейских.
Пайк прочел их удостоверения. Футардо оказалась детективом первой ступени, из чего Пайк сделал вывод, что в отделе расследований она новичок. Баттон стал уже детективом третьей, высшей, ступени. Слишком уж высокий чин для простой драки.
— Как там мистер Смит? — спросил Пайк.
Баттон не ответил.
— Ты носишь пистолет?
— Два. И два разрешения.
Баттон толкнул локтем Футардо:
— Говорил я. Он всегда вооружен.
Пайк стал молча смотреть на Баттона и смотрел, пока тот наконец не поднял руки.
— Давай войдем и поговорим о том, что произошло.
— Можно и здесь поговорить.
— Здесь, на парковке?
— Да.
Баттон жестом велел Футардо достать блокнот:
— Хорошо, значит, здесь. Расскажи, что случилось.
Пайк последовательно рассказал обо всем, точно так, как рассказывал Хайдек, включая описание второго бандита и прибытие «скорой помощи» и полиции. Футардо быстро записывала, но Баттон, казалось, скучал, словно уже слышал это раньше. Он бросил взгляд на Футардо.
— Ладно, давайте смотреть фотографии.
Футардо вытащила из кармана жакета конверт, а из него — несколько листов. На каждом — фотографии мужчин двадцати-тридцати лет примерно одинакового роста и веса. Поскольку на каждом листе было по шесть фотографий, они назывались «шестерками».
