Чингиз Абдуллаев - День луны
Парамонов по-прежнему сидел в автомобиле, ни на что не реагируя. Он лишь видел, как Звягинцев задержал обычную машину, и теперь лениво ждал, когда закончится разговор задержанных с офицером ГАИ.
Звягинцев на всякий случай отдал честь и громким голосом представился:
— Старший лейтенант Звягинцев. Ваши права, пожалуйста.
Теперь все зависело от действий водителя.
Если он достанет из кармана красную книжку, придется их отпустить. Если начнет просить прощения за неизвестное нарушение, можно будет оштрафовать. Но почему у этого водителя такие неприятные холодные глаза?
Произошло непонятное. Водитель достал из кармана свои права и протянул их Звягинцеву. Старший лейтенант, несколько смутившись, взял документы. Все произошло совсем не по тому сценарию, как он для себя наметил. Придется смотреть эти документы и выяснить, в чем тут дело.
А «дачник» по-прежнему возился со своими кроссовками.
— Вы нарушили правила дорожного движения, — напряженным голосом сообщил Звягинцев, — не затормозили вон у того поворота.
Вам это известно?
— Да, — подтвердил хладнокровный" водитель с неприятными серыми, очень спокойными глазами. Сидевшие сзади двое молодых людей молча смотрели на старшего лейтенанта.
«Почему ни один из них не сидит рядом, — мелькнула неприятная мысль. — Или он просто их водитель?»
— Я должен выписать квитанцию о штрафе, — еще более нерешительно сказал Звягинцев. Для себя он уже решил, что нужно действовать только по закону. Может, они из охраны Президента или из еще какой-нибудь неприятной организации.
— Мы можем заплатить штраф, — спокойным голосом предложил водитель.
— В сберегательную кассу, — строго кивнул уже окончательно определившийся Звягинцев, — сейчас я вам выпишу квитанцию.
— Давай, — кивнул его собеседник, словно разрешая ему это сделать. Старший лейтенант нахмурился. Может, он ошибается. И это просто обычные загулявшие «качки» из охраны какого-нибудь бизнесмена. Обычные права. На имя Леонида Вишнякова. Может, все-таки что-то не так?
— Вы не дали мне документы на автомобиль, — напомнил Звягинцев.
— Да, — подтвердил водитель, — не дал.
Сейчас дам.
И почему-то не полез в карман, а поднял газету с переднего сиденья. Звягинцев не успел даже понять, что именно происходит. Он не успел даже испугаться. Водитель поднял огромный револьвер, и в самый последний момент старший лейтенант с ужасом понял, как именно он ошибался и почему этот водитель был так спокоен. Выстрел прямо в упор мгновенно разбил лицо, отбрасывая офицера ГАИ от машины. Парамонов, увидевший, что произошло, повернулся назад, пытаясь достать с заднего сиденья автомат. Ему повезло, он сразу схватился за оружие и даже успел открыть дверцу автомобиля. Но стоявший рядом «дачник» вдруг поднялся — и трижды выстрелил из пистолета, отбрасывая его прямо в автомобиль.
Парамонов еще дышал, когда кто-то подошел к нему и грубо вытащил, опуская на землю.
— Все равно машину испачкали, — раздался чей-то недовольный голос.
— Я не мог ждать, пока он вылезет из автомобиля с автоматом, — ответил другой, — он бы разнес вас всех на мелкие кусочки. Мы и так много времени потеряли, пока вы болтали с этим старшим лейтенантом.
— Этот еще, кажется, жив, — сказал первый голос.
— Скоро не будет, — уверенно сказал второй.
Парамонов не испытывал боли. Ему не было даже страшно. Последние его мысли были о семье. Ему было их жалко. Он еще успел почувствовать, как кто-то подошедший заслонил ему восходящее солнце и, наклонившись, выстрелил в сердце. И больше он ничего не почувствовал.
— Трупы нужно будет спрятать, — приказал «дачник». — Сукины дети, вы нам чуть все не испортили. Опоздали на десять минут.
— Зачем? — удивился кто-то. — Какая разница! Все равно через час все будут об этом знать.
— Все равно нужно спрятать трупы. Нельзя оставлять здесь этих офицеров. Иначе у нас не будет в запасе и этого часа.
Москва. 6 часов 18 минут
Тяжелая дверь медленно открывалась. В руках у подполковника был небольшой контейнер, полученный им в хранилище биологического оружия. Перед тем как дать разрешение на открытие двери, дежурный тщательно проверил еще раз идентификацию всех офицеров, время их прохода в хранилище. Сравнил фотографическое изображение на компьютере с оригиналами, хотя прекрасно знал, что посторонние здесь не могли появиться. Проверил шифр, набранный старшим из офицеров. И лишь затем дал команду на открытие двери.
Контейнер был помещен в специальный чемоданчик, защищенный пластинами. После чего трое офицеров прошли в специальную камеру, где их необычные костюмы были подвергнуты тепловой обработке. Затем еще одна камера, проверяющая их на наличие возможных микробов. В третьей камере они оставили свои тяжелые костюмы. Теперь, по правилам, нужно было пройти через душевую. Привычная процедура доставляла удовольствие. Наконец через двадцать минут они вышли из душевой, получив свои привычные костюмы.
Необычный чемоданчик уже ждал их в комнате начальника хранилища. Дежурный полковник передал папку с документацией подполковнику Ваганову. Тот привычно расписался в получении. Оба сопровождавших его офицера терпеливо ждали окончания формальной процедуры.
Путь наверх был таким же долгим. Даже в лифте, поднимающем их наверх, к поверхности земли, были установлены специальные приборы наблюдения, позволяющие слышать и видеть все, что творится в кабине лифта. И это несмотря на то, что в кабине лифта был свой штатный «лифтер» — прапорщик, который регулировал движение лифта. Однако в случае необходимости дежурящий внизу офицер мог заблокировать основной лифт.
Но в этот раз, как и обычно, все было спокойно. Трое офицеров и их сопровождающий благополучно поднялись наверх. Прошли еще два пункта контроля. И лишь затем оказались у выхода, где подполковник еще раз расписался в получении своего смертоносного груза. И только тогда мощные железные ворота дрогнули и начали отходить в сторону, офицеры вышли во внутренний двор, где находилось несколько автомобилей.
У дверей стояла машина ГАИ с двумя офицерами дорожной милиции. Тяжелая машина «БМП» с отделением охраны, состоящим в основном из солдат контрактной службы. И бронированный автофургон фирмы «Крайслер», изготовленный специально для перевозки особо ценных грузов и приобретенный прямо с завода-изготовителя. Броню «Крайслера» не сумел бы пробить и крупнокалиберный пулемет, а дополнительные стальные перегородки гарантировали внутренность машины от повреждений даже в случае лобового столкновения с какой-либо встречной машиной. Только в таком защищенном автомобиле и можно было перевозить контейнер. По строгим правилам перевозки подобных грузов за рулем «Крайслера» должен был сидеть офицер. Капитан Буркалов достал ключи, проходя к автомобилю.
Рядом с ним должен был сесть еще один офицер — командир группы сопровождения. В бронированный салон автомобиля осторожно забрались подполковник Ваганов и майор Сизов.
Подполковник не выпускал из рук чемоданчика, уже надев привычные стальные наручники, связывающие чемоданчик с его рукой, на правое запястье.
И только тогда, когда они оказались в автомобиле, подполковник Ваганов включил переговорное устройство внутри машины, разрешив капитану Буркалову начать движение к аэродрому. До площадки, где их ждал специальный самолет, было не так далеко, всего около шести километров. Первым выехал автомобиль ГАИ. За ним бронированный «Крайслер» с четырьмя офицерами в машине. Сразу за ними шла БМП. Это был экспериментальный образец БМП-3, уже прошедший испытания во время боевых действий на полях Чечни. На улице к ним присоединилась еще одна машина ГАИ, которая замыкала движение. Четыре автомобиля, выстроившись в одну колонну, ехали по направлению к военному аэродрому.
В этот ранний час на улицах Москвы почти никого не было. Если в обычные дни к семи часам утра уже начинает постепенно возрастать интенсивность движения, чтобы достигнуть своего дика через полтора-два часа, то в воскресные дни это правило не срабатывает. В такие дни даже к девяти часам утра на улицах города бывает довольно мало автомобилей. И тем более их почти не бывает в семь часов утра, когда большинство горожан еще отдыхают.
Именно поэтому подобные перевозки всегда проходили в ранние, предрассветные часы воскресенья, чтобы исключить возможности любого случайного столкновения или аварии, которая могла бы иметь роковые последствия Хотя трудно было себе представить автомобиль, способный протаранить бронированный «Крайслер» или, столкнувшись с ним, причинить ему существенные повреждения. Но строгие правила работы с очень опасным грузом запрещали перевозить эти смертоносные контейнеры в другие дни и часы. А разрешение на перевозку мог дать только начальник управления или один из его заместителей.
