Сергей Самаров - Боевая стая
Фигуры работников экспедиции под светом луны торопливо удалялись. Но долго наблюдать за уходящими тоже надоело, тем более что темнота уже начала скрывать их очертания.
Наконец в ответ на стрельбу спецназа послышались и ответные активные автоматные очереди. Значит, начинается бой. Бандиты подошли и, как планировалось, нарвались на засаду. Но путь для них открыт только в одну строну, надо было или погибнуть, или прорваться. Они, естественно, стремились ко второму. Спецназ же не хотел дать им такую возможность.
– К бою! – повторил капитан общую команду, уже прошедшую по цепи, хотел уже сам привычное место среди камней занять, как вспомнил вдруг о солдатах, отправленных в засаду на тропу, и вышел на открытое место, чтобы сделать им знак.
В ответ на поднятую руку командира роты и на многократное сжимание и разжимание кулака, что означало команду «Ко мне!», трое бойцов вышли слева от тропы и быстро двинулись в сторону Шереметева. Но с другой стороны, где тоже должны были прятаться трое солдат, никто выйти не поторопился. Капитан повторил свой знак, хорошо знакомый всей роте, но за камнями стояла тишина. Кричать и звать нельзя, чтобы не обнаружилось место расположения основной засады.
С левой засады подошли трое бойцов.
– Остальные где? – спросил Шереметев, чувствуя, как что-то засосало под сердцем, словно непонятная тоска вдруг подступила.
– Мы не слышали их. У них своя позиция, – объяснил младший сержант.
– На позицию, – сделал капитан указующий знак рукой, а сам заспешил вниз по тропе.
Двадцать шагов – расстояние небольшое, и капитан преодолел его за несколько секунд. Первого солдата нашел почти сразу. Тот лежал на спине, раскинув руки, и смотрел на луну пустыми замершими зрачками открытых глаз. В этих зрачках отражалась и светилась луна, но она тоже имела матовый оттенок смертной пелены. У солдата было зверски разорвано горло, и непонятно, каким именно орудием совершено убийство. Горло было не перерезано, а именно разорвано, и по жухлой траве, пробивающейся между камнями, и по самим камням растеклась черным пятном лужа крови.
Второй солдат нашелся в четырех шагах ниже, третий – ниже еще на три шага, и он единственный из троих лежал лицом вниз. Все три солдата погибли одинаковой смертью.
Странно было даже предположить, что никто из них не услышал момента нападения и не поднял тревогу. Вариант одновременного нападения рассматривать было трудно, потому что рана была слишком характерная и наносилась, видимо, одной и той же рукой. Вообще, в этой ситуации со страшными ранами что-то жуткое и мистически непонятное. Но капитан Шереметев не из тех людей, кто боится непонятного. Он был уверен, что всегда все можно объяснить, если иметь факты. Хотя бороться с непонятным и трудно, но только до тех пор, пока оно не станет понятным.
Первой мыслью командира роты было броситься вдогонку за профессором и его людьми, потому что подозрение в первую очередь падало на них. Вспомнилось и интуитивное желание послать в спины членам группы автоматные очереди, но тут же вспомнилось и то, как Григорий Владимирович сам наблюдал в бинокль за профессором и хорошо при этом видел, как вся троица прошла мимо засады, ничего не заметив и ни на кого не нападая. Значит, и винить профессора вроде бы не в чем. А бандиты были уже рядом. На правом фланге шла активная перестрелка, осложненная тем, что луна полностью закатилась за облака. Но бандитов, даже если они всеми силами пошли в атаку, все равно было значительно меньше, чем спецназовцев, так что навряд ли произойдет лобовая атака. Так, постреляют, убедятся, что перевал закрыт, и вынужденно уйдут вниз – если смогут уйти. А там их уже, наверное, ждет подошедший спецназ внутренних войск.
Что касается погибших в засаде солдат, то объяснить их невнимательность к действиям со стороны тоже можно, поскольку они «охраняли» своего командира роты, все внимание их было направлено на профессора со спутниками, поэтому и не заметили, как кто-то подкрался к ним. Вину за их гибель капитан Шереметев готов был взять на себя даже официально, а неофициально уже взял. Но случившееся вовсе не выбило его из равновесия и не сломало боевого духа. Он сразу отреагировал на какое-то движение неподалеку, поднял глаза и увидел троих бандитов, медленно, словно сонные мухи, передвигающихся в темноте от камня к камню. Бандиты шли к перевалу. Наверное, их было больше, но капитан увидел только троих.
Свой автомат Шереметев поднимал так же медленно, как передвигались бандиты. Он хорошо знал, что периферийное зрение реагирует только на быстрое движение в стороне, медленное же остается за диапазоном визуального контроля. Но как только автомат оказался на нужном уровне и приклад прижался к плечу, капитан уже не медлил. Пуль было выпущено девять штук – по три в каждой из трех очередей, и через короткий промежуток времени еще три пули догнали четвертого бандита, который не выдержал напряжения после гибели товарищей и побежал вниз. Автоматная очередь свалила его и заставила катиться по склону прямо по камням, которые местами было ломаные и очень острые. Впрочем, бесчувственному телу от таких камней больно быть уже не могло…
2
Две группы общей численностью в девять человек были уничтожены при попытке прорыва через перевал. Агентурные данные, впрочем, сообщали о банде в девятнадцать человек. Спецназ внутренних войск ряды бандитов проредил, погнав к перевалу двенадцать бандитов и уничтожив семерых. Прочесывание леса на склонах, в долинах и в ближайших горах в поисках оставшихся троих взял на себя отряд «краповых» беретов, пришедший по следам банды. У «краповых» тоже были потери, но не сравнимые с потерями спецназа ГРУ – только двое легкораненых, которые даже строй не покинули и после перевязки продолжали участие в операции.
Начальник штаба батальона майор Коваленко вызвал за «грузом 200» вертолет. Причем к «грузу 200» в данном случае относились и бандиты, и военные разведчики. Гонять за ними вертолет по отдельности никто не позволит, как ни обидно бывает укладывать рядом тех и других. Когда совсем рассвело, ожидая прилета вертолета, вокруг погибших солдат собрались оба взвода вместе с командирами. Здесь же стояли два майора «краповых» и радист их отряда. Майоры руководили прочесыванием ближайших территорий по рации. Присутствие командиров отряда спецназа внутренних войск на перевале показалось капитану Шереметеву странным, сам он обязательно лично бы участвовал в поисковых мероприятиях, но в разных родах войск разные методы ведения боевых действий, и вообще было не время интересоваться чем-то посторонним. Хотя такой интерес естественен. Подсознание, пытаясь уберечь человека от стресса после гибели сразу троих солдат, не дает мозгу сосредоточиться, отвлекает его на посторонние размышления, мешает насущные мысли логически выстроить и исчезает только через несколько часов, когда все ощущения слегка притупятся. Только тогда оно позволит человеку ясно соображать и осознавать происшедшее.
Капитан пытался соображать быстро, но это плохо получалось. Самое большое недоумение вызывали рваные раны на горле солдат. Даже если смерть сразу после раны не наступает, то наступит через десяток секунд от потери крови. С такими ранами долго не живут. Через сонную артерию идет приток крови к мозгу, и через горло способна вытечь из человека практически вся кровь. Кроме того, с разорванным горлом не крикнешь, не подашь сигнал тревоги. Это объясняло, почему никто не сумел предупредить других об опасности. Вообще-то, майор Коваленко рассказал, что знает в спецназе ГРУ нескольких офицеров, умеющих ударом двух пальцев пробивать горло и сонную артерию. Теоретически этот удар знал почти каждый офицер, но исполнять его умели только единицы, да и то не в каждой бригаде находились такие спецы. Но там горло пробивалось только до сонной артерии, а вторая сторона горла оставалась целой. Здесь же впечатление было такое, что каким-то предметом с острыми зубами хватали за горло, зажимали и рвали его на себя. По крайней мере, так подумал майор Коваленко, когда бинтом стер кровь с горла одного солдата, чтобы лучше рассмотреть характер ранения.
– Не понимаю, – сделал он вывод, – я с таким не встречался.
Старший из «краповых» майоров склонился над телом:
– Помню, в первую чеченскую войну мы бандита поймали. У него одна рука ампутирована, а вместо нее протез был, с когтями, как лезвия. Запросто горло человеку рвал.
– Ты предполагаешь, что в банде Борзова три таких инвалида? – криво усмехнулся Коваленко. – И напали они одновременно, и удары наносили синхронно, как роботы? Что-то я сомневаюсь. Скорее, кто-то один, очень умелый, поочередно нападал на каждого.
– Что это? Что за звуки? – спросил вдруг старший из «краповых» майоров, поворачиваясь в сторону перевала, где спецназ ГРУ, уже освободив его, снял засаду.
