Евгений Сухов - Уловка медвежатника
– Возможно, – не стал вдаваться в подробности Родионов. – Сразу через стену находится банк, который меня интересует.
– Точно, есть там банк! – обрадовался Макарцев.
– Вы должны будете пробить эту стену. Через проем занести оборудование. Вскрыть двести четвертую комнату, в которой располагается хранилище, в ней и находится сейф, который нас с вами интересует. Все бумаги, которые будут там, возьмете с собой. Вынесете в обычных рабочих мешках, загрузите в экипаж и уедете по адресу, который я вам дам. Утром я заберу у вас все бумаги и расплачусь.
– Что это за бумаги?
– Это не должно вас интересовать.
– Но мы их, так или иначе, увидим.
– Хорошо, – после паузы отвечал Родионов. – Это процентные бумаги.
– На какую сумму?
– На два с половиной миллиона рублей.
– Ого! И за это вы предлагаете нам всего лишь пять тысяч рублей?
– Жадность еще никого не доводила до добра. Вам это известно? – все тем же равнодушным голосом поинтересовался Родионов.
– Мне бы хотелось компенсацию за риск.
– Сколько вы желаете?
Взгляд медвежатника вильнул, зацепив в дальнем углу зала студента с гимназисткой. Широкая смугловатая ладонь парня с нежностью поглаживала белоснежные девичьи пальчики. В чем-то им следовало позавидовать.
– Я бы хотел еще столько же.
– Договорились. Но это будет после того, как вскроете банк. И больше не станем возвращаться к этому разговору. – Перевернув листок бумаги, написал несколько слов: – Будете жить по этому адресу. После дела отсидитесь в нем с недельку, а потом можете отваливать куда хотите.
Подняв листок бумаги, Макарцев внимательно прочитал адрес:
– Я не слышал такой улицы. Где она находится?
Хмыкнув, Савелий произнес:
– Вот и прекрасно, что не слышали. Находится она на самой окраине. Вы будете жить в частном доме. Хозяева съехали с год назад. Так что никто за вами следить не станет. А добраться… Скажете ямщику, он довезет. Так что жду от вас результатов, господин Макарцев. – Савелий поднял со стола шляпу. – И не советую меня дурачить. Это вам может дорого обойтись.
– Я шнифер с репутацией, – с достоинством отвечал Тимофей Макарцев. – Меня половина Москвы знает.
– Наслышан… Однако такие деньги кому угодно могут башку замутить.
Насупившись, Макарцев отвечал:
– Ко мне это не относится. Как мне вас найти, если потребуется совет?
– Связь будем держать через Анну. А пытаться разыскакивать меня самому я бы вам не рекомендовал.
Вечером Савелий Родионов встретился с Мамаем.
– Узнал, где он живет?
– Узнал, хозяин, – кивнул верный слуга. – На Острожье, у хозяйки.
– К нему кто-нибудь приходит?
– Барышня к нему приходит одна, – улыбнувшись, добавил: – Красивая. Замужем.
– Как определил? По кольцу?
– Оглядывается, хасяин, – охотно отвечал Мамай. – Окольными путями шла. А потом в двери юркнула. Так только замушжние барыщшни худеют.
– Понятно, – кивнул Савелий, – не спускай с него глаз.
– Сделаю, хозяин.
– Будь везде, где бы он ни находился. Что-то мне не все в нем нравится.
Глава 3
ОТЛОЖЕННЫЙ ВОЯЖ
Настроение у начальника Московской сыскной полиции статского советника Григория Леонидовича Виноградова было весьма приподнятое. Впрочем, для этого наличествовали весьма серьезные основания. Во-первых, на следующий день он намеревался выйти в отпуск и уже через неделю планировал пить минеральную водичку в Баден-Бадене. Кроме воды, в курортном городке были весьма неплохие игорные заведения, и Григорий Леонидович, надеясь на слепой случай, рассчитывал поправить материальное положение. Во-вторых, после завершения курса общеукрепляющих процедур Григорий Леонидович рассчитывал прокатиться в Италию к морю.
Но самое главное, что делало его поездку особенно желанной, – за границу он намеревался отправиться в обществе молодой и очень красивой дамы, по которой уже год как сходил с ума. Звали ее баронесса фон Катрин Розен. Несмотря на звучную фамилию, в действительности она не имела никакого отношения к немецкой аристократии, и титул ей достался вместе со стареющим мужем, его немалыми капиталами, а также значительным весом в высшем прусском обществе.
До замужества Катрин Розен являлась солисткой Императорского оперного театра и была обладательницей звучного сценического псевдонима – Афелия, что впрочем, совершенно не умаляло ее внешних данных. Кроме высокого и невероятно сильного вокала, оперная дива имела стройную фигуру, горделивую осанку, которую можно выработать только изнурительными тренировками, а также точеный греческий профиль и слегка напыщенные сценические манеры. Вся эта театральная смесь подействовала на стареющего барона покрепче винного коктейля, а скоро певица настолько вскружила седую голову, что он попросил ее руки в обмен на собственное сердце.
Выйдя замуж за барона, Катрин Розен сумела сохранить относительную свободу, что позволяло ей заводить легкие, ни к чему не обязывающие романы и приобрести в обществе репутацию весьма легкомысленной девицы.
Однако стареющий барон упорно не желал внимать назойливым слухам и смотрел на свою жену как на игрушку, с которой можно было бы выйти в свет, наведаться в персональную ложу в Императорском театре, а то и просто совершить променад под ручку по Тверскому бульвару. Цель в данном случае была нехитрой – пусть его ровесники (стареющие сморчки!) полопаются от зависти! Значит, в нем имеется нечто особенное, если он сумел расположить к себе столь очаровательную женщину.
Близкие приятели барона злословили о том, что ветхий Розен уже давно не способен на мужские подвиги. Но иногда на старого барона накатывали приступы ревности, и в это время он становился просто невыносим. Тогда он требовал от жены доклады о каждом своем отсутствии, пытался контролировать каждый ее шаг, что, впрочем, не мешало баронессе отправляться в любовные романтические путешествия.
За свою репутацию Григорий Леонидович не переживал. В конце концов, он старый опытный конспиратор, да к тому же еще и полицейская ищейка и на своем веку провел немало блестящих операций, не чета предстоящей. И он нисколько не сомневался в том, что о романтическом путешествии не узнает ни его жена, ни тем более обманутый супруг его любовницы.
Для большей части Московской сыскной полиции его короткая отлучка вообще останется незаметной. Просто на некоторое время он исчезнет для всех, оставив срочные распоряжения на заместителей, а средний персонал настолько загрузит работой, что у них не будет свободной минуты даже для того, чтобы поднять голову.
Останется только незаметно пересечь границу. Благо для этого имеется возможность! Например, можно выправить заграничные паспорта на себя и баронессу.
А пребывая за границей, они смогут наслаждаться обществом друг друга, не оглядываясь на общественность вдали от тех мест, куда так любят наведываться соотечественники.
Если чего и опасался Виноградов, так это живого и общительного нрава баронессы, которая могла рассказать о предстоящем путешествии своим подругам. А уж от них горячая новость способна докатиться и до ушей одураченного мужа.
Буквально вчера вечером Григорий Леонидович еще раз строго предупредил возлюбленную о том, что не следует распространяться о предстоящей поездке, но по тому, как хитровато поблескивали ее глазенки, понимал, что она успела поведать многочисленным артисткам и теперь об этом уже судачит весь оперный театр.
Ох, эти женщины!
Григорий Леонидович горестно вздохнул. Будет крайне неприятно, если сослуживцы станут шептаться у него за спиной. Сколько раз он давал себе слово не завязывать любовных отношений с болтливыми дамами! Кому, как не ему, знать, что любовная связь способна существенным образом навредить карьерным стремлениям. Однако он не мог отказать себе в радости, пусть даже на короткое время, быть господином ее роскошного тела. И оставалось единственное – примириться. Пусть болтают!
Так что генералу думалось о предстоящей поездке, и поводов для радости было немало. Кто бы мог предположить, что появление курьера в один миг может перечеркнуть все его ожидания.
В тот момент когда Виноградов готов был покинуть свой кабинет, в дверь коротко и решительно постучали. Предчувствуя нечто дурное, Григорий Леонидович невольно поморщился и, стараясь не показать своего неудовольствия, громко отреагировал:
– Входите!
Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел молодой человек лет двадцати-двадцати пяти. Сделав два скорых шага, он протянул узкий белый конверт.
– Вам срочные сообщения: телеграмма из Департамента полиции и письмо от министра внутренних дел господина Вяземского.
Виноградов невольно поморщился – этого еще не хватало! Стараясь скрыть прорывающееся раздражение, Григорий Леонидович отвечал:
