Дмитрий Черкасов - Свой среди своих

Так рождались опусы под шапками «Как растлить тлю…», «Огурец — всему столу венец», «Хлоп — и нет колорадского жука!», «Помидоры и летом, и зимой» или «Артишок нашего времени», в которых речь шла не о парниках на балконе, а об очередном «зверском» нападении российских спецназовцев на отряд «мирных охотников» в горной части Чечни или о «новой экономической стратегии», выдвинутой кучкой «леворадикальных монетаристов» на малолюдном митинге в Минске, закончившемся, по обыкновению, пьяной дракой демонстрантов с белорусским ОМОНом.

Использование слова «семя» в названии газеты было столь удачным, что владелец печатного издания решил развить успех и, в надежде охватить также владельцев крупной и мелкой домашней скотины, подал в комитет по печати документы на регистрацию воскресного приложения «Невское вымя». И подумывал над организацией «правозащитного» ежемесячника для будущих матерей под названием «Невское бремя» и псевдоконеводческого журнала «Невское стремя», где основная часть материалов посвящалась бы проблемам российской армии и советам, как «закосить» службу в ней.

— Общий обзор будет готов через два дня, — осторожно заявил Мальков. — Я нащупал кое-какие связи с информационным центром «Кавказ», но особенно прочными их назвать нельзя. Скорее, от случая к случаю… Или сброс информации зависит от регулярности выплат. Я выделю это отдельным абзацем. Возможно, с графиком, если удастся подобрать пять-шесть опорных точек.

— Неплохо, — кивнул Рыжиков. — На ваш взгляд, каковы перспективы укрепления этих связей?

— Достаточно серьезные. — Егор откинулся на спинку стула. — Для пропагандистов идейки «ичкерийской независимости» сотрудничество с «Демократом» и «Семенем» весьма выгодно. Расширение круга читателей, сближение с нашими питерскими борцами за отделение Северо-западного региона от России, вовлечение в писанину молодых выпускников журфака, которые сейчас околачиваются у порога наших правозащитных изданий, перекраивание старых статей на новый лад… Фактуры у «Кавказа» маловато, в основном сплетни, пропагандистские лозунги и крайне шаткие с логической точки зрения «показания очевидцев», так что новый регион для них — возможность перевести дух, запустить слегка измененную лежалую информацию под видом свежей и подготовиться к следующему витку работы. Финансирующие их зарубежные структуры будут удовлетворены и перечислят очередные транши… Плюс можно разгрузить «Новейшую газету».

— Зачем? — поинтересовался подполковник.

— "Новейшая" стала уже пережимать как количеством негатива, так и его значимостью, — объяснил Мальков. — Читатель начал уставать.

— Вы думаете?

— Да. Пока шли по одному на номер материалы то о лагерях беженцев, то о гонениях на коренное население внутри Чечни, поддерживался некий информационный баланс. Но когда в один номер стали ставить по две-три статьи на одну тему, получился перебор. Последний пример: в тридцать восьмом номере на первой полосе — материал о «чудовищной ковровой» бомбардировке села, в процессе которой почему-то гибнет всего один человек, на третьей — рассказ Ани Билятковской о ее очередной вылазке в закрытую для журналистов зону и, естественно, опять байки о «ямах для задержанных», пыточных камерах и садистах из числа следователей департамента[5]. Пятая полоса — изложение происходившего на сессии ПАСЕ[6] с упором на визит в Брюссель ичкерийского министра иностранных дел", восьмая — рассказ о пикете в поддержку идеи чеченской независимости в Гатчине. Розничные продажи пошли вниз, я проверил.

— Насколько уменьшилась розница? — прищурился Рыжиков.

— Процентов на пятнадцать. — Егор был готов к вопросу начальника отдела. — Естественно, их главный редактор утверждает обратное. И ставит в выходных данных тот тираж, который ему нравится. К реальному количеству выпущенных и, тем более, проданных экземпляров цифирь на последней странице отношения не имеет.

— Наши «Демократ» и «Семя» мелковаты против «Новейшей», — задумчиво сказал подполковник. — У них совокупный тираж, если я не ошибаюсь, до полусотни тысяч не дотягивает… К тому же «Семя» — чисто региональное издание.

— Логинович, он же — Светлана Гаврилюк, — усмехнулся Мальков, вспомнив дамский псевдоним ведущего журналиста «Невского семени», — сотрудничает с массой мелких газетенок по всей стране и сбрасывает им копии своих статей. Так что тотально охват может быть даже выше, чем у «Новейшей». Надо посчитать…

— Что ж, посчитайте, — согласился Анатолий Викторович. — А теперь по тому вопросу, по которому я вас вызвал. Про «Набат»[7] знаете?

— Конечно. Сегодня последний день учений, если мне не изменяет память.

— Не изменяет. Так вот, — подполковник проводил внимательным взглядом юркнувшего в пещеру сома, — заболел один из «террористов», захватывающих самолет. Его надо кем-то заменить. Сможете принять на себя сию почетную обязанность?

— Конечно. — Егор сел прямо. — Надо, значит, надо. Когда ехать?

— Через полчасика. — Рыжиков посмотрел на часы. — Поедете вместе с переговорщиками. Они объяснят вам ваши функции…

— Слушаюсь. — Мальков поднялся со стула. — Но я могу не успеть с отчетом.

— Накиньте себе лишние пару дней, — позволил подполковник. — Спешка в нашем деле не нужна. Главное — качество.

— Ясно. — Егор посмотрел на разрезвившихся барбусов, устроивших гонку с преследованием вокруг возвышавшегося на дне аквариума керамического макета средневековой крепости. — Разрешите идти?

— Идите. — Анатолий Викторович крепко пожал руку молодому сотруднику. — Желаю удачи.

Один из пяти заместителей начальника УФСБ, возглавляющий СЭБ[8], генерал-майор Александр Сергеевич Щербаков на людях обращался к первому заму начальника Управления генералу-лейтенанту Ястребову исключительно на «вы» и по имени-отчеству — Владимир Сергеевич, тот отвечал ему аналогично. В приватной беседе знающие друг друга двадцать пять лет генералы отбрасывали ненужные формальности.

— Гибель Гордеенко могла быть и не случайной. — Щербаков, в отличие от некурящего Ястребова, почти не расставался с сигаретой. — Я не настаиваю, но…

— Саша, эксперты из Управления в Черноморске всё тщательно проверили и перепроверили. Если бы было хоть малейшее подозрение, в заключение бы это попало. Ты сам его читал. — Первый заместитель начальника УФСБ покрутил в пальцах остро отточенный карандаш.

— За два часа до аварии Гордеенко видели возле гостиницы с папкой в руках, — напомнил начальник СЭБ.

— С бумажной папкой…

— С бумажной, — согласился Щербаков. — Но куда она делась?

— Сгорела при пожаре, — пожал плечами Ястребов. — Если от микроавтобуса один остов остался, то что говорить о бумаге…

— Володя, я знал Гордеенко много лет. — Начальник СЭБ прикурил очередную сигарету. Если бы не кондиционер, в кабинете давно было б нечем дышать. — Он не стал бы брать с собой никакие документы, а оставил бы их в сейфе. Особенно, — Щербаков поднял палец, — документы по работе. В его гостиничном номере не обнаружили ни одной папки с бумагами. Ни одной… Кстати, что тоже не очень понятно. Для создания имиджа он должен был притащить в номер какие-то неважные бумаги и бросить их как попало.

— Папка могла быть для бумаг, а не с бумагами, — произнес генерал-лейтенант.

— Папка была не новой. — Генерал-майор упрямо сжал губы. — Неновыми папками в магазинах не торгуют.

— Взял в канцелярии, — предположил Ястребов. — Что-что, а канцтовары не дефицит. Этого добра в любой конторе навалом.

— Хорошо. А зачем ему вдруг потребовалась папка? — Начальник СЭБ зашел с другой стороны. — Должна ж быть причина. Свои записи он держал в сейфе, но оттуда ни единой бумажки не пропало, отчеты передавал связному. Объем проделанной работы совпадает со временем, которое Гордеенко проводил в конторе. Плюс — даты на всех записях, точное время прихода и ухода. У Гордеенко была привычка помечать на полях даже время ознакомления с конкретным документом… Всё совпадает, мои ребята посчитали скорость работы.

— Так, подожди. — Первый заместитель начальника УФСБ отложил карандаш. — Если Гордеенко оставил все записи и в них нет ничего необычного, то откуда вдруг к нему попадают документы, за обладание которыми убивают? И зачем выносить их с территории порта, если можно было позвонить в местное управление и вызвать людей? Гордеенко сидел в конторе и в архивах. Где он мог взять эту неновую папку?

— В архиве, в бухгалтерии или в каком-нибудь из отделов. Например, в отделе кадров, — изрек насупленный Щербаков.

— Ну и что там могло быть экстраординарного? — поинтересовался Владимир Сергеевич. — Да еще такого, что за пару часов организовывается устранение нашего человека, и столь виртуозно, что при этом отсутствуют следы какого-либо чужого вмешательства… Слишком мал промежуток времени между получением некоего материала и ликвидацией. Чтобы только подготовить подобное мероприятие, требуется несколько дней. А здесь два-три часа…