Александр Тамоников - Афганские сны

Собрав личный состав на первом этаже, он поставил подчиненным задачу прорываться в определенном ранее направлении, но не улицей, где личный состав мог стать прекрасной мишенью для душманов, а прямо через дома, выдерживая направление на арык, на мостик, через канал, где прапорщиком Мироновым был подготовлен проход для группы и установлены мины направленного действия, способные нанести преследующим силам серьезный урон. Исходя из изменившегося порядка выхода из кишлака, Поляков разделил группу точно так же, как это было сделано перед штурмом.

Как только оговорили порядок выхода, бойцы группы рванулись из усадьбы. И уже у дома понесли первые потери. Неожиданно заработавший с минарета пулемет противника буквально срезал Молдаванина, Хохла и Коржакова. Вражеский пулеметчик мог завалить и всю группу, если бы не сержант Полозов. Имея, кроме пулемета РПГ, гранатомет, он, мгновенно сориентировавшись, пустил кумулятивный заряд на площадку минарета, оттуда и велся губительный огонь! Пулемет духов замолчал. Погибших бойцов по всем законам следовало взять с собой, но не сейчас, сейчас это было смерти подобно! И подгруппа, ведя шквальный огонь из автоматов, бросая по сторонам наступательные гранаты «РГД-5», поднимавшие вслед за взрывом облака густой пыли, ворвались в близлежащие дворы. Поляков вел левую подгруппу. Он первым перепрыгнул забор афганской лачуги и увидел душмана, спешившего навстречу. Тот при виде русского на мгновение растерялся, что стоило ему жизни. Капитан снес ему полчерепа прицельной очередью. Из лачуги раздался выстрел, и рухнул сержант Стогов, завалившись набок вместе с простреленной рацией. Он был смертельно ранен в живот. Это увидел капитан, но все же приказал Самойлову и Титову захватить раненого с собой, что осложнило положение группы. Ведь полноценный бой в подгруппе мог вести только он и пулеметчик Полозов. Но пока и этого было достаточно, вот только потеря темпа движения, связанная с эвакуацией раненого, ставила прорыв под реальную угрозу срыва. Но следовало действовать. И капитан перед тем, как преодолеть заросли кустарника, разделявшие первый двор от второго, метнул за кусты две гранаты. Раздались вскрики, один из них детский. Черт, этого еще не хватало. Но надо было продолжать движение, и подгруппа ворвалась во двор, возле топчана которого в разных позах корчились мирные афганцы, среди них девочка, пытавшаяся своими маленькими ручками удержать вывалившиеся из разорванного живота кишки. Дикая боль словно светилась в ее глазах. Одиночным выстрелом капитан прервал мучения ребенка. А в ответ соседний дом огрызнулся автоматной очередью, свалившей наповал рядового Титова. Поляков метнул в окно этой мазанки предпоследнюю свою гранату. И понял, что его подгруппе из кишлака не выйти! Может быть, Костылеву повезет, а ему с Полозом и Самойловым через дворы не прорваться. Капитан приказал подчиненным прижаться к зданию. Самойлов доложил, что Стогов умер. Капитан оглядел подчиненных:

– Ну что, ребята, похоже, этот кишлак станет нашей могилой. Впереди еще два двора, и там наверняка нас будут ждать сюрпризы, как и в тех усадьбах, что прошли!

Полозов спросил:

– Что предлагаете, товарищ капитан?

– Выйти на улицу!

– Но там же духи!

– А впереди кто? Наши десантники? Так что делаем, как скажу! Выходим на улицу, и ты, Полоз, с Самойловым, ведя огонь по правой стороне, рвете к арыку!

Самойлов спросил:

– А вы?

Алексей принял решение:

– А я буду прикрывать вас, отвлеку огонь бандитов на себя. Продержусь недолго, так что рвите к каналу что есть силы. Там, в камышах, спасение, и там прапорщик Миронов с пулеметом!

Солдаты взглянули на командира, Полозов хотел что-то сказать, но в это время со стороны запада донесся приближающийся рокот вертолетов. К цели шли машины огневой поддержки «Ми-24». И было их как минимум штук шесть. Менее чем через минуту здесь развернется огненный ад! Поляков приказал:

– Быстро на улицу и в указанном порядке вперед к арыку.

Выскочили на улицу, и тут же еще одна предательская очередь задела спецназовцев. На этот раз пули вспороли тело Самойлова, прострелив солдату сердце. И капитан, и сержант выстрелили в ответ и… что есть силы побежали к камышам, до которых было метров сто. Поляков с Полозовым выскочили из селения в тот момент, когда первое звено советских вертолетов нанесло удар по западной окраине кишлака. Затем удары уже других звеньев полностью накрыли кишлак, превратив его в скопление огненно-черных грибов от разрывов неуправляемых реактивных снарядов. Преодолев камыши, капитан с сержантом чуть было не попали под огонь своих вырвавшихся из селения товарищей, уцелевших из второй группы, – старшего лейтенанта и рядового Монахова. Выругавшись, начали совместный отход на позицию прапорщика Миронова. Достигли леса и увидели на месте, где должен был находиться прапорщик-сапер, несколько трупов. Стало ясно, что на прапорщика вышел один из уцелевших постов духов, и Мирон, верный долгу и присяге, лишенный возможности оказать сопротивление внезапно объявившемуся врагу, решил подорвать себя гранатой вместе с моджахедами! Исковерканный пулемет валялся в стороне. Не смог воспользоваться им прапорщик, видимо, душманы напали с тыла или фланга! Также в стороне валялись обрывки проводов, ведущие к взрывателям мин направленного действия МОН-60. Вырвало ли их из пульта силой разрыва гранаты прапорщика или он в последний момент успел отсоединить их, дабы заряды не сдетонировали раньше времени? А они существенно могли помочь отходящим из кишлака и попавшим в сложнейшее положение спецназовцам.

Полякова окрикнул старший лейтенант Костылев:

– Командир! Духи прорвались из кишлака, прут прямо на нас!

Алексей резко развернулся, взглянув на горящее селение. От него под прикрытием дыма прямо на позицию подорвавшего себя прапорщика бежала крупная, человек в двадцать, банда. Алексей выругался:

– Твою мать! – И спросил у оставшихся в живых подчиненных: – Патроны?

Ему ответили:

– Есть немного!

Полозов добавил:

– И мины, товарищ капитан!

– Мины! А ну, сержант, быстро к проводам, тяни их сюда к аккумуляторам.

Тот, как ни странно, от взрыва не пострадал, может, оттого, что находился в стороне позиции Миронова, в кустах.

– Остальным в цепь! Автоматы на одиночный огонь, будем отбиваться, насколько хватит сил… если не удастся подорвать МОНы. Но почему, черт возьми, «вертушки» не видят духов?

Заместитель командира разведывательно-диверсионной группы коротко ответил:

– Дым!

Поляков повторил:

– Да, дым! Но не теряем время, к бою!

Полозов метнулся к проводам. Моджахеды его не обстреливали, так как в настоящий момент больше думали о том, как скрыться в камышах арыка, а не о мечущемся на открытом пространстве советском солдате.

Вертолеты продолжали обстреливать селение, а командир головной «вертушки» продолжал вызывать Полякова, хотя и понимал, что все его попытки бесполезны. Либо спецназу, вызвавшему огонь, по сути, на себя, так и не удалось покинуть кишлак, либо их командир просто не мог выйти на связь. Но подполковник-летчик с каким-то неистовым упорством продолжал бросать в эфир:

– Барс-12! Барс-12! Я – Беркут-24! Ответь, прием. Я – Беркут-24!

В ответ тишина!

Сержанту удалось вытянуть провода с открытой поляны. Старший лейтенант подсоединил их к аккумулятору.

Алексей взглянул на бегущую банду. Ей оставалось до арыка метров десять, и она полностью вошла в сектор сплошного поражения установленных спецназом мин направленного действия МОН-60. Поляков перемкнул провода, и одновременно прогремели два взрыва. Осколки МОН веером, сшибая камыши и душманов, накрыли банду. Эти взрывы заметили с воздуха.

Два вертолета тут же ударили по арыку, переводя огонь от канала к уничтоженному кишлаку, добивая тех, кто попал под иглы мин!

На этом обстрел закончился. «Ми-24» отошли от кишлака. Вместо них появились три «Ми-8». Это прибыла десантная рота, в чью задачу входило добить оставшегося в живых после авианалета противника и помочь своим, если таковые уцелели в огненном смерче. Один из вертолетов приземлился прямо между арыком и лесным массивом, где заняли оборону остатки разведывательно-диверсионной группы Полякова. Экипаж увидел спецназовцев и сообщил об этом командиру десантного взвода, который сразу же после высадки направился к лесу.

Часть I

Глава 1

Проснулся Алексей Поляков в воскресенье, 7 сентября поздно, в 10 часов. Так поздно он давненько не вставал. Голова раскалывалась, словно подверглась прессу огромных, давящих тисков. Тошнило. Данное состояние являлось результатом вчерашней попойки. Поводом которой служил день рождения бывшего командира разведывательно-диверсионной группы соединения специального назначения, капитана запаса Полякова. Вчера, 6 сентября, ему стукнуло 44 года. Уже сорок четыре года, а может, только сорок четыре? Алексей встал с дивана, взглянул на себя в зеркало мебельной стенки, вздохнул, пытаясь разгладить морщины, обильной сеткой опутавшие глаза, подумал: нет, все-таки уже 44. Надев спортивные штаны и тапки, прошел на кухню. Стол был завален пустой тарой из-под спиртного, остатками нехитрой пищи, разбросанной по клеенке. Стул валялся у окна. На полу разбросаны окурки. Пепельницы не хватило. Он не хотел справлять день рождения, как не справлял его и раньше, но на этот раз все вышло иначе. Соседи вернулись с дачи, Серега Романов, или Серьга, как его называли в доме, с женой Лидкой. Вот Серега и вспомнил о празднике, явившись часам к девяти на квартиру Полякова в обществе супруги и с литром самогона. Лидка ни в чем не уступала мужу. Вела такой же разгульный образ жизни, подрабатывая уборщицей в каком-то офисе мутной фирмы, где муж трудился грузчиком. Они и пили вместе. Детей не имели. Вот и пили, что часто заканчивалось ссорами, а то и драками. Причем в роли битого почему-то всегда оказывался Серьга, несмотря на свои внушительные габариты и недюжинную силу. Алексей самогон не пил, пришлось выставляться. Сходил в магазин, купил водки, полуфабрикатов разных, сигарет. Накрыли стол, и началось. Вскоре набрались. Лидка, не имея ни слуха ни голоса, все же попыталась петь. Супруг не мешал жене, хотя характерными жестами показывал, что он предпочел бы послушать визг пилы по металлу, нежели то, что издавала во всю мощь своих легких благоверная. Разошлись далеко за полночь. Странно, что Серьга до сих пор не дал о себе знать. По идее, с раннего утра должен был явиться, чтобы раскрутить Алексея на похмелку. Не явился. И хорошо.