Бомба за пазухой - Александр Александрович Тамоников
— Историк, он и в Африке историк, — подсказал Зыков.
Бойко бросил на лейтенанта бешеный взгляд и, швырнув на стол фуражку, принялся снова вытирать потную голову.
— Как в воду глядел! Так примерно мне и объяснили. Мол, интересуется, мол, нам разнарядку прислали на одного сотрудника для участия в раскопках. Это, мол, решение ученого совета музея.
— Черт! — Зыков рубанул воздух рукой. — И ни одного фото, чтобы сличить. И его фото с пропуска без толку отправлять, потому что пропуск там, в Свердловске, оформляли. А если это не он, если он просто похож? Хотя глупости это. Кому и зачем нужно посылать человека для диверсионной деятельности в Севастополь из Свердловска? Хотя мы целей не знаем. Вдруг он враг и задание не выполнил. Голова кругом. А как ухватить за ниточку, моя голова пока не соображает.
— Ну, так, — хмуро продолжил Бойко. — Я к телефону пригласил человека, который хорошо знает Фромма. Такого, правда, долго искали. Описал он его довольно детально, на вопросы мои ответил тоже. Порадовать вас нечем. Этот свидетель по телефону ничего не опроверг, но ничего и не подтвердил. Вроде он, а вроде и не он. Короче, а воз и ныне там. Подозревать Клауса Фромма нам не в чем, предъявить ему нечего. Одним словом, я его освободил. Обязал, правда, при получении сведений из Свердловска, при получении оттуда денег, телеграмм сразу сообщать мне. Я обещал его самолично посадить на поезд и отправить в Свердловск. А этот немец имел наглость попросить меня помочь ему организовать чтение лекций по европейскому Средневековью.
— Ну, освободил — значит, освободил, — опустил голову Зыков. Он хотел рассказать товарищам, что привлек к помощи группу школьников из Сочи вместе с их учителем, но в последний момент решил не афишировать такие новаторские методы работы контрразведки. Если уж будет результат, тогда скажет, как получил его, а если нет, то и знать никому не надо, что он тут вытворяет в нарушение всех инструкций. А какие инструкции, когда война!
Тишина ночи не была настоящей. Такая ночь бывает в Сочи, когда нет ветра и когда море спокойное и его почти не слышно, когда сидишь на пирсе и смотришь на луну или на звезды. Наверное, не было ничего странного в том, что Рита лежала на камнях и думала о том же, о чем и ее школьный товарищ Володя. Хотя он не просто школьный товарищ. После того, что случилось в горах, когда чуть было не пострадал их учитель Игорь Прокофьевич и когда их всех спас тот старший лейтенант из контрразведки. А вот Володька не побоялся и пошел за ней, и кинулся на врага, и даже пулю получил в руку. Правда, рана не опасная, поэтому он первым вызвался помочь Зыкову. А Рита не могла оставить Володьку одного. Дурак, он думал, что она в учителя географии влюблена, во фронтовика. Это была не влюбленность, это просто девичье восхищение человеком, его душой, знаниями. Мальчишкам никогда не понять, что чувствуют девушки.
Тихий условный посвист сзади. Володя обернулся и сделал знак Рите, чтобы замерла. Он приложил ко рту ладонь и так же тихо свистнул. Через несколько секунд почти беззвучно к ним пробрался Игорь Прокофьевич.
— Ну, как у вас тут дела, ребята? Замерзли?
— Ну что вы! — начала было Рита, но Володя сразу же сделал ей знак, чтобы замолчала. Он просто поднял большой палец вверх, чтобы учитель понял, что на их посту все в порядке, ничего подозрительного.
— Хорошо, — тихо произнес Игорь Прокофьевич. — Я вам перекусить принес. Тут в тряпице хлеб и сыр козий. А в бутылке теплый чай на травах. Ни звука. Не шелестеть бумагой и не звякните стеклом о камень.
— Как там? — Володя кивнул на второй пост, где дежурили их одноклассники Аля и Иннокентий.
Учитель улыбнулся, показал, как и Володя, большой палец и подмигнул. Ребята с готовностью улыбнулись в ответ любимому учителю, который теперь из-за всего пережитого, из-за нынешних переживаний стал для одноклассников еще больше любимым и уважаемым. И всем хотелось, чтобы скорее закончились эти бестолковые бессонные ночи. Хотелось увидеть настоящего врага, хотелось выследить его и, что греха таить, участвовать в его поимке, в перестрелке, проявить геройство. Чтобы было о чем рассказать в своей сочинской школе зимой.
— Смотрите! — громким шепотом вдруг сказал Володя и даже подался всем телом вперед, к пролому в стене.
Учитель схватил его за лодыжку, призывая замереть на месте. Они хорошо видели в лунном свете, как женщина в длинной шерстяной кофте и с каким-то свертком в руках, который она прижимала к телу, торопливо шла по улице, то и дело оглядываясь по сторонам. Потом она юркнула в развалины, за которыми наблюдали школьники. Все замерли так, что казалось, каждый слышит стук не только своего сердца, но и сердца своего товарища.
— Надо проверить, — прошептала Рита, но тут же замолчала, когда Володя ей шепнул: «Молчи».
Женщина появилась снова, она сбежала по камням на расчищенный тротуар, едва не упав. И по-прежнему она сжимала в руках сверток. Трудно было сказать, убавилось ли чего в свертке или нет.
— Володя, — учитель приник к уху школьника и зашептал: — Следить дальше, а я прослежу за ней. Не двигаться с места до прибытия Зыкова. В развалины не соваться. Вдруг там записка, и вы спугнете настоящего врага! Смотри, Володя, не наломайте снова дров с Ритой!
Игорь Прокофьевич исчез так же тихо, как и появился. Ребята восхищенно переглянулись и снова принялись наблюдать. А учитель шел за женщиной, то приближаясь, то отставая. Он вовремя прятался за камни, когда она оборачивалась. Дважды ему приходилось просто ложиться на землю. Ночь была тихой, вокруг ни души и, как назло, ни одного патруля. Может быть, это и хорошо, что не встретился патруль. Иначе без ночного пропуска Игоря задержали бы. И наблюдение, слежка сорвались бы. Интересно, есть пропуск у этой женщины?
Примерно через пятнадцать минут
