Америкэн-Сити - Олег Велесов
Своего мерина Шульц оставил у въезда в город. Я увидел его краем глаза, когда шагнул на крыльцо салуна. Мерин явно скучал, уныло оглядывая прерии, а значит, Шульц приехал один, без помощников. Или с помощниками? Эти оглоеды могли приехать раньше и занять позицию где-нибудь… где-нибудь… да вон хотя бы за тем шалашом у колодца. Или залечь в травке за мерином. Нет, в травке не могли, мерин всё время топчется и сбивает с прицела. Тогда у колодца… если, конечно, приехали. Но он ганфайтер, как сказал Гур… Ладно, сейчас узнаем.
— Ищешь кого-то, шериф?
Шульц снова вздрогнул и потянулся к кобуре. Но я стоял, скрестив руки на груди и ни чем не проявлял своей воинственности. Поэтому он малость успокоился и даже повеселел.
— Тебя, Росс. – Он остановился, расправил плечи и чуть подался вперёд и влево, занимая удобную позицию для стрельбы. Люблю таких противников. Сразу понятно, что стрелять он будет с правой, потому что быстро выхватить кольт левой рукой из такого положения не получится. А вот я никогда не даю врагам шанса понять, за которым из двух своих револьверов потянусь. Честно говоря, я и сам этого никогда не знаю, всё происходит на уровне интуиции, подсознательно. Благо, я одинаково хорошо стреляю с обеих рук.
— Ну нашёл ты меня. Дальше что? Опять будешь рассказывать о беспорядках или придумал что-то новенькое? Давай, не стесняйся. Мадам Томпсон здесь нет, её ружья тоже, так что никто тебе не помешает.
Говоря это, я спустился по ступенькам на дорогу и встал напротив шерифа. Теперь нас разделяло не более тридцати ярдов. Идеальное расстояние для поединка. Двум хорошим ганфайтерам есть что показать на такой дистанции. Это понял не только я, но и местные жители. Они высыпали из своих нор и преудобненько устроились на крылечке салуна Стэмкоса – все четверо. Стэмкос тоже вышел на крыльцо. И Томас вышел. И пьяницы. На Западе редко отказываются посмотреть подобное представление; оно сродни театру – начинается как комедия, а заканчивается драмой.
Шериф не задержался с ответом.
— Нет, Росс, на этот раз никаких разговоров. Я просто убью тебя. Убью – и поеду домой ужинать. Знаешь, что у меня на ужин? Телячьи отбивные. Отправляясь сюда за тобой, я отбил несколько кусков свежей телятинки и бросил их в молоко. Пусть пропитаются. А когда вернусь, то обваляю их в муке и как следует прожарю на раскалённой сковородке. Некоторые любят недожаренное мясо, любят, чтоб из него текла кровь. Но мне так не нравится. Зачем издеваться над едой? Я всегда предпочитал хорошо прожаренный кусок полусырому, потому что…
И выхватил кольт.
Я ничуть не поддался на его рассказы о телятине. Я сразу понял, что он заговаривает мне зубы и был начеку, но стрелял он всё равно быстро – чертовски быстро. Однако кроме быстроты нужна ещё и меткость, а вот тут он не преуспел. Пуля из его кольта легла под подошву моего сапога, взбив лёгкое облачко пыли, а моя пуля ударила точно в край левого кармана его сюртука. Он стоял, с удивлением глядя на опускающееся дуло своего кольта, и силился вновь нажать на курок. Но пальцы ослабли. Они даже не смогли удержать оружие; кольт выскользнул из его ладони и упал в пыль. Он тоже упал. Сначала он опустился на колени, отказываясь верить в происходящее. Попытался встать, не смог, вновь попытался, демонстрируя силу воли… Но смерть сильнее воли человека; шериф повалился на бок, что-то прохрипел, судорожно дёрнулся и затих. Всё, нет больше Шульца.
Вот тебе и телячьи отбивные. Я крутанул револьвер на пальце и ловким движением сунул его в кобуру. Дешёвый трюк, но на многих он производит сильное впечатление. Особенно на людей нервных и трусливых. Зрители нашего поединка не были ни трусливыми, ни нервными. Едва стих грохот выстрелов, они уже обшаривали карманы шерифа и даже успели подраться из-за его новой шляпы. Я не стал их разгонять грозными окриками вроде «пошли прочь, шакалы». Шакалы, да, но это их хлеб. Обшарив карманы и поделив добычу, они честь по чести похоронят шерифа и прочтут над ним молитву. Так что Шульцу в какой-то степени повезло. А вот прочтут ли молитву надо мной, когда придёт время?
— Бен, — окликнул меня Стэмкос. – Бен, я не знаю человека, стрелявшего в тебя. Никогда с ним не встречался… Но раньше его звали Дикобраз Гейтс.
Глава 15
Я попытался вспомнить тот день, когда вышел против банды Блекменов. Если память мне не изменяет, день был пасмурный. Бог как будто чувствовал, что должно произойти что-то неладное, и наслал на землю мелкий занудливый дождик. Мне нравится шум дождя, нравится, когда пузырчатые капельки стучат по деревянному настилу крыши, по ступенькам крыльца, по широким полям моей шляпы. Звук лёгкий, расслабляющий, немного шершавый. Под такой звук хорошо мечтать сидя у жаркого камина и наблюдать, как язычки пламени выплясывают в очаге зажигательный канкан. Но это если сидеть у камина. А если идти по грязной улице навстречу банде негодяев… Если идти по грязной улице навстречу банде негодяев, то дождь мешает. Те же самые капельки проникают за воротник, холодят тело, заставляют отвлекаться…
Вру, ничего они не заставляют. Я шёл, вода стекала по щекам, падала за воротник, но ни холода, ни чего-то там ещё я не чувствовал, не до того было. Перед глазами стояли четыре фигуры в длинных плащах – отец и сыновья Блекмены. Гейтс залёг с винтовкой на козырьке салуна и первую пулю я послал ему. Не знаю, куда я попал, но этого оказалось достаточно, чтоб из игры он выбыл. Я не видел его ни до схватки, ни после. Доктор, осматривавший раненых, сказал, что один выживет, но не сказал, кто. Значит, Гейтс.
Невысокий, худощавый, в возрасте… Скорее всего, Гейтс и в
