Только для мертвых (СИ) - Гриньков Владимир Васильевич
Паспортный и таможенный контроль они миновали без каких-либо осложнений. Сразу за постом контроля их ожидал молодой человек – белый.
– Мистер Уоронсоу? – осведомился он.
Воронцов даже не сразу понял, что он называл его фамилию, но Хельга сориентировалась мгновенно. Озарив парня ослепительной улыбкой, она ответила:
– Йес.
Они заговорили по-английски. Воронцов стоял рядом бессловесной статуей.
– Значит, так, – сказала Хельга, поболтав с парнем. – Это и есть представитель фирмы. По-русски он не понимает, но с этим мы как-нибудь справимся. Мы, как оказалось, еще не прибыли на место, надо еще лететь самолетом, местным рейсом, но это, как он уверяет, недалеко.
Воронцов развел руками, давая понять, что если надо – значит, надо.
– Самолет уже прибыл, – сказала Хельга. – Но надо дождаться нашего багажа.
Она опять пустилась в объяснения с представителем фирмы. Тот внимательно выслушал ее, кивнул и ушел. Вернулся он очень быстро и выглядел несколько растерянным.
– Он говорит, что самолет слишком долго ждать не может, – перевела его сбивчивые объяснения Хельга. – Нам надо успеть на место до темноты. – Она опять повернулась к молодому человеку. – Как называется то место, куда мы летим, мистер? – спросила она.
Но парень уже умчался, не успев ответить.
– Хлопотная у него работа, – посочувствовала Хельга. – Все на нервах.
Они с Воронцовым вышли из здания аэровокзала. На стоянке вереницей вытянулись такси. Машины были старые. Водители-африканцы вытянулись в готовности при появлении потенциальных клиентов, но очень скоро потеряли к ним интерес. Курчавый мальчишка торговал с лотка сигаретами. Немного дальше уличный фотограф скучал под пальмой. Рядом с ним стоял небольшой планшет с приклеенными к нему фотоснимками. Почти на всех снимках были запечатлены африканцы. Фоном служила пальма, та самая, под которой сидел фотограф.
– Может быть, сфотографируемся? – предложил Воронцов.
Наверное, все вокруг еще представлялось ему сказкой, и он хотел, чтобы эта сказка хоть в чем-нибудь материализовалась. Пусть даже это будет всего-навсего фотокарточка.
Хельга с улыбкой пожала плечами. Но фотограф, уже уловив проявленный к нему интерес, сорвался со своего места, засуетился, забегал, и единственное, что теперь оставалось, – подчиниться. Хельга попыталась было выбрать какой-нибудь другой фон, но Воронцов настоял на пальме.
– Это слишком тривиально, – вяло протестовала Хельга.
– Ну и что? Как ты не понимаешь! В этом же и весь интерес. Посмотри, – он показал на планшет. – Все эти люди стояли под этой пальмой. Сотни, тысячи таких снимков. Это началось много-много лет назад и продлится еще, быть может, лет сто или двести. Нас здесь не было раньше и не будет никогда потом. Один-единственный миг – и мы это запечатлеем. Мелькнем, отразимся и исчезнем. Пылинки – одни из многих.
Хельга засмеялась и прижалась к Воронцову, глядя на него счастливыми глазами.
– Да ты у меня поэт! У тебя тонкая душа, ты сама нежность, Саша. Все-таки я в тебе не ошиблась!
– Какие пустяки, – буркнул Воронцов. – Смотри в объектив, нас снимают.
Щелкнув затвором своего аппарата, фотограф пожелал узнать, куда он должен отправить снимки.
– Адpeс! – сказал он. – Адрес, плиз.
– Через неделю, – махнул рукой Воронцов. – Будем возвращаться домой и заберем.
– Ты что! – закатила глаза Хельга. – А если он их потеряет? Пусть отошлет!
– Куда?
– Я дам ему свой адрес.
К ним подбегал представитель фирмы.
– Кажется, он повеселел, – заметил Воронцов. – Наверное, начали выдавать багаж.
– Или наш самолет улетел, – усмехнулась Хельга, – и теперь можно не торопиться. – И тут же перешла на английский: – Как называется то место, куда мы летим, мистер?
– Амиджеби, – бросил молодой человек и молитвенно сложил руки: – Прошу вас, поторопитесь!
Хельга набросала адрес на листке из блокнота, протянула его африканцу и шутливо-строго погрозила пальцем:
– Обязательно пришлите!
Африканец расплылся в улыбке и закивал головой.
Багаж не выдавали долго, и представитель фирмы совсем извелся. На него нельзя было смотреть без сострадания. Зато когда Воронцов и Хельга получили свои чемоданы, он ожил, чемоданы взял сам и помчался вперед, так что приходилось поторапливаться, чтобы не упустить его из виду.
– Это какой-то жулик, – буркнул Воронцов. – Кормится тем, что ворует чемоданы у таких лопухов, как мы с тобой.
Но парень никуда не убежал и очень скоро вывел их на летное поле к небольшому самолету. Внутри не оказалось никого, кроме пилота – невысокого человека с пышными рыжими усами. Пилот улыбнулся, поздоровался по-английски и радушно пригласил их жестом – располагайтесь. Здесь было всего несколько кресел.
Закрылся люк, самолет взлетел. На здании аэропорта уже зажглись огни. Отчетливо была видна надпись: «Конакри».
– На обратном пути через неделю обязательно выйдем в город, – пообещал Воронцов. – А то ничего не увидим, кроме пустынного острова и бунгало. Тоже мне Африка.
Раскрыл свой чемодан, достал припасенные еще в Лондоне жестяные банки с пивом, одарил Хельгу и их чичероне – тот принял презент с благодарностью – и предложил тост:
– За Африку! – И улыбнулся счастливо. Настроение у него сегодня было на редкость радужное.
Хельга сидела у иллюминатора. Внизу расстилался сплошной зеленый ковер. Не было видно ни жилья, ни дорог, ни даже рек. Казалось, что здесь не ступала нога человека.
– Не тронутая цивилизацией земля, – сказала Хельга и покачала головой. – Я никогда не бывала в таких местах. Просто не верится.
Представитель фирмы, не поняв ни слова из сказанного, лишь взглянул на нее вопросительно.
Солнце еще не село, но на землю опускались сумерки. Зеленый ковер внизу потемнел и стал неприветливым. Вдруг мелькнула излучина реки – и вода тоже была темной.
– Как долго мы летим! – сказала Хельга и спросила о чем-то их провожатого.
Тот ответил.
– Еще почти час лететь, – перевела Хельга. – Ну и завезут же они нас в глухомань.
Чичероне смотрел на них виновато. Воронцов улыбнулся ему ободряюще.
– Не говори глупостей! – сказал он Хельге.
У него до сих пор было приподнятое настроение, и даже долгая дорога не могла заглушить в нем чувство детской радости.
Они приземлились, когда у Хельги уже иссякло терпение. Это даже не был аэропорт в их привычном понимании. Заросшее невысокой травой поле, на краю – низенькое строение, рядом с которым стоял белый джип. Людей не было видно, если не считать водителя джипа. Как оказалось, эта машина и должна была доставить гостей к берегу, а там их ожидал катер. Эта перспектива окончательно сразила Хельгу. Она и представить себе не могла, что их путь окажется столь долгим. Зато Воронцова все происходящее не угнетало. Теплый африканский ветер ласкал кожу, яркие краски – глаза. Было несуетно и тихо, лишь какие-то неведомые насекомые издавали в траве непривычные уху европейца трели.
– Ай лав Африка! – объявил Воронцов их спутнику.
Это было единственное, что он мог сказать по-английски. Представитель фирмы оценил и благодарно улыбнулся.
Путь к океану оказался не таким уж долгим. Джип, попрыгав по ухабам, вдруг выкатился из-за деревьев на простор, и они увидели океан. Широкие волны накатывали на берег, пытаясь слизать песок. Белоснежный катер ожидал их у береговой кромки. В стремительно сгущающихся сумерках он казался призрачным.
Их встретил капитан-африканец. Черты его лица почти невозможно было различить, но улыбка – белоснежная, как и его катер, – была видна и в темноте.
Прошли в каюту, и, когда зажегся свет, все вновь обрело форму, стало реальным и легко узнаваемым. Здесь было чисто и уютно. Скамьи вдоль бортов, стол посередине. На стене – барометр и множество разноцветных вымпелов.
Застучал за кормой движок, и в борт ударила волна. Представитель фирмы что-то сказал Хельге с видимым облегчением.
– Теперь уже близко, – перевела Хельга. – Минут тридцать.
