Джек Хиггинс - Последнее место, которое создал Бог
Я вытащил пистолет и помахал им перед его носом:
— Держи рот закрытым и останешься цел!
Потом я повернулся к Марии:
— А я-то думал, что ты могла бы достать себе кого-нибудь получше.
Теперь она чуть успокоилась, поплотнее запахнула старенький пеньюар и, сложив на груди руки, стала даже немного заносчивой.
— Что вам надо?
— Правду — и все. Честно ответишь на мой вопрос, и я не обращусь в полицию.
— Полицию? — Она рассмеялась мне в лицо, а потом пожала плечами. — Пожалуйста, сеньор Мэллори, зовите полицию!
— Нашу с тобой встречу той ночью подстроил Хэннах, верно?
— Я жила в верховьях реки и только недавно перебралась в город. Никто не знал меня, кроме Лолы. Мы с ней двоюродные сестры.
— Что он тебе сказал?
— Он велел мне взять из бумажника деньги, сколько есть, а все остальное выбросить.
По той поспешности, с какой она сообщила мне это, я понял, что Мария не сделала так, как ей велели. Она была не так уж проста. И я спросил:
— Мои вещи у тебя? Мой бумажник и паспорт.
Она вздохнула, с нетерпеливым видом повернулась к шкафчику, выдвинула ящик и достала мой бумажник. Там лежал паспорт, еще несколько бумажек и фотография моих родителей. Я убрал бумажник в нагрудный карман.
Она вдруг спросила:
— Ваши родители, сеньор?
Я кивнул.
— Они выглядят как добрые люди. Ведь вы не обратитесь в полицию?
Я отрицательно покачал головой и сунул пистолет обратно в карман:
— Ты только испытаешь там черт знает какое унижение.
— Да, мир жесток, сеньор.
— Зачем же тебе еще раз в этом убеждаться?
Я вышел и спустился по лестнице. На набережной было все тихо, я прошел по пирсу до конца, сел на перила и закурил, на меня снизошло какое-то удивительное спокойствие, и возникло ощущение, будто я все знал заранее и даже опасался этого. Но теперь все ясно. Наступил час расплаты.
Я поднялся и пошел по пирсу, глухие звуки моих шагов по деревянному настилу эхом отдавались в ночи.
Глава 11
Карты — на стол
По контракту мне предстояло в девять утра обязательно отвезти почту. Рейс не из приятных. Шестьдесят миль вниз по реке и потом еще пятьдесят вдоль маленького притока на запад, к торговому посту.
Я решил сократить расстояние до шестидесяти пяти миль и полететь кратчайшим путем над дикими джунглями. Затея, конечно, сумасшедшая, я сам напрашивался на неприятности, но зато я обернусь за пару часов. Потом короткая остановка в Манаусе, и к полудню я вылечу в Ландро. Однако, когда я вернулся в Манаус, вдалеке, за горизонтом уже эхом отдавались раскаты грома, словно бой далеких барабанов. Природа встала на моем пути.
Как только я приземлился, хлынул ливень, настоящий водопад, который сразу же сузил мой мир до маленького замкнутого пространства. Я подрулил к ангару, оттуда выбежали механики в своих резиновых пончо и помогли мне закатить машину.
Почта уже ждала меня, они довольно быстро дозаправили самолет, но мне ничего не оставалось делать, как стоять у края навеса, курить одну сигарету за другой и смотреть на ливень, самый сильный после окончания сезона дождей.
Как ни странно, моя встреча с Марией Анджелос помогла мне обрести покой и уверенность в себе. Все утро я контролировал свои действия, но теперь мне так не терпелось попасть в Ландро, что я, кажется, ощущал это желание на вкус. Мне так хотелось увидеть лицо Хэннаха, когда я достану свой бумажник и паспорт и предъявлю ему доказательства его предательства. Он и с самого начала мне не очень-то нравился, а теперь я просто ненавидел его больше всего на свете, и это чувство даже вытеснило мысли о Джоанне Мартин.
Оглядываясь назад, я понял, что он все время обдуманно использовал меня, и от гнева у меня даже перехватило дыхание. Чувство презрения не давало мне покоя.
Судя по сообщениям радио, погодные условия в Ландро были ничуть не лучше, и мне ничего не оставалось делать, как попросить у механика его старый автомобиль и поехать в город перекусить в рыбном ресторанчике на набережной.
А потом, сидя в баре за вторым большим бокалом бренди, я печально взглянул на себя в зеркало и поразился видом странного человека, глядевшего на меня оттуда.
Небольшой в размерах, как говаривала моя бабушка, с длинными руками и крупными кулаками, твердый, жесткий, уверенный в себе молодой человек. Или мне только хотелось казаться таким? Кожаная летная куртка, расстегнутая так, чтобы был виден пистолет 45-го калибра в наплечной кобуре. Настоящий искатель приключений, если бы только не усталое лицо.
И вот таким я хотел себе казаться? Это все, ради чего я покинул дом? Я смотрел сквозь завесу дождя на пароход с гребным колесом на корме, который готовился отплыть к побережью. Теперь я могу уехать и бросить все. Для проезда на пароходе до Белема использовать знаменитую кредитную систему Хэннаха. Паспорт у меня снова есть. Рейс до Европы отработаю — что-нибудь подвернется.
Но я тут же отбросил подобные идеи. Я должен все довести до конца. И я был участником этого дела. Уехать сейчас означало бы оставить неоконченной всю историю, это напоминало бы роман без последних страниц и преследовало бы меня потом всю мою жизнь. Я должен сам разоблачить Хэннаха, другого пути нет.
Когда я вернулся на аэродром, дождь лил стеной. Он не прекратился и после полудня. Поверхность летного поля покрылась толстым слоем вязкой грязи, и с каждой минутой картина все ухудшалась без всякой надежды на улучшение. Еще немного, и мне пришлось бы взлетать словно со вспаханного поля.
Через полчаса стало ясно, что если я не полечу сейчас, то не полечу совсем, а может, и сейчас уже слишком поздно. Я заявил механикам, что надо лететь немедленно или никогда, и попросил их готовить машину к полету.
Запустив мотор еще под навесом и дав ему хорошенько прогреться, что было очень важно в таких обстоятельствах, я вырулил на открытое место. Дождь лил с прежней силой. Судя по всему, мне предстоял очень трудный, полет.
Длина взлетной полосы пять сотен ярдов. Обычно "Бристолю" хватало и двухсот, чтобы подняться, но только не сегодня. Хвост машины швыряло из стороны в сторону, на колеса налипала вязкая грязь и фонтанами разлеталась из-под них.
На первых двух сотнях ярдов мне даже не удалось приподнять хвост, на двухстах пятидесяти показалось, что я понапрасну теряю время и лучше заглушить мотор, пока еще есть место впереди, и вернуться в ангар. И вдруг, на третьей сотне ярдов, по какой-то необъяснимой причине хвост поднялся. Я осторожно взял рукоятку управления на себя и поднялся в серую пелену дождя.
* * *Полет занял у меня два часа, но все же я прилетел. Два часа сущего ада, потому что дождь и туман, поднимавшийся от нагретой земли, полностью затянули джунгли и реку серым одеялом, создав для меня такие ужасные условия полета, с какими я еще никогда не сталкивался.
Чтобы не сбиться с курса и хоть иногда видеть реку, мне приходилось лететь большую часть пути на высоте всего пятидесяти футов, что требовало большого искусства пилотирования и не оставляло места даже для малейшей ошибки. К тому же отсыревшая от дождя рация не работала, что создавало осложнения на последней стадии полета, потому что в Ландро творилось то же, что и в Манаусе.
Но делать было нечего. Я промок до нитки, страшно замерз и очень страдал от судорог обеих ног. Когда вышел на посадочную полосу, то увидел Менни, выбегавшего из ангара. Все выглядело здесь как прежде. Развернувшись над верхушками деревьев, я начал спуск, вовсю работая руками и ногами. Мой "Бристоль" один раз подскочил, ударившись о землю, а потом начал скользить вперед, как бы на гребне коричневой грязевой волны.
Я выключил мотор, и меня охватила изумительная тишина. Я сидел заляпанный грязью с головы до ног, и шум мотора все еще гудел в моей голове.
Через несколько секунд подбежал Менни. Он забрался на нижнее левое крыло и заглянул в кабину с выражением благоговейного страха на лице.
— Да вы с ума сошли! — заорал он. — Зачем вы прилетели?
— Что-то вроде жестокой справедливости, Менни, разве не так Барон называл это?
Ничего не понимая, он смотрел на меня, а я занес ногу через борт кабины.
— Месть, Менни, месть.
Но сейчас я уже не владел собой, что вполне объяснимо. Я тихонько рассмеялся, соскользнул по крылу и растянулся в грязи.
* * *Я сидел в ангаре, завернутый в пару одеял, со стаканом виски в руке, и смотрел, как он готовит кофе на спиртовке.
— А где Хэннах?
— В отеле, насколько я знаю. По радио Фигуередо сообщил, что не вернется раньше утра из-за погоды.
— Где он?
— Недалеко, всего в пятнадцати милях вверх по реке. Там неприятности в одной деревне.
Я допил виски, и он передал мне кружку кофе.
— Что такое, Нейл? — тревожно спросил он. — Что случилось?
