Эдриан Маккинти - Миг - и нет меня
— Не стоит благодарности, Майкл. Право слово — не стоит.
— О'кей.
Мне казалось, что Лучик хочет сказать что-то еще, но он только кивнул и начал было подниматься обратно наверх. Я припустил за ним бегом.
— Еще одно, Лучик… Твою пушку мне пришлось выбросить. Как насчет того, чтобы вернуть мне мой револьвер?
Он посмотрел на меня и улыбнулся с таким видом, словно я проявил неслыханную предусмотрительность.
— Правильно, Майкл. Хорошо, что ты об этом подумал, — мне это и в голову не пришло. Разумеется, я верну тебе твою игрушку. А может, достать тебе что-то посерьезнее?
— Нет, не надо. Мне хватит и моей старой пукалки. Вряд ли мы когда-нибудь попадем в такую же серьезную переделку.
— Никогда не попадем, — твердо сказал Лучик.
— Вот и хорошо.
Он опять стал подниматься по ступенькам, но на полпути остановился и вернулся ко мне.
— Что бы ни случилось, Майкл, — сказал он, глядя мне в глаза, — я хочу, чтобы ты знал, что я… что я действительно тебе благодарен. И что я очень сожалею… Еще раз спасибо.
Сказав это, он поднялся на второй этаж и скрылся из виду.
«Странно!» — подумал я, проводив его взглядом.
Потом я спрятал конверт с деньгами во внутренний карман куртки и возвратился к Энди.
— Ну, что тебе сказал Лучик? — спросил он. — Чего он хотел?
— Да так, ничего особенного. Он, гм-м… отругал меня за опоздание. Не сильно, но не хотелось делать это в твоем присутствии, ставить меня в неловкое положение. Довольно тактично с его стороны, не находишь?
— Да, с ним это бывает, — согласился Энди.
— Угу
— А ты обратил внимание, как он выглядит? По-моему, он даже маникюр сделал, вроде как педик.
— Должен сказать, Энди, — строго заметил я, — что мне не нравится твоя гомофобия.
— Моя гомо… мого… Чего это? — переспросил Энди. Он явно слышал это слово в первый раз.
— Большинство великих военачальников были гомосексуалистами или, в крайнем случае, бисексуалами. Александр Македонский, Цезарь, Октавиан, герцог Мальборо и многие, многие другие… — сказал я, напустив на себя устало-искушенный вид.
— Что-то я тебя не пойму, — покачал головой Энди. — Уж не хочешь ли ты сказать, что наш Лучик — гей?
— Нет, не думаю. Кто-то из наших — не помню кто — говорил, что у него есть девушка, но дело не в этом. Ты меня просто не понял, Энди. Я хотел сказать…
— А может, ты думаешь, что и я тоже гребаный гомик?! — перебил Энди, но прежде чем я успел что-то ответить, на верхних ступеньках лестницы появились Фергал и Скотчи. Ухмыляясь как вестники смерти, оба прямиком направились к стойке, а потом подошли к нам с пивом и виски.
— Ну, давайте разбирайте ваш «Бушмиллз», — велел Скотчи, садясь за наш столик и протягивая нам стаканы.
Мы послушно разобрали стаканы, и Скотчи набрал в грудь побольше воздуха, явно готовясь произнести длинный тост.
— Поднимите стаканы повыше, джентльмены, и слушайте, что я хочу сказать. В благодарность за хорошую работу и годы верной службы — в твоем случае, Брюс, за год без малого, а также в качестве особой компенсации за то, что сегодня нам пришлось заглянуть в глаза смерти и столкнуться с силами закона и правопорядка, нам поручается выгодный заказ. Да что я говорю — это даже не заказ, а гребаная конфетка, да! Выпьем!
Мы выпили. Скотчи смотрел на нас, расплываясь в улыбке. Потом он снова наполнил наши стаканы и подмигнул. Я не собирался доставлять ему удовольствие и расспрашивать о подробностях, но Энди не выдержал.
— И что же это за заказ? — выпалил он вне себя от любопытства.
— Энди, мальчик мой, тебе очень повезло, что ты успел выписаться из больницы, потому что нам с тобой, а также юному Фергалу и даже Брюсу (и, к сожалению, Большому Бобу тоже) предстоит в самое ближайшее время пересечь южную границу и отправиться в благодатный и солнечный край, который иногда называют долбаной Мексиканской республикой.
— Мексиканской республикой? — тупо переспросил Энди.
— Именно так, мой юный друг. Мы едем в Мексику! Девчонки, текила, пляжи, музыка, снова девчонки — там есть все, что душе угодно. Солнце, песок, роскошные гостиницы… Пьем за Мексику, ребята! — проревел Скотчи.
Я поднес стакан к губам, но не смог сделать ни глотка.
Иногда — очень редко — будущее отбрасывает свою тень на настоящее, и тогда нам удается предвидеть… нет, только почувствовать, что ждет нас впереди. Как я уже сказал, такое случается очень редко, но все-таки случается, и тогда ты ощущаешь, как по коже бегут мурашки, а кончики пальцев ни с того ни с сего начинает покалывать. В принстонском институте, куда Энди вряд ли когда-нибудь пригласят, создали целую теорию, согласно которой все события происходят на квантовом уровне, и отбрасываемый ими световой конус распространяется вдоль временной оси и вперед, и назад. И тогда, если вы достаточно чувствительны или каким-то образом настроены на восприятие, вы ловите сигнал. Так получилось и в этот раз. Не успел Скотчи закончить свою речь, как на меня вдруг словно пахнуло студеным байкальским ветром, и я застыл, пытаясь разобраться в том, что я почувствовал.
Скотчи толкнул меня локтем:
— Пей!
Я посмотрел на него и, проигнорировав послание из будущего, выпил.
— Кто-то прошел по моей могиле… — пробормотал я.
— Ну и хрен с ним.
— А все-таки, что нам нужно делать? — спросил я.
— Да почти ничего. Работа пустяковая, Брюс, не волнуйся. Забудь о ней. Думай лучше о золотом песочке на берегу Карибского моря, где ты будешь гулять с очаровательными сеньоритами, и об отдельной комнатке на шикарной вилле, куда ты сможешь их водить. Думай о выпивке, о хал явной жрачке, о купании в теплом море и о девицах, которых у тебя будут десятки — только выбирай. Главное, не забудь, что все это устроил для тебя дядя Скотчи…
— И когда нам надо ехать? — спросил Энди.
— Мы уезжаем в субботу, — возбужденно сказал Фергал.
Энди застонал:
— А если у меня паспорт не в порядке?
— Тогда ты никуда не поедешь, — отрезал Скотчи.
Энди мрачно посмотрел на нас.
— Я не уверен, что мне разрешат выехать из страны, пока я не получу статус иммигранта, — пробормотал он.
Энди был настолько глуп, что решил получить иммигрантский статус официальным путем. Все остальные доверили это дело Лучику, который добыл и нам вполне легальные визы и разрешения на работу.
— Вот и хорошо. Нам больше и девок и выпивки достанется, — поддел его Фергал.
Бедняга Энди чуть не плакал от огорчения. Его можно было понять: сначала его избили, потом заставили ждать в машине, а теперь еще это…
— Ну ладно, Энди, не расстраивайся. Ты тоже поедешь. Лучик с этим разберется, правда, Скотчи? — сказал я, бросив на Скотчи многозначительный взгляд.
— Да-да, Энди, успокойся. Мы просто шутили. Конечно ты поедешь. Куда мы без тебя? Разве можем мы обойтись без нашего паренька? — поспешно сказал Скотчи.
Энди повернулся ко мне.
— Думаешь, получится? — спросил он.
— Думаю — да, Энди, — ответил я, и он улыбнулся.
Мы переглянулись и вдруг начали хохотать. Наконец-то мы уезжали из города, уезжали от надоевшей рутины. Да здравствует Мексика! Мы смеялись и смеялись, так что на глазах у нас даже выступили слезы. Все складывалось крайне удачно. Владевшее нами напряжение понемногу отпускало; мы успокоились, начали пить и болтать о разных пустяках. Нашей радости не омрачило даже появление Большого Боба, которого мы угостили пивом. Все мы и думать забыли о том, что уже очень поздно и Пату, которому не терпелось поскорее отправиться на боковую, пришлось выпроваживать нас буквально силой.
5. Мы летим в Мексику
Нью-Йорк. Ослепительная синева Атлантического океана. Извилистая линия побережья. Леса, поля, города, длинные полосы намытой земли, где когда-то текли реки. Болота. Острова. Отмели. Карибское море. Джунгли.
Самолет идет на посадку.
Мы разместились в особняке, стоявшем на набережной Канкунской лагуны. Большой, чисто выбеленный, он был окружен кольцом пальм. Под балконом веранды располагался небольшой плавательный бассейн. В бассейне плавали сухие листья, но их было не так уж много. По моим подсчетам, предыдущие обитатели особняка съехали не больше недели назад. Просторные, светлые спальни на втором этаже были украшены акварелями с изображениями красоток в национальных костюмах. Большие деревянные кровати были с перинами.
Выбрав себе комнату, я сразу улегся на кровать и закрыл глаза. Снаружи доносилось щебетание птиц и звон колокола, а если напрячь воображение, то можно было расслышать и шум прибоя. Проспав час или полтора, я встал и принял душ. Ребята расслаблялись внизу у бассейна, передавая друг другу бутылку рома. Только Скотчи, которому не терпелось попасть в город, был уже одет и поторапливал остальных.
