Сергей Донской - Второй после президента
Несмотря на грозящий ему гнев отца, Хайфон зашелся тонким истерическим хохотом. Он чувствовал себя заново родившимся.
Натянув на бегу жилет, Грин перемахнул через ограждение в тот самый момент, когда яхта накренилась, подставляясь под удар могучего вала. Вертикальная стена воды приняла его лишь для того, чтобы тут же швырнуть обратно, но, к счастью для Грина, эта волна была столь огромна, что попросту перемахнула через суденышко. Заодно она смыла с палубы всех, кто там находился, но Грин не имел об этом ни малейшего понятия. Холодная чернота поглотила его.
Когда он вынырнул, рядом не было ни души. Весь окружающий мир состоял из мрака и волн, набегающих из этого мрака. Глеба окатывало водой, оглушало, швыряло из стороны в сторону, переворачивало, волокло, ударяло. Этому не было конца, и все же, пользуясь каждой передышкой, Грин успевал набрать в легкие достаточное количество воздуха, чтобы пережить очередное погружение. Вокруг были только хаос и буря, буря и хаос. А до рассвета оставалось несколько часов, что казалось сопоставимым с вечностью.
То и дело глотая горько-соленую воду, Грин приказал себе не думать о том, что будет дальше. Впрочем, мыслитель из него был сейчас никакой. Где верх, где низ? Где левая сторона, где правая? Повсюду вздымались черные водяные горы. Они поднимали и опускали, поднимали и опускали… Рука, качающая колыбель? Зачем же так часто, так неумолимо? Кому принадлежит эта властная рука? Почему она не останавливается, почему не дает захлебывающемуся Грину передышки?
Когда он в очередной раз вырвался из забытья, было светло. Волны заметно уменьшились в размерах, порывы ветра ощущались как умеренные, в прорехах между свинцовыми тучами угадывались белые облака. Пусть не небо, но все-таки…
Грин улыбнулся, словно оттуда, сверху, кто-то мог видеть эту бледную улыбку. Он не молил о спасении. Он просто улыбался и ждал. Он не мог умереть без позволения на то свыше.
А позволения такого, по всей видимости, не было. Не случайно же Грин выжил, не зря? Ведь правда, Господи? Ведь ты никому не посылаешь испытаний, которые невозможно выдержать, правда? А раз так, значит, остается лишь жить и не жаловаться. Жить, сколько отмерено. Жить во что бы то ни стало. Смерти вопреки.
