Михаил Март - Оставь её небу
— Кому теперь дело до его мозгов? На «железке» убит мент, и это наша забота. Нам плюнули в морду! Наш мент, на нашей «железке». Что там думает прокуратура, мне плевать! Мы сами должны разобраться в собственном огороде и дать понять всем, что на «железке» мы хозяева, а не рвань поносная! Твой участок? Вот ты мне и сдашь убийцу с рук на руки. Понял? Не сдашь, отправишься нос морозить на перрон в ночные смены. Вот тогда вокзальные тебе все вспомнят. Долго не протянешь.
— Что же мне теперь, в Курск ехать? Я же не сыскарь. Этого сопляка там с поезда сняли.
— А говоришь, не сыскарь. За один день разобрался, что к чему. Торопись, а то отпустят. Тут уж был звонок сверху. Бабенка там концы отдала в поезде. Это дело решено закрыгь, и твоего бомжа выкинут на улицу. Езжай в Курск и без пацана не возвращайся. У нас он быстро заговорит.
— Но как я могу оформить командировку? На каком основании?
— Никак. Напишешь заявление на материальную помощь, я подпишу. На неделю тебе хватит, дорога бесплатная! Вперед. Шевелись, а то за брюхом уже носков не видишь.
Колесников покидал кабинет начальника озлобленным на весь белый свет. Большую часть жизни он отдал этой конторе, а его мордой об асфальт.
К трем часам дня он подъехал к Институту судебной медицины и встретился с патологоанатомом. Мужичок опытный, разговорчивый, без амбиций.
— Вот что я вам скажу, милейший. Милиционера убил человек маленького роста. Версия об ударе снизу, с бедра, отпадает. Удар похож на стрелу. Прямой. О силе удара рассуждать бессмысленно. Кортик — оружие острое, да и прошел он сквозь жировые складки между ребер. Оба раза его пырнули безграмотно. Раны не смертельные, умер он от потери крови. Порезали кишки, задели печень, короче говоря, ливер.
Колесников поблагодарил говоруна и уехал на вокзал. В отделении за начальника остался капитан Петров.
— Слушай меня, Гриша, — науськивал зама Колесников. — Ты особо тут не шустри. Мы все сейчас на мушке у прокуратуры. Дыши ровно, не суетись. И главное, будь в курсе дел, позванивай сыскарям. Я думаю, они пацанов в несколько дней накроют. Щенки по товарнякам скакать будут, а их там и поджидают. Думается мне, прикипела им Москва. Банда развалилась, а сами они кумекать не приучены.
Капитан кивал и молчал. У него на сей счет были свои соображения, но с начальством лучше не спорить. Но все же, выслушав наставления, он как-то неопределенно заявил:
— Я ничего не смыслю в этих делах, но обходчик прав. Вряд ли Антон убил Бугая.
— Ты знал, как звали убийцу?
— Знать я его, конечно, знал. А имя мне обходчик назвал. Покойничек банду поборами обложил, ну да черт с ним, невидаль какая, и до нас эти порядки существовали, дело в другом. Бил он пацанов почем зря. А что там бить-то? Их и без того ветром сшибало.
Колесников вновь заскрипел зубами.
— Ладно слюни разводить, мать-перемать! Дали работу, ее делать надо.
И опять начальник злился. Злился на зама, потому что тот мыслил так же, как он, злился на шефа, злился на весь белый свет. Впервые старому легашу не нравилась его работа. И делал он не то, и делал он не так.
Коллеги Колесникова в Курске тоже оставались недовольны собой и начальством. У каждого в жизни есть свой полковник, только не всегда он ходит при погонах.
Капитан Морозов и лейтенант Седлак стояли, вытянувшись по струнке, и слушали, как рев начальника детонирует в его собственном кабинете.
— И чего мы добились? Работнички! Обычный бычара в одиночку, а точнее, при содействии офицера милиции, освобождает преступника из-под стражи. А опытный мент из управления города ходит у него как шавка на привязи. Кому сказать, со смеха сдохнут. Дворы подметать, и того не доверят!
Подполковник сел за стол и взялся руками за голову. Он не знал, как ему поступить. Всякое в жизни бывает. Ну сорвался, ну не выдержал, запустил руку в сумку потерпевшей. Но он-то считал, что взял часть из своей доли. Правда, за эту часть ему пришлось бы работать на своем месте года три, но деньги-то уже потрачены. А что, если придется отдать добычу? Эти прохвосты тут же его заложат. Они вместе составили опись в трех экземплярах, каждый поставил свою подпись на каждой бумажке, и теперь они повязаны одной веревочкой. Черт его дернул согласиться на эту аферу. Глаза от золота ослепли, мозги от камней затуманились. Старый дурак! Но после драки кулаками не машут. Глупо наживать себе лишних врагов. Тут нужен обходной маневр. Рокировка.
— Ну? Что скажешь, капитан? В пятак получил, свидетеля упустил. Седины свои опозорил. Ну а дальше? Дело заводить будем?
— Есть промах в работе. Согласен. Не подготовлены мы еще к новым условиям. Жизнь меняется быстрее, чем мы со своими закостенелыми методами. Воевать надо их же оружием.
— Хватит лапшу на уши вешать!
— Хорошо. Я думаю так. Если это сообщники убитой, то почему они не интересовались ее сумкой? Почему они не взяли ее после убийства? Можно предположить, что патлатый сопровождал бабу, а бычара их встречал. Тогда они не знали о содержимом сумки. Быка интересовал только задержанный, и ничего больше.
— Но кто-то должен знать о сумке? — возразил подполковник. — Кому-то она везла это добро? Пусть эти двое ее охраняли, но где-то есть хозяин и он должен объявиться. Такие сумки на дороге не валяются, и о них никто не забывает. Люди жизни кладут за десятую долю того, что везла жертва. Если эти двое доложат своим хозяевам по инстанции, то жди крупного наезда. Пусть так. Пусть мы отмашемся. Но дело не в этом. Утечка, огласка для нас погибельна. Тут слухов достаточно, и нас прижмут к стенке свои же. Всю жизнь на золотом яйце не просидишь. А потом нас поодиночке уберут. Дверь не откроешь, гранату в окно закинут. Им море по колено.
— Мы можем предотвратить шумиху, — уверенно заявил лейтенант. — Остановить и обезвредить! Нанести удар первыми.
Подполковник с удивлением посмотрел на подчиненного. Может быть, такая идея и застряла где-то в глубине его подсознания, но дальнейшего развития не имела. Он считал, что задача такой сложности неразрешима.
— Ну-ка, ну-ка, давай, доведи свою мысль до конца.
— Мы сделали фоторобот преступников и знаем направление. Они едут на юг. Подключать ГАИ пока рано. Чем меньше людей задействовано в операции, тем лучше. Догнать, обезвредить, уничтожить. Без следов. Обычная бандитская разборка.
— А если провалитесь? — щуря глаза, спросил подполковник.
На этот вопрос решил ответить капитан.
— У нас преимущество. Фактор внезапности. В любом случае мы выиграем. Стрелять в спину легче, чем из окопов. В случае шумихи мы отмажемся. Убиты при попытке к бегству. Для этого здесь надо завести дело, но не регистрировать его. Нужна крыша, которая развяжет нам руки.
Подполковник долго думал, затем осторожно спросил:
— А вы уверены, что нагоните их?
— Уверены. Мы уже взяли след. Эти умники ведут себя слишком шумно, навязчиво шумно, или это делается умышленно — причины не ясны, — или они слишком глупы. Второй вариант не исключен. Самоуверенность, безнаказанность всегда приводят к краху.
— Откуда информация?
— Мы дали «молнию» вдоль трассы. Результаты появились тут же. Они передвигаются с малой скоростью. Мы их достанем в два счета. Ребята не торопятся.
— А может, они поджидают кого-то? — спросил настороженный начальник.
На этот вопрос ни у кого не нашлось ответа, а многие его попросту и не задавали.
Боб Карлов провел в ресторане «Белая ладья» два с половиной часа и трижды из разных источников слышал историю о странных путешественниках, которые швырялись деньгами, скандалили, звонили в Москву Джокеру и уехали в отель «Маяк». Местный участковый звонил в Курск своим коллегам и передал описания шалопаев какому-то Морозову. Карлов видел и слышал все, но не торопился. Он дожидался темноты и частенько поглядывал на дорогу. За несколько часов он выпил шесть чашек кофе и пять бутылок местной минералки. Перед серьезной работой Карлов никогда не пил спиртного, а он точно знал, что этой ночью его ожидает трудная работенка. Карлов никогда не преуменьшал способностей противника.
За день дорожное покрытие раскалилось, и теперь не хватало небольшого дождика. Вереницы машин растянулись от севера к югу. Кто-то приближался к цели, кто-то находился посередине, но были и такие, которые только начинали свой путь и не подозревали, какую опасную и коварную дорогу они выбрали.
Марк Левин остановил машину возле шашлычной на восемьдесят третьем километре. Его ждал неожиданный сюрприз. Первая и безобидная встреча, которую можно назвать удачей. Левин верил в удачу, и если пролистать страницы его жизни, то можно с уверенностью сказать, что фортуна благоволила к нему.
В небольшом, но уютном зале он встретил Татьяну и Сергея Любимовых, которых, по странным обстоятельствам, он не видел на похоронах Веры. Марк подсел за столик знакомых и сделал удивленное лицо.
— Где угодно и кого угодно я мог встретить, но только не вас и не в этой дыре. Я крайне удивился, не увидев ваше семейство на похоронах.
