Сергей Самаров - Опасность предельного уровня
– Когда улетаете, товарищ полковник? – поинтересовался майор Султанов.
– Когда следаки со сдавшимися разберутся?
– Это долгая история. Домой их через пару дней отпустят, но проверять еще будут долго. По крайней мере раньше это всегда тянулось долго.
– Наверное, возьмем первичные протоколы допросов.
– Копии.
– Конечно. И после этого можем лететь. Сохно со своими людьми встретился, данные собрал. Больше ничего для нас не вижу.
В комнате было жарко натоплено, хотя и на улице холода не было в помине, но истопник в здании городского отдела ФСБ честно отрабатывал свою зарплату. Сохно разделся до пояса, лил на марлевый санитарный пакет какую-то бурую жидкость из плоской металлической фляжки и натирал покрытое шрамами плечо. В комнате встал устойчивый запах спирта.
– Что за химикат такой? – поинтересовался старший лейтенант Старков. – На язык, товарищ подполковник, попробовать не дадите?
– Ты, наверное, азбуку глухонемых в совершенстве знаешь? – поинтересовался подполковник встречно. – И язык, и уши с глотка отвянут. Но от старых ран, сынок, спасает. Спирт, анальгин, йод, меновазин, укропное масло и молодые мухоморчики... Двадцать дней настаиваешь в темноте, потом потребляешь... Желательно, исключительно наружно.
– Ноет? – пособолезновал Султанов.
– Не то слово. Перемену погоды обещает.
– В Москве все равно тепло. Аномалия, – категорично заявил старший лейтенант, уверенный, похоже, что Москва намного южнее Гудермеса и столице тепло обеспечено навечно. На то она, как говорится, и столица.
В дверь постучали.
– Войдите, – на правах старшего по возрасту и по званию сказал полковник Согрин.
Вошел дежурный по отделу капитан Рашитов с обычной повязкой дежурного на рукаве. Но вошел он не как дежурный, а как оперативный уполномоченный, помогающий официально только «альфовцам», а неофициально и спецназовцам, разобраться в сложившейся ситуации. Покосился на Сохно и звучно потянул носом, жадно втягивая спиртовой запах.
– Новости? – поинтересовался Согрин, прерывая потребление капитаном проспиртованного воздуха.
– Так точно, товарищ полковник. «Дипломат» с «винторезом» забрали с места хранения. Уже другой человек, не сам Урусхан Датуев... Место, видимо, было обговорено заранее. Вот фотографии...
Рашитов вытащил из папки и передал полковнику четыре фотографии человека, копающегося в кустах и выносящего оттуда уже всем знакомый «дипломат».
– Кто это, выяснили? – спросил майор Султанов.
– Личность в городе известная. Завгат Валеев. Был когда-то тренером по боксу. Это еще в советские времена. Неплохим, кстати говоря, тренером. Бывший боевик из банды Джабраила Алхазурова. Сдался властям, как и Урусхан Датуев, в первую амнистию. Что стоит особо отметить. Когда в городе был объявлен план «Перехват», была задержана машина Завгата, за рулем которой был его младший брат, не имеющий прав. Резонно предположить, что именно Завгат на своей машине и перевозил Джабраила Алхазурова. Куда они дальше делись, неизвестно. Но если сам Завгат здесь, возможно, что и Джабраил город не покинул.
– Сомнительный аргумент, – решил Сохно.
– Когда «дипломат» забрали? – переспросил Кордебалет.
– Только что с принтера, товарищ подполковник, фотографии принесли. Наверное, с полчаса назад.
– Сутки имел. Мог съездить в Грозный и вернуться.
– Ладно, это вопрос открытый... А что мы имеем в итоге? – спросил Согрин.
Итоги стал подводить майор Султанов.
– Мы имеем самого Джабраила Алхазурова, находящегося в Гудермесе или вне его, мы имеем Завгата Валеева, мы имеем Урусхана Датуева, которые точно входят в банду, хотя официально вернулись к мирной жизни. Мы имеем ментовского капитана Ахмата Хамкоева, который уверяет нас, что он честный милиционер и по характеру настоящий горец, уважающий законы адата. И никак не можем доказать, что он говорит неправду, если бы не такой, казалось бы, положительно характеризующий капитана момент, как инициатива со сдачей десятерых боевиков властям. Нет такой причины, чтобы боевики Юрки Шкурника обратились именно к нему. Больше мы ничего не имеем...
– А что нам следует узнать? – задал полковник второй вопрос.
– А узнать нам следует, откуда у почти нищего полевого командира Юрки Шкурника появилась значительная сумма в долларах? – продолжил майор Султанов. – Эксперты говорят, что он сжег не меньше ста тысяч. Об этом же говорят ленты от упаковки, которые он в огонь почему-то не бросал. Банк на упаковках указан пакистанский, следовательно, деньги пришли из-за рубежа, и недавно, поскольку дата на упаковках стоит месячной давности... Нам следует узнать, почему среди сгоревших бумаг не найдено документов боевиков отряда, которые, по их словам, Юрка Шкурник у них забрал. Шестеро других боевиков, уничтоженных на базе, все были с документами. У тех не забирал. А у десятерых забрал. Он что, поименно знал, кто будет сдаваться? Но куда в этом случае он дел документы?..
– Здесь вывод сам собой напрашивается, – предположил Кордебалет. – Он получил деньги в обмен на документы людей, которые сдадутся. И за их, вероятно, сдачу тоже, потому что за документы это слишком много. А сдача нужна была, как мы знаем из материалов Интерпола, Джабраилу Алхазурову... Это косвенно подтверждает, что капитан Хамкоев работает тоже на Алхазурова. Следовательно, документы сейчас находятся непосредственно у Джабраила Алхазурова. Непонятно только, зачем ему документы без людей... Мне кажется, что и людей он тоже будет забирать.
– Как он их заберет? – пожал плечами майор Султанов. – За ними еще долго пригляд будет, будут ходить в ментовку отмечаться раз в неделю...
– Кстати, – сказал капитан Рашитов, – мне как дежурному звонили недавно из Грозного. Ближе к вечеру прилетает кто-то из антитеррористического комитета. Как раз по поводу этих людей...
– С какой целью прилетает? – уточнил Согрин.
– Неизвестно. Просто информировали, чтобы мы в курсе были.
– Я повторяю просьбу генерала Астахова, – сказал Согрин. – Не следует афишировать наш интерес к сдавшимся. Особенно перед чиновниками из антитеррористического комитета. Иначе все мы столкнемся с противодействием политики. С политикой, извините меня, не повоюешь.
В дверь опять постучали.
– Войдите, – предложил Согрин, удивляясь вежливости местных офицеров. В Москве сначала заходят, а потом стучат.
Вошел старший лейтенант из шифровального отделения:
– Разрешите обратиться, товарищ полковник... – И уставное обращение тоже удивило. Как правило, в ФСБ в отличие от армии мало обращают внимания на уставную систему отношений и формулировок, заменяя ее гражданской, пусть и соблюдающей должностную субординацию.
– Слушаю...
– Вам шифротелеграмма. Распишитесь в ознакомлении. Передать ее вам на хранение я не могу. Это межведомственная. Если понадобится, имейте в виду, что межведомственные телеграммы мы обычно уничтожаем через три дня, если не будет особого распоряжения. Распоряжения не будет?
И протянул журнал регистрации, в который были вложены ручка и сам лист входящей шифротелеграммы. Согрин расписался, прочитал три строчки текста, хотел журнал закрыть, но еще раз заглянул в лист и закрыл только после этого.
– Можете хоть сегодня уничтожить. Даже лучше, если сегодня. Чтобы не сказали, что шифросвязь используется как средство для личного общения. Мало ли, кто-то может неправильно понять.
– Кто-то у нас шифротелеграммы не читает, товарищ полковник.
– Тем не менее можете уничтожить.
Шифровальщик вышел, а полковник достал из чехла трубку телефона спутниковой связи. Поискал глазами розетку и подключил трубку на подзарядку.
– Аккумулятор пора менять... Быстро разряжается... Полковник Мочилов пишет, что не может до меня дозвониться, и спрашивает, как дела у Александэра Сулейменова. Подскажите-ка мне, кто это такой?
– При чем здесь Сулейменов? – спросил дежурный капитан. – Александэр Сулейменов – это еще один бывший боевик из отряда Джабраила Алхазурова. Он ушел из отряда самым первым, еще до первой амнистии, после ранения. На мину наступил. Но удачно. Оторвало только половину ступни. Сейчас ходит с большим трудом. Я на днях его на улице встретил. Даже поздоровались. Пройдет немного, останавливается, за забор держится и ногу поджимает. Побаливает, говорит.
– Ага, – сказал Сохно, закончив растирку любимой старой раны и одеваясь. – Значит, появилось еще одно действующее лицо. У полковника, видимо, есть какие-то сведения и есть причины сообщать их нам намеками.
– Намеки понятны. Все то же предупреждение генерала Астахова.
– Меня, признаться, больше другое волнует, – сказал Кордебалет. – Как Джабраил Алхазуров собирается использовать этих десятерых. Насколько я понимаю, они не самые последние оторвы, если пошли под амнистию. Тогда зачем они Джабраилу нужны, если у него есть собственные силы, пусть частично и увечные – один, кажется, с головой не дружит, по крайней мере официально, второй хромает на всю улицу...
