Сэйити Моримура - Коммандо
— Как «наоборот»?
— Вы полагаете, что предвидение — нечто вроде компенсации за потерю памяти. А что, если это — следствие восстановления памяти?
— К Ёрико возвращаются воспоминания?
— Не могу сказать наверняка, но что-то такое в последнее время происходит.
Адзисава иногда чувствовал на себе сосредоточенный взгляд Ёрико. Она словно пыталась разглядеть мод привычными чертами еще чье-то лицо. Стоило ему встретиться с ней глазами, как она тут же отворачивалась.
— Да, я тоже что-то замечаю… — взволнованно подхватила учительница.
— В выражении глаз, да?
— Да-да! Раньше на уроках она все смотрела куда-то, не поймешь куда, а теперь взгляд ее чаще становится сосредоточенным. Как будто она постоянно пытается что-то вспомнить.
Все точно, подумал Адзисава. Неспроста она так вглядывается в его лицо.
— А у вас нет ощущения, что память уже восстановилась?
— Она бы сказала! Нет, по-моему, явных признаков восстановления памяти пока нет.
— Может быть, кое-что Ёрико уже вспомнила, но молчит?
— Зачем бы она стала молчать, Адзисава-сан? Когда к человеку возвращается память, он ведь словно прозревает. Вы, наверно, видели подобные сцены в фильмах и спектаклях? Помню, в одном фильме кто-то упал со скалы, ударился головой и вдруг словно очнулся от глубокого сна. Впрочем, я не врач, не могу сказать — возможно, бывает и так, что память возвращается постепенно.
Однако Адзисава остался при своем мнении, он вполне допускал, что Ёрико вспомнила прошлое, но скрывает это от него.
— Ах да, кстати, — воскликнула учительница, — я могу вам порекомендовать хорошего специалиста! Это профессор из университета, который я кончала. Он как раз занимается исследованием нарушений памяти. Вероятно, он сможет точнее определить, в какой степени необычная способность Ёрико зависит от перенесенного ею шока.
— Если это возможно, сведите меня с этим господином, — попросил Адзисава.
С этого дня он стал смотреть на Ёрико иными глазами. А вдруг она уже все вспомнила и теперь притворяется? С какой целью она это делает? Боится, что Адзисава не обрадуется? Почему боится?
При подобных мыслях у Адзисава мороз пробегал по коже. Неужели десятилетняя девочка способна на такое притворство? Все может быть, отвечал он себе.
Она пережила трагедию. Трудно сказать, как такая травма могла повлиять на неокрепшую душу девочки.
После разговора с учительницей Адзисава стал особенно остро ощущать внимательный взгляд Ёрико. Он чувствовал его спиной, чувствовал ночами, лежа в постели. Если же он пытался перехватить этот взгляд, то оказывалось, что девочка либо смотрит в другую сторону, либо мирно спит на соседней кровати.
В то утро они вышли из дому вместе. Ёрико обычно уходила в школу раньше, по сегодня у Адзисава была с утра назначена встреча с клиентом.
Внешне Ёрико ничуть не переменилась к своему приемному отцу; возможно, думал Адзисава, он выдумал этот потаенный холодный взгляд от чрезмерной подозрительности. Вот и сейчас она охотно отвечала на его вопросы.
Началось с того, что Адзисава как бы между делом заметил:
— Ты так здорово стала учиться, просто умница.
Он знал, что надо заходить издалека и строить беседу крайне осторожно, иначе Ёрико с ее необычайно тонким чутьем уловит подвох и замкнется в себе.
— Ага, — с довольным видом кивнула она, — учительница удивляется.
— Наверно, ты изобрела какой-нибудь секретный способ учить уроки.
— Что ты, папа! Просто надо перед экзаменом хорошенько посмотреть на страницы учебника, и ответы сами потом всплывают перед глазами.
Все так, как говорила классная руководительница, подумал Адзисава.
— Завидую тебе, Вот я сколько книжки ни читаю, ничего в голове не держится.
— А я не читаю, я просто смотрю.
— Как — смотришь?
— Смотрю на страницу, и буковки остаются в глазах. Ну вот, ты смотришь на солнце, потом зажаришься, а оно все равно перед глазами, правда? Так же и буквы.
— Солнце — это понятно, это называется «зрительный образ», а вот про буквы я что-то такого не слыхал.
— Какой-какой образ?
— Ну, образ того, что ты видела. Предметов или еще чего-нибудь.
Вдруг он заметил, что Ёрико его больше не слушает. Они шагали по тротуару вдоль улицы, и неподвижный взгляд девочки был устремлен куда-то вперед.
— Куда ты смотришь? — заинтересовался Адзисава.
— Папа, не подходи к тому грузовику, — неожиданно сказала Ёрико, показывая на самосвал, стоявший перед светофором у перекрестка. До самосвала было метров десять.
— А что такое? — не замедляя шага, удивленно спросил Адзисава.
— Туда нельзя! — впилась ему в руку Ёрико.
— Но нам надо через улицу перейти. Там же моя работа.
— Нет! Нельзя!
Ёрико повисла на его руке, и Адзисава поневоле остановился. Это его и спасло: в следующий миг зажегся зеленый свет, и самосвал, взревев мотором, как сорвавшийся с цепи зверь, так резко вырулил влево, что не вписался в поворот, вылетел прямо перед ними на тротуар и врезался в парапет. Если бы Адзисава не остановился так резко, машина непременно раздавила бы его в лепешку. Ему в лицо брызнули мелкие камешки и песок. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Адзисава застыл на месте, не в силах пошевелиться. Со всех сторон сбегались люди.
— Звоните в «скорую», шофер ранен!
От криков собравшейся толпы Адзисава наконец пришел в себя. Все тело покрылось холодным потом.
Он чудом остался жив. Предоставив остальным разбираться с разбитым самосвалом, Адзисава пошел дальше. Он правил не нарушал, а до сумасшедшего шофера ему дела нет. Самого чуть не убили.
Перейдя на другую сторону улицы, где их с Ёрико пути расходились, он вспомнил, что от потрясения не узнал самого главного.
— Ёрико, а почему ты меня остановила?
— Увидела.
— Что увидела?
— Как грузовик врезается в стенку.
— Но… но когда ты схватила меня за руку, он еще стоял!
— Увидела и все, — упрямо повторила Ёрико.
Они расстались на углу.
— Ну, пап, пока. Смотри не задерживайся, — сказала на прощанье Ёрико, весело улыбнувшись. Но Адзисава хорошо рассмотрел выражение ее глаз: в них не было и тени улыбки, они смотрели па него прямо и испытующе.
2Вечером того же дня Адзисава еще раз убедился в том, что только поразительный дар Ёрико спас его от неминуемой гибели.
В газетах о происшествии сообщалось очень коротко — ведь жертв не было, лишь водитель получил незначительную травму. Но Адзисава буквально впился глазами в эти несколько строчек.
Оказывается, самосвал принадлежал фирме «Хэйан»! Той самой, за которой стоял клан Накато и которая скупала земельные участки в низине Каппа.
«Вот и мой черед настал», — подумал Адзисава, чувствуя леденящий холод внутри. Зловещая тень нависла над ним уже давно, но прежде враг хотел запугать, заставить отступиться, теперь же он взялся за дело всерьез.
Благодаря чудесному дару Ёрико первый удар не попал в цель, но неудача не остановит убийц. Наоборот, в следующий раз они подготовятся тщательней.
Но почему вдруг такой внезапный переход от угроз к действиям? Неужели убийство Томоко все-таки санкционировали Ооба и компания?
Во всяком случае, инцидент с самосвалом может быть понят только однозначно: империя Ооба объявила ему войну. Перчатка брошена, и здесь, в Хасиро, где врагу принадлежит все, надежды на победу в этом неравном поединке нет.
Адзисава оказался перед сложной дилеммой. Томоко умерла, ее больше нет. Зачем ему теперь оставаться в Хасиро, подвергая свою жизнь смертельной опасности? Расследовать обстоятельства гибели Акэми Идзаки он вызывался сам, фирма его об этом не просила. Брось он свои поиски, никто ему слова не скажет. А воевать в Одиночку с несправедливостью и социальными пороками — глупо, по-детски наивно. Если умывать руки, то именно сейчас.
«Ну как быть?» — спросил себя Адзисава. И перед его глазами встало изуродованное, растерзанное тело
Томоко. Оставить убийц гулять на свободе? Поджать хвост и трусливо бежать? И убийство Акэми — как же? И афера в низине Каппа? Смалодушничать, спасать свою шкуру?
Отступить было проще простого: уехать — и дело с концом, преследовать никто не станет.
Но чего стоит безопасность, добытая ценой безоговорочной капитуляции? Разве это не безопасность пленника? Он окажется в вечном заточении, в заточении у собственной совести. И куда бы он ни скрылся, на нем будет несмываемое клеймо трусости и предательства, невидимые путы свяжут его по рукам и ногам.
Колебаниям положил конец междугородный звонок из Ф.
— Адзисава-сан, это вы? — услышал он знакомый голос профессора Саката из агротехнического института. — Я тут выяснил еще кое-что о вашем баклажане. Слушаете?
