Валерий Рощин - Черная бездна

– Что же потом? – подливаю в бокалы «вискарик».

– Я пытался выяснить: что он за птица, откуда? Ну, типа, хотел выйти на его богатеньких родственников.

– Зачем?

– Как зачем?! Потрясти их, надавить на жалость! Мол, платите за особый уход, за содержание – он ведь натурально полоумный и недееспособный! Иногда даже гадит под себя!..

– Нашел?

– Бесполезняк, – опрокидывает он в себя алкоголь. – Никто о нем ничего не знал. Короче, разочаровался я в этом деле, плюнул и вернулся к работе. А в один из дней Леона внезапно исчезла вместе со стариком. Ну, я кинулся искать. Туда-сюда… Пусто – как сквозь землю провалилась.

– Как же ты их вычислил?

– Она сумела позвонить из Савоны – буквально за день до отхода лайнера. Сбивчиво рассказала о визите неизвестных людей во главе со стариком-немцем, о предстоящем круизе. И тут я понял: это шанс! Шанс что-нибудь разузнать о Сальвадоре и срубить бабки…

На поверку «злодей» оказался неплохим парнем – понятливым и простоватым, напористым и вместе с тем по-детски застенчивым.

– И где же ты присоединился к круизу?

– В Савону к отходу лайнера я не поспел, пришлось лететь в Неаполь. Там я оформил билет, поднялся на борт и поселился в отдельной каюте – согласно плану, о наших отношениях с Леоной никто не должен был знать.

– Значит, это ты поспособствовал моему десантированию за борт?

– Было дело, – рассматривает он свои стоптанные сандалии. – Напился в том же баре, за соседним столиком. Все косил на вас – «любовался», как вы ворковали. Ты уж не обижайся, что так получилось.

Что ж, мотив понятен: он банально приревновал ко мне свою барышню и выбрал удачный момент для сведения счетов. Бывает. Он, конечно, переусердствовал с алкоголем и плохо соображал, но и я тогда был хорош – излишне расслабился.

– Вообще-то, за такие шутки в зубах бывают промежутки. Ну, ладно, раз уж осознал ошибку – прощаю, – примирительно говорю я, разливая по бокалам остатки «вискаря». – И что же ты успел выяснить о Сальвадоре?

– Не я, а Леона. Да и узнала она не много, – мнется он, словно предстоит озвучить большую глупость.

– Не стесняйся – выкладывай.

– Короче, в Савоне Сальвадора с Леоной поселили в двухкомнатном номере скромного отеля. Руководивший переездом немец крутился возле них около часа – все проверял, как устроились, кто в соседях… Потом перед уходом говорил с кем-то по телефону по-немецки, и Леона подслушала разговор.

– Она знает немецкий?

– Да, она неплохо понимает несколько европейских языков – их обучали на курсах от фонда.

– И что же она услышала?

– Загадочный старик, к слову, неплохо заплативший ей за участие в круизе, докладывал кому-то об успешном переезде в Италию. Говорил он не открытым текстом, а намеками. Дескать, на объект успел вовремя, до отправления поезда поживу в съемной квартире с видом на море, через десять дней собираюсь на подводную рыбалку…

– На подводную рыбалку?

– Ну да. Короче, из закодированного «базара» Леона ни черта не поняла и, улучив момент, позвонила мне. Вот я и решил разобраться. А что? Вдруг получится разжиться деньжатами!

– Типа «на халяву»?

– А чего такого? – хлопает он выцветшими от южного солнца ресницами. – Думаешь, в цивилизованной Европе не любят «халяву»?..

– Тебе виднее. Значит, Леона из стариковского бреда ничего не поняла. А что понял ты?

– Короче, догадался, что где-то придется побарахтаться в воде и достать нечто ценное.

– Не срастается.

– Что не срастается?

– Перелом в твоей логике не срастается. Поначалу ты хотел от меня отделаться из ревности. Позже, когда Леона просекла о моем умении хорошо плавать, вы решили взять меня в свою компанию. Верно?

Майкл утвердительно бодает головой воздух.

– Тогда какого черта ты полез на меня в коридоре?

– Короче, не удержался, – тяжко вздыхает он. – Понял, что вы кувыркались в постели, жахнул два стакана водки и решил проучить. Она же, как ни крути, моя девчонка…

Ясно. Значит, и в дверь каюты барабанил он же.

– Ты бы нарисовался в качестве ее парня пораньше, и не было бы никаких кувырков в постели, – доставая из мини-бара вторую бутыль «вискаря», – замечаю я. – Ладно, ближе к делу. Ты в курсе, что произошло в Неаполе?

– В курсе. Леона рассказала о нападении и о твоей помощи.

– Выяснил, кто были эти люди?

– Как?! – разводит он руками. – Я их и в глаза не видел.

– Плохо…

Сижу, задумчиво потирая подбородок. У меня и раньше, после событий в Неаполе, вид блаженного старика Сальвадора вызывал томящее беспокойство. Теперь же и подавно обеспечена бессонница с головной болью.

– А может, дело в коляске?! – внезапно вскакивает Майкл. – Может, она золотая?!

Где-то я подобное слышал. Ах да!..

– Не суетись, Паниковский. В узкой неаполитанской улочке я своими глазами видел, как в машину запихивали деда, а не коляску.

– Точно, – падает он в кресло. – Давай еще по одной!

– Давай, – наполняю бокалы. – Но это последняя доза – пора расходиться. Время позднее, да и спокойно поразмышлять не помешает…

Глава третья

Китай, Тибетский автономный район, Лхаса

Япония, Токио

Несколько дней назад

В зал вбежали монахи, вооруженные длинными шестами. Оглядев воинов в одинаковых бордовых накидках, старик усмехнулся и произнес вторую часть кодовой фразы:

– Эрвин и Франц надеются на вашу помощь.

Однако это еще сильнее разозлило ламу. Он дернул круглой бритой головой и вновь что-то выкрикнул.

Зал наполнился угрожающим свистом – ловко крутя шестами в воздухе, монахи-воины окружили Рауффа.

– Радушно вы встречаете друзей покойного Туичена, – спокойно изрек он. И, сверля ламу пронзительным взором, поинтересовался: – Разве он так завещал встретить посланника великого рейха?

Тот вскинул руку, и монахи, взявшие в кольцо гостя, отступили на шаг.

– Какое ты имеешь отношение к рейху?

– Я – генерал-майор СС Кристиан Рауфф и в сорок третьем году лично встречался в Берлине с Туиченом-щаго. Вот фотография из моей молодости – можете взглянуть.

Он вынул из кармана бумажник, развернул его и подал ближайшему воину старый пожелтевший снимок. Тот передал его ламе.

С минуту под низкими потолками большого зала было тихо, лишь из соседних комнат доносилось обертонное пение послушников и монахов.

Лама придирчиво разглядывал фото, сличая запечатленного человека с «оригиналом». Затем поднялся, сошел с «трона» – небольшого деревянного возвышения, и, приблизившись к старику, сказал:

– Кажется, произошла серьезная ошибка. Но я попытаюсь ее исправить…

Приказав монахам-воинам удалиться из зала, молодой лама по имени Пудава подробно рассказал о недавнем визите двух мужчин с европейской внешностью, о том, как один из них – высокий и представительный – назвал обе части кодовой фразы. А также о том, что вместе с ними для исполнения последней просьбы умирающего Потуичена-щаго отправился брат Пудавы – монах Цэрин.

– Значит, Цэрин знал, что от него потребуется на месте?

– Да. Об этом знали только он и я.

Бригаденфюрер пристально посмотрел на тибетца.

– Как выглядели те, кто нас опередил?

– Их было двое, оба европейцы или американцы. Главный – полнеющий, солидно одетый брюнет лет сорока восьми. Второй – крепкий шатен лет тридцати. Он молчал и, насколько я понял, исполнял роль телохранителя.

– Если не трудно, расскажите подробнее о том, кого вы приняли за старшего, – попросил Рауфф.

Прикрыв глаза, Пудава на мгновение задумался…

– У него выступающий затылок, прикрытый жесткими темные волосами, тяжелый подбородок и землистый цвет кожи. Мне довелось побывать в некоторых азиатских и европейских странах, так вот, он похож на болгарина, турка или израильтянина.

– Скажите, Пудава, у вашего брата есть сотовый телефон?

– Мы не пользуемся привычными для вас средствами связи. Но я попробую помочь.

– Каким образом?

– Я передам Цэрину весть по воздуху. Скоро очередная молитва. Пойдемте…

В эту минуту генералу меньше всего хотелось присутствовать на молебнах и ритуалах, но если этого требовало дело – он готов был терпеть что угодно.

– Главный символ буддизма – колесо жизни. Его вращение по часовой стрелке олицетворяет связь прошлого, настоящего и будущего, – негромко говорил лама, поднимаясь по скрипучим ступеням. – Мы верим в то, что наша нынешняя жизнь является следствием жизни прошлой и причиной жизни будущей. Эта вера помогает нашим мыслям преодолевать пространство…

Рауфф много слышал о ясновидении и о способностях тибетских лам передавать мысли на расстоянии. В далеком сорок третьем во время короткого знакомства с Потуиченом ему довелось стать свидетелем странного явления. Однажды, оборвав его на полуслове, монах выхватил табличку и начертал на глине: «Простите, мне пришла воздушная весть. Мой учитель сорвался в пропасть…»