Сергей Зверев - Венесуэльский заговор
– Привет, Хуанита, – рассеянно кивнул ей генерал.
Через несколько минут он сидел на террасе. Чашечка горячего, дымящегося ароматного кофе стала хорошим, бодрящим завершением утренней трапезы. Как ни хорош был сегодня день, словно бы созданный для отдыха, однако особенно рассиживаться не приходилось.
– Ну что слышно нового, Хуанита? – спросил Ортез у горничной, толстой, круглой как шар и вечно улыбчивой тетки.
– Столько всего, что если бы мне дали время, то я могла бы рассказать господину генералу о многом, – затараторила та, словно очередь из автомата, – мне звонил брат из провинции, так вот там, в горах – страшные дожди. Вода льется с небес, будто во время вселенского потопа. Брат говорит, что несколько домов из их деревни просто смыло потоками воды. А я, как подумаю про эти страсти Господни, – с этими словами служанка набожно перекрестилась, – так аж мурашки по коже пробегают. Живешь себе, живешь, детей растишь, а тут в один прекрасный день – на тебе – проваливаешься в преисподнюю с семьей и со всем имуществом. Нет, и врагу не пожелаешь такого!
Хуанита, отдуваясь и покачивая головой, понесла в кухню поднос. Генерал встал из-за стола, взглянув на часы, и спустился во двор.
Поместье опоясывала высокая, больше человеческого роста, кирпичная побеленная стена. В данном случае это не было связано с какими-то особыми предосторожностями. Такова традиция – окружать поместья оградами, чтобы чувствовать себя словно в уютном гнездышке. Контраст белых стен и красной черепицы создавал ту характерную для Латинской Америки цветовую гамму, смотревшуюся особенно эффектно в окружении пышной тропической природы. Слева имелся выход в сад, в него можно было попасть через арку, вырезанную в виде трилистника. Двор был выложен аккуратно обтесанными камнями. Мастера в свое время на совесть выполнили свою работу, и каждый камень был тщательно обтесан и подогнан друг к другу.
Генерал с пренебрежением относился к современной евромоде и не без основания считал, что лучше старых, проверенных временем, национальных традиций ничего и быть не может. Вдоль ограды росли пальмы, придававшие дворику особый уют и очарование. Под одной из них, бросавшей обширную тень на брусчатку, стоял стол и качался гамак, в котором так приятно полежать после обеда в особенно жаркие часы. К сожалению, в последние дни свободного времени у генерала было совсем немного.
Ортез осмотрелся вокруг и с удовольствием втянул свежий утренний воздух. Было еще рано, и дневная жара еще не успела вступить в свои права. В нескольких километрах от поместья виднелись горы, встававшие дальше сплошной стеной.
– Доброе утро, господин генерал! – послышался голос.
– Здравствуй, Мигель, – отозвался, оборачиваясь, хозяин поместья.
Позади стоял садовник – морщинистый старик с темным от загара лицом и с длинными волосами, перехваченными на затылке кожаным ремешком.
– Я вижу, ты уже приступил к работе, Мигель?
– Точно так, господин генерал, – согласился старик, – кто рано встает, тому бог подает. Это молодежи трудно с утра проснуться. Особенно после ночных гулянок да поцелуев под луной…
Старик давно работал у Ортеза, и они уже успели подружиться. Генералу нравилось то, что садовник, несмотря на свою скромную должность, всегда держался с достоинством.
– А у тебя что же, разве не было поцелуев? – усмехнулся генерал. – Что-то ты не похож на тихоню, который провел юность в постах да молитвах.
– Как не быть, в свое время я считался главным ловеласом во всей округе, – словоохотливо отозвался Мигель, – только всему свое время. Я-то уже свое отгулял, так что теперь просыпаюсь рано утром. Жаль стало время на сон терять. Со временем начинаешь ценить то, на что раньше не обращал внимания. И как солнце светит, и как трава растет…
– Ну да, – кивнул генерал, думая совсем о другом.
Спустя пятнадцать минут машина, управляемая им, выехала из ворот. Дорога вилась среди гор, которые постепенно повышались, а их глубокие откосы представляли для неопытного или зазевавшегося водителя немалую опасность. Генерал, сидя за рулем, размышлял обо всем происходящем. Да, от всего того, что творилось в последнее время, голова просто шла кругом.
Через несколько километров генерал стал притормаживать, едва выехав за очередной поворот. Шоссе впереди было перегорожено. Поперек дороги он увидел машины и с десяток десантников.
Ортез остановил автомобиль и с каменным лицом вышел из машины. Навстречу ему двинулся сержант, который, как видно, руководил операцией.
– В чем дело, сержант? – резким тоном спросил Ортез.
– Господин генерал, у меня приказ: никого не пропускать.
– Пропустите машину, – тоном, не терпящим возражений, заявил генерал.
– Господин генерал, у меня приказ…
– Вы что, отказываетесь МЕНЯ пропустить? – Ортез внимательно взглянул в глаза сержанту.
Как известно, дисциплина в армии – вещь непререкаемая. Можно много рассуждать над тем, прав или нет начальник, отдавая тот или иной приказ. Но истина остается истиной: в армии приказы не обсуждаются. У сержанта имелось свое начальство, приказ которого он, конечно, не мог не выполнить. Об этом даже не могло быть и речи. Но сейчас перед ним стоял генерал Хуан Ортез – человек, который эту армию и олицетворял, несмотря на то что уже находился в отставке. Всем, в том числе и сержанту, прекрасно было известно то, как и почему генерал покинул свой пост, продемонстрировав благородство, что еще больше повысило авторитет этого человека.
За спиной у сержанта наступила мертвая тишина. Его подчиненные, узнав в вышедшем из машины человеке Ортеза, замерли, глядя во все глаза на живую легенду, выше которой стоял только президент. Сам же сержант покрылся холодным потом, только усилием воли не теряя сознание от умственного напряжения. С одной стороны приказ командования, с другой… Добавляло пикантности ситуации и то, что сейчас происходило в стране – сержант уже знал о «неадекватном поведении» команданте. Нельзя сказать, чтобы он поверил в те слухи, которые распространялись со скоростью звука, и тем не менее…
– Так что? – взгляд Ортеза пронизывал сержанта насквозь.
– Господин генерал, – еле ворочая непослушным языком, произнесла жертва выбора, – у меня приказ – стрелять в случае попытки прорваться…
– Ну что ж, ты знаешь, что нужно делать в таком случае. Не мне тебе указывать. Исполняй свой долг, сержант, – с этими словами генерал круто повернулся и сел в машину. Автомобиль резко рванул с места. Хлипкое заграждение в виде длинного ствола деревца было сметено, и машина помчалась вперед. Среди десантников стояла тишина. Сержант сорвал с плеча автомат и прицелился вслед, поймав в прорезь прицела уходившую машину. Но выстрела не последовало.
– Не могу… – простонал он, опуская оружие и в изнеможении садясь на камень.
Солдаты загалдели.
– Не понимаю я, почему мы его пропустили! – высказался один из них, притопнув ногой. – Приказ был отдан: значит, никто не должен проехать. Чего тут непонятного?
– Ты что, идиот?! – взорвался стоявший рядом коллега. – И правильно сделал сержант, что не выстрелил. Это же Ортез!
К обсуждению тут же подключились все остальные. Быстро выяснилось, что среди солдат, стоявших на этом импровизированном блокпосту, только один ратовал за выполнение буквы приказа. Остальные были против – авторитет генерала в войсках оставался чрезвычайно высоким.
Примерно об этом же рассуждал сержант, опершись спиной о камень. Приказ он не выполнил, но и поступить так, как было приказано, не мог при всем желании. А желания-то как раз у него и не имелось…
Глава 26
Оторвавшись от преследования, Батяня не забывал об осторожности и маскировке. Спец в этих вопросах, на пути следования майор старался сделать так, чтобы количество проблем, и без того немалое, не увеличивалось. Несмотря на то что противника вблизи не было, он мог появиться, да и просто идти по следам.
Каждый разведчик при передвижении должен стремиться скрыть свои следы различными способами. Для этого необходимо прежде всего знать те признаки, по которым противник может найти их. Там, где это имело смысл, Батяня старался ступать так, чтобы не ломать стебли, особенно высокой травы. Переходя песчаные места, он выбирал участок с твердым покрытием, где следы менее заметны, а иногда вообще не поддаются обнаружению. Противника необходимо дезориентировать относительно действительного направления движения, маскируя с этой целью признаки, по которым оно определяется. Всем этим майор Лавров и занимался по мере возможностей…
Дорога местами была весьма трудной. Тропа периодически становилась крутой и очень скользкой. Пару раз пришлось проходить сквозь небольшие водопады.
Лавров вышел на берег довольно широкой и бурной реки. Срубив подходящий шест, он промерил в одном месте, в другом – везде было глубоко. Следовало искать брод. Вначале он решил посмотреть внизу по течению, на пути к цели, но пройдя порядочное расстояние, не нашел ни отмели, ни порогов. Вернувшись назад, майор пошел навстречу течению. Наконец подходящее место нашлось. Здесь можно было перебираться на противоположный берег, перепрыгивая с одного камня на другой.
