Александр Золотько - Разборки под прикрытием
Можно было отправиться прямо туда, но там мог кто-то жить, кроме Олега. Да и дом самого Олега был явно не там.
Покружив по улицам, Мастер вышел к набережной. Много народу. Слишком много. С другой стороны, никто здесь искать не будет. Да и кому в голову придет, что Мастер приехал на курорт? Никому…
Разве что… Мастер, нацелившийся было посидеть в кафе, именно в том кафе, в котором пил кофе Гринчук, вдруг замер прямо посреди тротуара.
Тот, кто звонил ему по телефону и сказал, что Гринчук здесь… Этот знает. И он мог подготовить здесь ловушку.
Мастера бросило в пот. И в этот момент в него врезалась девушка. Нельзя просто так останавливаться на курортной набережной. Обязательно окажешься у кого-нибудь на пути.
Девушка, прогуливавшаяся с подругой, бесцеремонно отшвырнула в сторону старика, козла старого… Все мужики для девушки, делились на козлов, молодых и старых. С деньгами и бедных. Это чмо, судя по прикиду, было без денег.
Мастер на ногах устоял и даже почти не обиделся. Хотя… В другом месте и в другое время…
Мастер не упал, но в кафе идти перехотелось.
Он отошел в сторону, присел на скамейку.
Можно искать Гринчука, но где тут его найдешь, не на набережной же!
Гринчук расплатился, вышел из кафе и двинулся дальше, вдоль парапета, отделявшего набережную от пляжа. Гринчук рассматривал пляжников, Мастер смотрел себе под ноги, размышляя.
Они разминулись. Случайно, наверно.
Так, Гринчука нужно найти. Найти и выколотить из него, куда он дел общак. Время идет. Придется действовать в одиночку.
Кого он тут знает, в Приморске? Знает Олега. И всё. Что еще?
– Слышь, дед, – перед Мастером появился крепкий парень с фотографией в руке. – Ты эту женщину позавчера и еще два дня назад – не видел?
Мастер взглянул на фотографию. Покачал головой:
– Извини, не видел.
Мастер удачно купил соломенную шляпу. Широкие поля прикрывали лицо, на случай, если искать начнут его, а не Ингу. Отчего это ищут женщину Гринчука? Как интересно все получается. А Гричнук знает, что ищут его жену? И ведь не менты ищут, спохватился Мастер.
Форму эти парни не носят, но походка, речь, одежда лучше всякой шинели указывают на род занятий. Олежкины ребята.
Солнце, наконец, спряталось за горы. Небо было еще светлым, но день уже прошел.
Парень с фотографией сунулся к фотографу возле утопающего. Мастер улыбнулся. Это может облегчить дело. Может – и облегчит.
* * *Как ни странно, Аркаша и Стоянов к вечеру друг друга не убили. Даже не пытались. Они молчаливой парой гуляли по городу, пока Стоянову не позвонил Гринчук и не разрешил прибыть в гостиницу. В кабак, уточнил Гринчук.
– Я уже поел на набережной, – попытался уклониться от ужина Клин. – Я бы поспал…
– Успеешь, – отмахнулся Гринчук. – Пищу, как нам верно посоветовал твой бывший учитель, нужно вкушать, а не хряцать в какой-нибудь тошниловке. А ты, товарищ капитан, иди себе. У тебя есть семья, вот и отправляйся в ее круг. Или позвони, когда выйдешь из зала, Сергееву и попроси дальнейших указаний.
Стол перед Гринчуком был уже накрыт, он подозвал официанта и распорядился о приборе для Аркаши.
– Заберите свои бабки, – попросил Аркаша, – только отпустите. Я уже ничего не хочу. Я думал, когда меня из города выбрасывали, что это всё, конец, хуже быть не может. Оказалось, может. В меня стреляли. Я с этим холуем ходил по городу, в котором места знакомого не осталось… Отпустите!
– Ты салат попробуй, классная вещь, – посоветовал Гринчук. – В меня, между прочим, тоже сегодня стреляли, вчера у меня пропала жена, меня били, меня чуть не вывезли из города на верную смерть… Что я пропустил? Да, еще я сегодня надавал тумаков двум самым влиятельным людям Приморска, которые на самом деле оказались чьими-то шестерками… Видел целый шкаф гнусностей о ни в чем не повинных мальчишках. И, наверно, девчонках… Но я не плачусь тебе в жилетку.
– Вы деньги свои получить назад хотите, – тихо сказал Аркаша. – Большие деньги.
– Я ищу свою жену…
На эстраду в углу зала вышли четверо – три музыканта и певица.
– Ко всему тутошнему кошмару – еще и живая музыка, – простонал Гринчук.
Гитарист принялся настраивать гитару, клавишник включил синтезатор.
– Давай быстро доедать и сваливать отсюда, – Гринчук еще раз через плечо оглянулся на музыкантов и покачал головой.
– Вы ешьте, – Аркаша отодвинул от себя чистую тарелку. – Я подожду.
– Ну, тогда не будем терять время, – Гринчук еще раз позвал официанта, велел принести горячее. – Что ты видел в городе необычного?
– Менты и Олежкины ребята ищет одного и того же человека, очень красивую женщину. Ко мне раз десять подходили. Хорошо ищут, при мне один бармен что-то схамил, так его били долго и от души. Стараются парни. Памятник идиотский видел на набережной…
– Памятник и я видел.
– Ну… Всё, пожалуй. Дом свой бывший видел, живут другие люди, семья. Постоял и пошел.
– Убивать тебя никто не пробовал?
– Нет. То ли Дима отпугивал, то ли передумали.
– Что тоже неплохо… – сказал Гринчук.
Подошел официант, поставил перед Гринчуком тарелку с отбивной и жареной картошкой.
– Если бы меня сейчас видел один мой знакомый, он бы пристрелил здешнего повара, всю обслугу и отодрал бы меня за уши, чтобы я не ел всякую гадость в сомнительных притонах, – Гринчук вооружился ножом и вилкой и отрезал кусок мяса. – А я вот – привык. Картошечка, кусок пережаренного мяса…
Аркаша отвернулся, казалось, всё его внимание принадлежало музыкантам. Даже не всем им, а певице.
– Черт, – спохватился Гринчук. – Так ты же пять лет без бабы… А тебя, насколько я помню, твоя бывшая вчера отшила. Скажи дежурной на этаже, я так понимаю, что заказы идут через нее. Бабки у тебя есть. Сними номер, вызови девочку… Или двух.
Аркаша промолчал.
– Как хочешь. У меня к тебе на сегодня больше просьб нет. Не совсем ты оправдал мои надежды, но…
– Заберите деньги!
– Что уплачено, то уплачено. Вот ответь на мой вопрос, личный, и иди, отдыхай. Хочешь – в мой номер на диван. Хочешь, сними номер для себя отдельно. Только если ко мне – без девочек. Но перед этим – вопрос.
– Слушаю.
– Я сегодня увидел много странного, необычного и просто неприятного. Для всего я более или менее нашел объяснение. Только вот сегодняшний обед никак не идет у меня из головы. Твой этот Рубин – был так рад тебя увидеть! А ты на него смотрел чуть не зверем.
Аркаша задумался.
Гринчук не торопил. Он доел мясо, допил сок из стакана и даже успел расплатиться с официантом. Он вообще решил, что Клин не станет отвечать.
Но Клин ответил:
– Это у него от старости, наверное. Я с Рубиным и в школе особо не разговаривал. Так, вызовет, спросит на уроке. Я у него пятерку из вредности на уроках имел. Я учебники наизусть зубрил, чтобы на любой его вопрос, самый сложный, ответить. Я книги от корки до корки переписывал, чтобы грамотность выработать. Я же знал, что он придерется к любой мелочи… Вы мой почерк не видели! Я каждую букву не писал – рисовал… Да. Он у нас классным руководителем был. Все дежурства, субботники с воскресниками – он от меня не отходил. Следил. Поначалу. Когда понял, что я до полуночи буду в классе мыть полы, чтобы идеально было, чтобы он своим носовым платком мог по полу водить… Тогда он отцепился и назначил меня козлом отпущения. И мне стало легче.
Аркаша невесело улыбнулся.
– Кто разбил стекло? Аркадий Клинченко, конечно. А водку на вечер школьный пронес? Аркаша… Класс поддержал Рубина. Поддержал… Некоторые так прямо мне и говорили, Аркаша, мол, мы тут ночью в актовый зал залазили… Все равно ты будешь виноват, смотри, лучше сразу покайся, легче будет.
Матери я не говорил. Никому не говорил. Я же не мог сказать, с чего это началось. Да мне и не поверили бы.
Началось все с того, что Рубин мне предложил стать в классе главным. Не комсоргом, не старостой – просто главным. Нужно было ему всё рассказывать, обо всех. Всех держать в руках. А он гарантировал, что поддержит меня во всем. Можно будет даже не учиться. А я послал его на фиг.
– Очень героический поступок? – спросил Аркаша.
– На звезду Героя тянет, – серьезно ответил Гринчук. – И чего это он к тебе сегодня бросился?
– Я же говорю – старость. К старости все учителя становятся либо сентиментальными, либо склеротиками. «Здравствуй, Мишенька» или «Простите, я вас не помню». Этот шизанулся в лирику.
– В лирику… – повторил задумчиво Гринчук. – Ладно, ты – как хочешь, а я – в номер. Попытаюсь поспать, пока меня Сергеев не вызвонил.
Сергеев не вызвонил. Телефон Гринчука молчал, как оказалось, многозначительно. Но понятно это стало только после того, как Аркаша и Гринчук вошли в номер.
Если у человека много лишнего времени, он может заняться выжиганием, живописью, завести себе рыбок, в конце концов. У человека, посетившего номер Гринчука в отсутствие хозяина, без всякого сомнения, лишнее время было.
