Александр Никифоров - Дневник офицера КГБ
— Вспомнил! Он уже два месяца как в Союзе.
— Выходит, я виноват?
— Выходит, ты!
— Билета нет. На спецрейс не записали. Остается у душманов политического убежища просить, — пытаюсь шутить.
Хотел еще что-то добавить, но «чекистский взгляд» кадровика быстро охладил мой пыл. Язык голову бережет…
Тут в разговор вмешивается Стас.
— Позвольте! Позвольте, господа хорошие! А где фамилия, на которой вся Россия держится? — начал он, тыкая пальцем в листок. Стаса в списках тоже не оказалось. — Где она? Где Ивановы, Петровы, Сидоровы? Где, я вас спрашиваю?
За время совместной службы я Стаса хорошо изучил. Душманский обстрел по сравнению с его монологами — детский лепет. На всякий случай отошел в сторонку. Как бы не зацепило…
— Успокойся, успокойся! — призывали Стаса кадровики, чем еще больше распаляли его.
— Успокоиться?! Я сейчас успокоюсь. Пойду к руководителю Представительства и про все ваши махинации расскажу. Ишь, чего удумали! Дембелю в спецрейсе места не нашлось…
«Какие еще махинации? — подумал я. — Перегибает Стас! Хотя, главное первому „наехать“, а там разбирайся, кто прав, а кто виноват».
В разгар перепалки в кабинет вошел секретарь парткома Представительства.
— Вот мы сейчас партийное руководство и спросим, почему рядовых коммунистов обижают? — обратился к нему Стас.
— Кто это вас обижает? — поинтересовался секретарь парткома.
— Недоразумение вышло. Станислава Петровича… — начал объяснять кадровик…
— И меня тоже, — быстро поправляю его.
— Да, да, их обоих, — показывает на нас, — не оказалось в списке на спецрейс. Сейчас разберемся.
— Разберитесь! Из каких провинций? — обратился к нам Николай Иванович, так звали секретаря парткома.
— Кандагарские мы, — ответил за нас Стас. — Я по замене, почти два года отслужил. Александр в отпуск летит.
— Из такой боевой провинции, а вы их обижаете… Разберитесь. — Секретарь парткома снова обратился к кадровикам. — Удачи вам. — Пожав нам руки, он вышел из кабинета…
Через пять минут наши фамилии стояли в середине списка.
* * *Ворча, вышли из отдела кадров. В коридоре столкнулись со знакомым кадровиком Евгением. Надо было сразу к нему обратиться — он легко решал проблемы.
— Похоже, опять с кадрами «воевали», — весело приветствовал он нас. — Напрасно. Кадры решают все! — Евгений шутливо нахмурил брови, многозначительно подняв указательный палец вверх.
— Может, по шашлычку? — предложили мы ему.
— Нет, друзья, спасибо. Это вам, «вольным стрелкам», все дозволено, а у нас каждый шаг на контроле. Но пасаран! — произнес он, сжав кулак.
— Пасаран но! — в тон ему ответили мы…
На следующий день, набрав высоту, самолет взял курс на Ташкент. В салоне было полно свободных мест.
Глава 15. Ташкент — город хлебный
А теперь, в преддверье раяЗдесь таможня есть такая.Смотрят тут и вкривь, и вкосьВсе ощупывают насквозь!Сколько взял с собой спиртного?Нет ли песен «под блатного»?Может, спрятал рубль, где?Дай пощупать в бороде.Но Иван, душа открыта,Все кальсонами забито.Смело смотрит стерве в глазС рюкзака, — все напоказ![56]
Ташкентская таможня — это что-то!..
На таможне изымалось все. Все, что могло нанести «экономический» и «политический» ущерб нашему великому государству. Изымались даже брелки — глобусы китайского производства: кто-то углядел, что на них неправильно (не в пользу Советского Союза) была проведена линия границы с КНР… Изымалось все, что могло нанести моральный ущерб нашему целомудренному народу. В общем: «Руссо туристо, облико морале!»
* * *Стоим со Стасом в очереди на таможенный досмотр. Почти как у В. С. Высоцкого: «Я стою встревоженный, бледный, но ухоженный, на досмотр таможенный в хвосте…».
Чтобы не скучать, наблюдаю за пассажирами. По поведению каждого можно догадаться, у кого какой имеется «криминал». А что, собственно, догадываться? Всем хочется привезти домой для родных и друзей кое — какие бакшиши. Но и в подарках ограничение: трое наручных часов (часы с авторучкой тоже считаются), не более блока магнитофонных кассет, ну и тому подобное…
В соседней очереди стоит женщина средних лет, с томиком А. С. Пушкина. Прижала книгу к груди так, словно кто-то собирается ее отнять.
«У нее точно будут проблемы», — подумал я.
Действительно, закончив досмотр вещей, таможенник попросил у женщины книгу и начал быстро ее пролистывать. Из середины книги выпали двадцать пять рублей одной банкнотой. О, Боже!.. По правилам разрешено провозить тридцать рублей (которые вносятся в декларацию), а тут лишний четвертак! Женщина близка к обмороку. Видя ее состояние — ненароком упадет в обморок, — таможенник (парень опытный), укоризненно качая головой, ставит штамп «досмотрено» и пропускает ее в зал.
Машинально ощупываю карман своей рубашки, где лежат лишние восемьдесят рублей. Если что, — просто забыл задекларировать. Я же их не спрятал. Приходится хитрить. А куда деваться? Билет на самолет от Москвы до Бийска стоил более шестидесяти рублей. Самолет прилетает в Москву в пятницу, когда «контора» уже не работает. Где денег взять?
Впереди Стаса стоит парень. Подошла его очередь.
— Откройте, пожалуйста, «дипломат», — просит его таможенник (из начинающих).
Почти у всех пассажиров из Афганистана были «дипломаты» с кодовым замком. Наверное, круче этих «дипломатов» в Союзе была только машина.
Парень открывает «дипломат». Сверху аккуратно уложены: носовые платки, носки, рубашки, трое часов, магнитный браслет, две зажигалки… Ничего лишнего и запрещенного. Полный ажур! Но служивых не проведешь. Таможенник «ныряет» на дно дипломата, немного пошарив, достает еще двое часов. Счастливая улыбка расплывается по его лицу. «Попался, парниша». Парень теребит носовой платок. Его с вещами отводят в сторону — видимо, для решения финансовых вопросов…
Стас открывает свой «дипломат». В нем джентльменский набор чекиста: чеки, валидол, туалетная бумага, но главное — все кармашки на крышке дипломата утыканы ручками с часами, магнитными браслетами, зажигалками… Не отреагировав на это «богатство», таможенник вновь «ныряет» на дно дипломата. Немного пошарив, он с удивлением достает изделие № 2.
— Это вам, бакшиш, — тут же реагирует Стас.
— Спасибо, не нужно, — таможенник в недоумении. — А откуда у вас столько чеков?
— Из Кандагара. Вот справка.
Нам в финансовом отделе Представительства выдавали справки на заработанную честным трудом сумму чеков. Что говорить? Получали мы неплохо, но и тратили хорошо. В основном на бакшиши.
По поводу чеков в Афгане можно было услышать подобный диалог:
— А где чеки?
— В мешках.
— А где мешки?
— Под глазами!..
Настала моя очередь проходить досмотр…
— Это как «откуда деньги»? — услышал я женский голос.
Повернувшись вправо, я увидел, как две симпатичные блондинки трясут у носа таможенника записными книжками.
— А это вам что? Не документ? — шумели они.
Листая записную книжку, одна из девушек громко прочитала:
— Тридцать первое декабря. Майор Иванов — пятьдесят чеков. Первое января подполковник Сидоров — пятьдесят чеков, десятое января Петров — тридцать чеков…
Я посмотрел на Стаса.
— Чекистки. Ну, бывают девушки, которые — за рубли, бывают — за валюту. В Афгане — за чеки, — ответил он на мой немой вопрос, хотя я уже и сам догадался.
Улыбаясь, я начал наблюдать, чем все закончится.
— И чего уставился? Весело? Да?! — Девушка переключилась на меня.
У нее был такой взгляд…
— Извиняюсь, извиняюсь. Виноват.
С этими словами я быстренько выставил на досмотр свои вещи. Досмотр прошел без осложнений.
— Ты в Ташкенте был? — спрашиваю Стаса, догоняя его в зале.
— Не доводилось.
— Много потерял, доложу тебе. Замечательный город! А какие в нем уютные рестораны! Базары! Ничего, я этот «недостаток» исправлю. Бесплатную экскурсию тебе устрою.
Времени у нас было достаточно — самолет вылетал в Москву только через двенадцать часов.
* * *Еще на подходе к кафе меня начали одолевать сомнения. Как-то не так выглядел город моей чекистской молодости: нет больших казанов, в которых почти на каждом углу готовился великолепный плов; нет мангалов с шашлыками, нет лагманных, чебуречных… Похоже, перестройка докатилась и до Восточной столицы… На дверях кафе «Голубые купола» висела бирка: «Санитарный день».
— С «Голубыми куполами» пролетели, — говорю Стасу. — У меня в запасе есть ресторан «Шарк». Пошли.
