Александр Бушков - Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2
Что еще? Стрелялку-видеокамеру уже успели разобрать по винтикам знающие дело спецы. Отличная работа, говорили они со здоровым профессиональным цинизмом — ручная, штучная, не на коленке в паршивенькой мастерской собранная… Каковая информация опять-таки не давала ни малейшего следа.
Мтанга признался Мазуру: он вполне верит, что клиент исповедался до донышка. Дело даже не в применявшихся к нему методах убеждения: весьма серьезные люди, тем более в данной ситуации, действуют именно так, не через единственного посредника, а через цепочку. Так что следов — ни малейших. Единственная польза, какую можно извлечь — это устроить звонкий, открытый судебный процесс (в расчете на него клиента убеждали так, чтобы, по крайней мере, на физиономии не осталось никаких следов, чтобы мог стоять на своих ногах и болтать со всем рвением). Мтанга признался Мазуру, как своему человеку: насчет суда нужно еще крепенько пораскинуть мозгами, подумать, имеет ли смысл пристегивать кого-то местного или обойтись чистой воды «иностранными происками». Клиент, если возникнет такая надобность, громогласно признает перед судьей, что его злодейскую руку направлял хоть Мукузели, хоть королева английская. Но обдумать все нужно тщательно.
Одним словом, Мазур вернулся в Лунный дворец откровенно разочарованным: след вновь оборвался…
Ага, Принцесса закончила — солдатня что-то браво взревела, троекратно одно и то же. Ну вот, кое-какие мосты навели. Этих ребят стоит расположить к себе, полезны будут…
…Менее чем через два часа неподалеку от центра столицы развернулись события совсем другого плана…
Метрах в ста впереди, во всю ширину респектабельной улицы, двигались четыре полицейских машины — без воя сирен, но в мельтешении вспышек — старательно отгонявшие к обочине, а то и заворачивавшие все встречные автомобили. Боковые улицы, выходившие на ту, по которой двигалась вся орава, блокировали жандармы. Так что дорога перед ними расчищалась заранее — да и вслед за шествием, на некотором отдалении, медленно ехали полицейские машины и «дорожные крейсера» с охраной. А по улице…
А по улице с превеликим шумом, с визгом и воплями, шагало дюжины три местных ведьм, как и в первый раз, свезенных из провинции трудами полковника Мтанги. Зрелище было, что и говорить, захватывающее. Голые по пояс старухи, жирные и худющие, беззубые, со сморщенными лицами и горевшими недобрым огоньком глазами, лица размалеваны желтым и зеленым, в ушах серьги в виде огромных колец, в седых раскосмаченных шевелюрах воткнуты длинные кости и какие-то щепки, шеи и талии увешаны ожерельями из черепушек мелких грызунов и птичьих костей (еще лет сорок назад кости были бы человеческими, как исстари принято, но нынче и старым ведьмам приходится сделать маленькие уступки времени, ввиду цивилизации и прогресса). У каждой в руке — высушенный коровий хвост, с помощью которого, всякий знает, маквела и наводят самую жуткую порчу.
Шуму, визгу, воплей… Иные просто шли, иные вертелись волчком, как те дервиши, которых Мазуру приходилось видеть далеко отсюда. Натали шла в первом ряду, бок о бок с некоей, если можно так выразиться, ведьминой генеральшей, высоченной старухой, в знак своего положения увешанной еще и змеиными шкурами — не сброшенными во время линьки, а содранными, вполне вероятно, самой «генеральшей». Натали снова сменила облик, теперь она красовалась в легком, но полностью закрытом и довольно длинном платье — совершенно по моде пятидесятых, которую Мазур еще смутно помнил по детским годам. Волосы гладко зачесаны назад, ни единого украшения, никакой косметики — видимо, так в данном случае и полагалось. Лицо у нее стало каким-то другим, незнакомым, и охарактеризовать его выражение Мазур мог бы одним-единственным словом: Африка. На улицы вполне современного города вдруг выплеснулось нечто древнее, жуткое…
Мазур и остальные, все двадцать человек «белой гвардии», шагали по сторонам процессии, по тротуарам, и обе цепочки в первую очередь держали не свой тротуар, а противоположную сторону улицы — прохожих, окна, крыши… Натали им настрого запретила идти рядом с ней, замешиваться в толпу вопящих ведьм — обидятся, мол, считают, что защитят лучше любых мордоворотов со стволами. Мтанга меланхолично ей поддакнул. А в общем, Мазур не особенно и опасался каких-то поганых неожиданностей — операция по сбору ведьм до последнего держалась в строжайшей тайне, он сам о ней узнал перед самым выходом в свет, заранее были в курсе только Натали, Мтанга и парочка его особо доверенных лиц. Еще, правда, те пилоты самолетов и вертолетов, что привезли в столицу этих фурий — но их всех до одного, едва приземлялись, Мтанга до конца церемонии засадил под замок, как и водителей двух автобусов, привезших ведьм в условленное место.
Оказавшись на очередном перекрестке, Мазур прекрасно видел, как блокировавшие их жандармы, за редкими исключениями, торопливо вытягиваются в струнку и отдают честь толпе завывающих старух — судя по этим редким исключениям (вольнодумцы, ага, атеисты местные, надо полагать), это был не приказ начальства, а собственная инициатива жандармов, почитавших необходимым выказать почет и уважение. И смеяться над ними безусловно не стоило: уж Мазур-то, за время своих странствий по глобусу повидавший кое что, безусловно не совместимое с материализмом, их прекрасно понимал. Он и сам порой, встречаясь взглядом с кем-то из маквела, испытывал смутное желание то ли взять под козырек, то ли оказаться подальше отсюда. Такие уж у них глаза, пронзительные, с таившимся в глубине непонятным…
Уши закладывало от визга и воплей — да и запашок от ближайших исходил не самый приятный. Мазур, естественно, стоически держался — видывали вещи и похуже… Натали ни словечком не обмолвилась касаемо конечной цели парада — если только была такая — так что Мазур привычно выполнял свои обязанности, и только, глядя в оба, краешком глаза отмечая, как встречные горожане, за редкими исключениями меняясь в лице, жмутся к стенам, а кое-кто (порой даже осанистые, благополучные на вид) торопливо кланяются, сложив ладони ковшиком…
Едва на очередном перекрестке «генеральша» свернула в тихую улочку, а за ней последовала вся орава, Мазур повернул свою цепочку туда. И остановил, когда остановилась «генеральша».
Старуха, потрясая коровьим хвостом, что-то завопила со злобной радостью на сморщенной, размалеванной харе. Большинство ведьм, и она сама, и Натали, так и остались стоять — только с полдюжины выскочили вперед, закружили по улочке от тротуара до тротуара, хаотично выписывая круги и зигзаги по ведомой им одним системе (Мазуру показалось, что система, безусловно, имела место), скрючившись в три погибели, с невероятным для столь почтенных лет проворством подпрыгивали, едва не тычась носами в асфальт, медленно продвигались вперед, словно вынюхивая что-то. Ага, вот именно, ключевое слово — вынюхивали. Мазуру вспомнились кое-какие приключенческие книжки, прочитанные в детстве…
«Следопыты» словно всех и одновременно тряхнуло электрическим разрядом: они прямо-таки синхронно подпрыгнули на корточках, выпрямились, словно по неслышимой команде — и, вопя, визжа, вереща кинулись к ничем не примечательному двухэтажному домику под сенью раскидистых деревьев, больше всего напоминавшему обиталище буржуа средней руки. Выстроились перед ним в шеренгу, заорали вовсе уж нечеловечески — и туда, опять-таки словно получив неслышный простым смертным сигнал, кинулись, обгоняя друг друга, все остальные, встали перед домиком толпой, завывая и потрясая коровьими хвостами. Принцесса на сей раз стояла позади всех, не сводя с домика глаз, едва заметно усмехаясь со злобным торжеством, раздувая ноздри.
Дом казался необитаемым. Один только раз на втором этаже отдернулась занавеска, замаячила мужская незнакомая физиономия — положительно, искаженная нешуточным страхом — и тут же пропала. Ведьмы вопили. Понемногу их вопли перешли в скандирование одного-единственного, ясно различимого, но совершенно незнакомого слова:
— Ку-ром-бо! Ку-ром-бо! Ку-ром-бо!
Повернувшись к стоявшему рядом Леону, Мазур тихонько спросил:
— Куромбо — это что? Наверняка знаете.
Бельгиец покривил губы:
— Никаких ребусов. Куромбо — это злой колдун.
— Ага, — сказал Мазур. — Это, значит, и есть знаменитое «вынюхивание»?
— Знаете?
— Читал в детстве, — сказал Мазур. — Классика приключенческого жанра.
— А, ну да… Я тоже читал. А потом еще и собственными глазами видел в Африке, два раза. Нет, не в этой стране, в других — но принцип один и тот же… «Вынюхивание», ай-а. Вынюхали они злого колдуна, они это умеют…
— Так-так-так, — сказал Мазур. — И кто же в домишке обитает?
— Доктор Мукузели, — с кривой усмешкой сообщил Леон.
— Ах, вот оно что… — протянул Мазур, не переставая бдить. — Что-то мне подсказывает, что злым колдуном посчитают именно его, а не какого-нибудь повара или слугу…
