Михаил Март - Роковое соглашение
Он сел на место профессора, открыл створку, выдвинул нижний ящик и бросил в него открытку, написанную почерком Рогозина с видом Кисловодска. Дальше она должна как-то исчезнуть. Причем незаметно и быстро, без особых манипуляций, способных привлечь внимание. Значит, механизм должен быть прост и в то же время не заметен при поисках. Мифодий закрыл ящик, створку, вытянулся, положил ноги на перекладину для ног и тут почувствовал, что она немного спружинила, как педаль в машине. Он склонился и глянул под стол. Открытки на месте не оказалось. Она исчезла. Теперь ее стоило поискать в подвале. И он нашел послание Рогозина в хозяйственной сумке на колесиках.
Отличный почтовый ящик. Сюда и приходит курьер за почтой каждый вечер.
Мифодий остался доволен своим следственным экспериментом и, закрыв все помещения, со спокойной душей ушел.
Перед тем как приступить к подготовке задуманной операции, он съездил на вокзал и нашел двух военных, отправляющихся на отдых в Кисловодск. Правда, пришлось обойти не один вагон в поиске подходящей кандидатуры. Мужики оказались понятливые. Он им рассказал романтическую историю о страстной любви со сногсшибательной фотомоделью, которая ждет его в Ялте. Мужская солидарность победила, и подполковники взяли у него открытки, дав слово офицера опускать их в почтовый ящик Кисловодска с интервалом в пять дней.
Если бы Мифодий Тихий был пьющим, он наверняка бы выпил, но не суждено.
Следующие сутки обещали быть самыми скучными за все пребывание в Москве.
6.
Капитан Сухоруков все еще не мог отдышаться.
– Ладно-ладно, Боря. Все мы знаем, что с пустыми руками ты не приходишь. Только не торопись так. Надеюсь, никого арестовывать не надо? Команду в ружье не поднимать? – улыбнулся Марецкий.
– Рановато, пожалуй. Но ресторанчик я нашел. Причем случайно. Сижу, обзваниваю бесконечный список кабаков, и во всех фирменных, а их как собак недорезанных, есть эти чертовы устрицы. Модно нынче дрянь всякую жрать. Только галочки успеваю ставить. Ну, думаю, тут роты оперов не хватит все точки обойти.
И вдруг в памяти совершенно случайно всплывает один кабак, мимо которого я проезжал, когда ездил на квартиру Рашель. Дорогу искал, вот и запомнил все более-менее яркие точки. А улицы и названия не запомнил. Короче, решил поехать и проверить. А чем черт не шутит. Выяснилось, что черт не шутит. Кабак называется «Угра». Попал в смену, работавшую в ночь трагедии.
Тары-бары-растабары, ага! Официант нашелся, глянул на снимок и говорит: «Да, женщину эту я запомнил. Отплясывала здесь на все сто, даже туфли с себя скинула. Мы уже боялись, стриптиз устроит на столе». Спрашиваю: «А с кем приходила? Одна или с компашкой?» Отвечает: «Мужик с ней был. Трезвый. Лет сорока, блондин, высокий, лицо обычное, ничего особенного». Короче говоря, если бы их официантка обслуживала, а не парень, то мы узнали бы о нем побольше.
– Официантка могла Наташу не признать по фотографии, судя по твоей теории: женщины помнят мужчин, мужчины – женщин.
– Кто их разберет. И вот что он еще запомнил. Они ушли до полуночи. Потому что ровно в двенадцать на их место сели другие, и женщина спросила у него, который час. Уходя, блондин взял с собой еще две бутылки шампанского. А Рашель едва на ногах стояла. Вот и все. По логике вещей, как я думаю, они на улице поругались, если вспомнить, что Рашель пришла домой одна и спьяну повесилась. Иначе я этого не могу понять. В ресторане она вела себя очень весело.
– Согласен с тобой На все сто, Боря. Но меня беспокоит только одна деталь, в остальном все совпадает. – Марецкий выложил на стол стопку фотографий. – Мне принесли их из окружного отдела. Снимки с места происшествия. Нам повезло, у них грамотный фотограф. Веревка, на которой повесилась Наталья Рашель, обычная бельевая. Сняли ее с кухни. Петлю она себе сделала примитивную. Могла бы и живой остаться. Но второй конец веревки привязан к крюку люстры парашютным узлом. Насколько я знаю, Рашель не служила в десантных войсках. Узелок непростой. И вот еще что. Даже если она умела делать такие узлы, ей понадобилось бы встать на стол, а потом еще на табуретку, иначе не достала бы до крюка. И это в ее-то состоянии, когда земля под ногами гуляла.
– Пьяные по краю крыши ходят и не падают, а если падают с десятого этажа, то отделываются царапинами. Тут я с тобой, Степа, не согласен.
– А я не настаиваю. Так, информация для размышления.
– Ты ее Ксении Михалне подбрось. Она у нас мыслитель, а я сыщик. А где она?
– Не докладывается. Задорина – вольная птица, самостоятельная.
– Вот бы тебе такую жену, Степа. Отличная пара. Она подполковник, ты майор, общая работа…
– Вот именно. Хватит метелкой размахивать.
Телефонный звонок оборвал пререкания.
– Да, слушаю, товарищ генерал. Понял, спасибо.
Он положил трубку.
– Черногоров? – спросил Сухоруков.
– Да. Я просил его свести меня с начальником управления по экономическим преступлениям. Как выяснилось, против мужа Любовской дело завели. Короче говоря, генералы договорились, и меня ждет у себя подполковник Тюнич Станислав Уланович. Динозавр какой-то. Два высших образования и тридцать шесть раскрытых дел. Глянь на доску почета в министерском коридоре. Мужик мелочевкой не занимается. Не завидую я господину Рогозину. А ты, Боря, бери записную книжку Натальи Рашель и ищи блондина из ресторана.
– Так у нее там сотня блондинов найдется.
– Но нам-то нужен один. Возьми сито и просей. Что тебя учить. Ты у нас работник результативный. Сухоруков скривил рот и взял со стола записную книжку.
– И не делай кислую рожу. Сам накопал. Фотографии, дневники, вот и расхлебывай.
***Подполковник Тюнич не очень походил на милиционера. Правда, в мундире его редко кто видел, разве что в День милиции на концерте или на вручении наград у министра. Ходили слухи, что наград у Тюнича было больше, чем у всего отдела, вместе взятого. Тюнич был человеком очень скромным и общительным. Кстати сказать, на два года моложе Марецкого, а уже подполковник. Марецкому недавно исполни лось тридцать семь, а дальше – арифметика…
– Заходи, Степан. Мы хоть и знакомы чисто визуально, но я люблю чувствовать себя свободно, без всяких субординации.
– Я тоже. Только в отличие от тебя начальника своего управления называю не Колей, а «товарищ генерал», – ответил Марецкий.
– На меня никто не обращает внимания. Привыкли. Каждый на Петровке имеет свой бзик. Тут ведь здоровые, полноценные люди не работают.
– Спасибо на добром слове.
– Я имею в виду, что в нашем здании собрались только гении. Элита милиции. Правда, слово «милиция» мне не очень нравится, и мнение у меня о ней невысокое. Быть элитарным дураком не велика честь, – откровенничал Тюнич.
– Может, дашь мне очухаться. Разбомбил с порога.
– Присаживайся. Папку с делом Рогозина мне уже принесли. Сам я это дело не веду, но курирую его. Оно, что называется, под моим контролем. Чем тебя заинтересовал Рогозин?
– У его жены странным образом погибают друзья, так скажем. Сам по себе Рогозин ничего для нас не значит. Но мы вообще ничего не знаем и цепляемся за соломинку. Одним словом, собираем базу данных, – поскромничал Марецкий. – И если муж нашей героини ходит под колпаком вашего отдела, он не может нас не интересовать. Такой вот расклад.
– Расклад понятен. На жену Рогозина у нас ничего нет. Сам Рогозин попал в поле зрения случайно. Три года назад мы искали налетчиков, которые дерзко ограбили фургон, перевозивший ювелирные изделия. Сумма сумасшедшая. Один брильянт «Святой Франциск» оценен в несколько миллионов долларов. Эти сокровища привезли из Испании на выставку. Время от времени алмазный фонд устраивает такие смотры для сливок нашего общества. О доставке ювелирных изделий в Москву знали единицы, и все люди проверенные и перепроверенные. Налет совершили, когда фургон шел из Шереметьева в Москву. Одного налетчика убили охранники, но и сами погибли. Четверо наших и один сопровождающий испанец. Налет грубый, дерзкий, бандитский. Среди бела дня в машину бросили четыре гранаты, а потом расстреляли из автоматов. Налетчики знали, что ценности перевозят в специальном кофре из особо прочной стали и он не сгорит и даже не деформируется от взрыва. В считанные секунды кофр вытащили из пылающего фургона и уволокли в лес на глазах у обалдевших автолюбителей. А там их поджидали мотоциклы. Погоня не имела смысла. Машины через лес не проедут. Свидетели утверждают, будто налетчиков было шестеро. Один погиб. Потом в болоте нашли пару мотоциклов, и на этом все.
Милиция, прибывшая на место преступления, два часа не могла понять, кто кого и за что убил. Все так засекретили и закамуфлировали, что поначалу решили, будто на шоссе произошла бандитская разборка. Почерк соответствовал. Одним словом, упустили время, и камешки с золотишком уплыли в неизвестном направлении. К делу подключились Интерпол и ФСБ. Ни с места. В конечном итоге выяснили, что информация бандитам пришла из-за кордона. В России не найдется ни одного ювелира, готового купить хоть один предмет из коллекции испанской королевской династии шестнадцатого-семнадцатого веков, а за кордоном таких уйма.
