Валерий Горшков - Хищники
— Спасибо, — присела молодая женщина в легком реверансе. — Что бы я без вас делала... но только, скажите, он не умрет?
— Да нет, что вы, — успокоил ее Ворон. — Полежит без сознания минут десять и очухается. Вас проводить?
— Нет-нет, — замахала руками актриса, — у меня в театре еще куча дел!
На самом деле ее просто пугала перспектива прогулки по ночному городу с незнакомым человеком. Сейчас он выступил в роли ее спасителя, а дальше кто его знает... Впрочем, если бы незнакомец стал настаивать, то она, пожалуй, согласилась бы, но он лишь пожал плечами и сказал:
— Дело ваше, но советую уйти до того, как он очнется.
После этого он схватил тело верзилы за шиворот и выволок его за дверь. Удаляющиеся шаги в коридоре вскоре стихли. Актриса испытала легкое разочарование, вслед за которым на нее вновь навалились все беды этого дня. У матери опять был сердечный приступ, а на лечение не хватало ни времени, ни денег. И в то же время изволь репетировать роль в развеселой комедии. Роль, естественно, не клеилась, они с режиссером наговорили друг другу обидных слов! Хотя такое в театре и в порядке вещей, но на душе скребли кошки. «Гражданка Лихвинцева! — орал на нее режиссер, известный насмешник. — Именно гражданка — товарищем я вас не могу назвать! Вам прозвище „Пылесос“ очень подходит — вы сначала всасываете все внимание окружающих, а потом отключаетесь! Вы думаете о чем угодно, но только не о роли! Вашему смазливому личику задумчивость противопоказана!» «Сдалось ему мое смазливое личико!» — вздохнула актриса, но все же перед тем как, уходя, выключить свет, инстинктивно посмотрелась в зеркало.
На повороте коридора она заметила своего обидчика — верзила уже приходил в себя и ошалело скреб пальцами нечесаную башку. Актриса направилась в другую сторону, поскольку архитектура здания была такова, что, куда ни иди, все равно попадешь к выходу.
Ворон, спокойно куривший под навесом автобусной остановки, хоть немного защищавшим от ветра, повернул голову на стук ее каблучков и увидел изящную фигурку, лихо заломленный берет и руку, нервно рубящую воздух в такт шагам. Когда молодая женщина встала рядом с ним, в свете фонаря на ее лице блеснули две дорожки от слез.
— Не ожидал я, что вы на автобусе домой ездите, да еще в такое время, — негромко произнес Ворон. — Похоже, они уже не ходят...
Актриса испуганно вскинула голову.
— А, это вы, — произнесла она с легкой досадой.
— Вы не бойтесь, я не вас тут дожидаюсь, — стал оправдываться Ворон. — Я честно хотел уехать, но ни одного автобуса не было.
— Ладно, придется ловить такси, — вздохнула актриса. — Не в первый раз...
— Простите за любопытство, но что это за тип, который к вам приставал? — поинтересовался Ворон. — С чего в его голову вообще пришла такая блажь?
— С водки, с чего же еще, — ответила женщина. — Он монтировщик декораций, а эта братия по традиции пьет с утра до ночи, вот крыша и едет иногда. Так-то он парень неплохой.
Ворон скептически хмыкнул и неожиданно предложил:
— Слушайте, вам надо бы снять стресс — это невооруженным глазом видно. Давайте зайдем на часок в одно местечко тут неподалеку, а потом я провожу вас домой. Сразу говорю — это не квартира и не кабак.
— Ну и не подпольный бордель, надеюсь? — усмехнулась актриса. — Ладно, пошли. Кстати, кто вы такой? Страшновато общаться с человеком, чуть ли не за секунду может «вырубить» человека.
Ворон придумал ответ заранее.
— Я частный детектив, — объяснил он. — Выслеживаю неверных мужей, неисправных должников и тому подобное. Романтики никакой, зато смешного много.
Уверенным жестом он остановил проезжавший мимо шикарный автомобиль «вольво», что-то коротко бросил водителю и открыл дверцу. Через десять минут машина свернула из очередного переулка в темный дворик и затормозила у похожего на сарай строения, окна которого были забраны ставнями, но в щели ставен и из-под двери пробивался свет. Ворон помог актрисе выйти из машины, вновь что-то командным тоном сказал водителю, уверенно поднялся по ступенькам крыльца и распахнул дверь. Когда он появился на пороге, раздались гортанные приветственные возгласы.
Актриса увидела странное полутемное помещение с круглой азиатской печью, от которой тянуло жаром. Сидевшие за столиками мужчины южного происхождения бросились с приветственными криками к спутнику актрисы. Когда кончились объятия и похлопывания по спине, хозяева наконец заметили актрису, присмотрелись к ней и снова разразились восторженными воплями.
— Они вас явно узнали. Видели по телевизору... И, думаю, вы им симпатичны... — сказал на ухо актрисе ее таинственный спутник. Гостей усадили за столик, и вскоре перед ними очутились глиняные плошки с благоухающей пряностями бараниной, горячие восточные хлебцы, овечий сыр, сушеные фрукты. В центр столика хозяева водрузили оплетенную соломой бутыль и при ней две рюмки.
Ворон что-то произнес на непонятном языке, один из мужчин что-то ответил ему, наспех прожевав мясо. В помещении грянул взрыв смеха. Смеялись даже возившиеся у печи люди за низкой перегородкой.
— Что вы ему сказали? Что это за люди? Что это за место? На каком языке они говорят? Откуда вы этот язык знаете? — Оживившись от невероятно вкусной пищи, женщина принялась засыпать вопросами своего нового знакомого.
— Это афганцы, которые когда-то воевали на нашей стороне, — стал объяснять Ворон. — Дома им жить нельзя, их там убьют. А наши сволочи не дают им никаких документов, работать без документов не берут, милиция гоняет из-за отсутствия вида на жительство... Этим ребятам еще крупно повезло, им удалось пекарню открыть. Некоторых из них я знал еще в Афганистане. Отличные парни, не подведут никогда. И с ними удобно — они все прилично говорят по-русски, но если видят плохого человека, то сразу прикидываются, будто русского не понимают. А язык у них очень красивый и очень древний — называется фарси или дари. Омара Хайяма читали?
— Не только, — с набитым ртом весело кивнула актриса. — Руми, Хафиз, Фирдоуси, Саади...
— Выпьем за умных женщин, — провозгласил тост Ворон и наполнил из бутыли рюмки какой-то мутно-коричневой жидкостью. По комнате разлилось благоухание цветущего горного луга.
— Боже! — потрясенно воскликнула актриса. — Что это за благодать?
— Напиток грешников, — усмехнулся Ворон. — В нем спирт, а это против Корана. В нем вообще много чего есть — сок цветов, цветочный мед, гашиш...
— Даже гашиш?! — восхитилась актриса. — Тогда налейте еще! Никогда не пробовала ничего подобного!
— За вас, — поднял рюмку Ворон.
— Нет, сначала за знакомство. Как меня зовут, каждая собака знает благодаря телеящику, но я все-таки представлюсь: Вера.
— Сергей, — назвался Ворон своим настоящим именем и, оправдываясь перед самим собой, подумал: «Сергеев миллионы. Ничего страшного». Они выпили, смакуя, обжигающий душистый напиток, и актриса почувствовала, как на нее нисходит желанное успокоение, все проблемы отходят на задний план и хочется только говорить и говорить с человеком, сидящим напротив нее.
Потом они пили терпкий зеленый чай из маленьких чашечек, а когда, провожаемые возгласами на русском и дари, вышли во двор, там уже стояла давешняя «вольво».
— Ого! — изумилась Вера. — Она что, так здесь и стояла? Почему?
— Да нет, поездила по городу и вернулась, — ответил Ворон. — Я его попросил... — И, устраняя возникшую недоговоренность, он добавил: — Водителю заплачено, он отвезет вас домой. Мне в другую сторону.
— Очень по-джентльменски, — с одобрительной усмешкой кивнула Вера. — особенно если учесть, что вы не знаете, в какую мне сторону. Ладно, долг платежом красен.
Она достала из сумочки записную книжку, крупно написала на листке свой телефон и протянула листок Ворону.
— Не волнуйтесь, мужик не подойдет, — с усмешкой добавила молодая женщина, садясь в машину.
— До свидания! — хором вскричали сгрудившиеся в дверях улыбающиеся афганцы.
Лицо Бориса было разбито в кровь, руки и ноги, стянутые крепким капроновым шнуром, прочно привязаны к тяжелому дубовому стулу, неизвестно каким образом оказавшемуся в продуваемом со всех сторон холодным балтийским ветром старом сарае. Все тело представляло собой сплошную кровоточащую рану. Лишь глаза, блуждавшие по сторонам, говорили о том, что Борис еще жив. Было странно, что после суток непрерывных истязаний человеческая душа еще как-то держится в этом истерзанном донельзя куске мяса. Впрочем, еще вчера утром вряд ли кто-нибудь мог предположить, что этот щуплый, даже с большой натяжкой не походивший на железного человека мужчина вопреки всем расчетам вынесет адские муки и будет хранить молчание. Хотя, если разобраться, этого следовало ожидать. Ворон вряд ли стал бы работать с таким посредником, на которого он не мог бы положиться как на самого себя. Ведь именно посредники, связующие воедино заказчика и исполнителя, как правило, и являются самым слабым звеном в цепи. Непрочность этого звена нередко ведет к гибели киллера, а порой, хотя и неизмеримо реже, — заказчика.
