Александр Карцев - Военный разведчик
Открываю второй конверт. Ленка Андреева — частица моей юности. Светлая и радостная частица. В школе наш класс дружил с головой, со спортом и с девчонками из художественной гимнастики. Другими словами наши ребята умудрялись хорошо учиться, заниматься спортом и дружить с самыми красивыми девчонками города. Городской командой по художественной гимнастике. Едва ли мы тогда знали, что такое любовь. Но девчата были ослепительно красивы, а красота всегда так притягательна! Лена Андреева, Люба Челышева, Инна Глебова… Нет, наверное мы все-таки были в них по уши влюблены?! Но как все это было далеко. Сейчас девчата вышли замуж. Ленка работала тренером в спортивной школе, Инна — в поликлинике. Говорят, что она стала прекрасным врачом-физиотерапевтом. О Любаше ничего не было известно.
С КП батальона пришла радиограмма: «Командиру Диогена (Позывной двадцать второй заставы) с личными вещами и оружием срочно прибыть на Пахарь (позывной КП батальона)».
Связываюсь с двадцать второй. Три трассирующих пули над заставой — сигнал выхода на связь. Передаю информацию Корниле. Интересно, зачем он понадобился комбату? И к чему такая спешка?
Ближе к полудню спускаюсь в Калашахи. Мирзо встречает меня у дверей в хасанову крепость. Рана у него подсыхает. Еще пару дней и можно будет выписывать из лазарета. Маленький Абдул провожает ко второму пациенту. Верблюд наш тоже молодцом. Рана у него не опасная. Единственная проблема, которая могла возникнуть — это большая потеря крови. Ну, да мы его вовремя перебинтовали.
Там же я встречаю и Шафи. Он принес какую-то мазь на травах для хозяина верблюда. У Шафи здесь свои пациенты. Но, как мне кажется, он еще и подстраховывает мои медицинские опыты. Очень важно, чтобы у меня все получилось с моими первыми пациентами. Нельзя, чтобы не получилось. И он это прекрасно понимает. От его поддержки становится как-то спокойнее на душе. Теперь я уверен, что все будет хорошо.
Глава 11. Батальонная разведка
Мы возвращаемся к крепости Шафи. Абдул остается обедать у хозяина верблюда. Теперь Абдул не просто сирота, он желанный гость в любом доме.
Мы не успеваем выйти из-за дувала (полутораметровой глинобитной стены), как из развалин брошенной крепости по нам раздается пулеметная очередь.
Звук пулемета завораживает, пули звучно бьют в нескольких сантиметрах от моей головы. Мне здорово повезло — целью пулеметчика был не я, Шафи. Иначе бы я не успел об этом подумать, пока падал на землю. Но Шафи рядом со мной нет. Он словно растворился в воздухе. И лишь через мгновение я вспоминаю о том, как что-то большое и ловкое перелетело через дувал. За мгновение до первого выстрела.
В руках у Шафи был небольшой кавалерийский карабин. Он никогда с ним не расстается! Но для того, чтобы преодолеть полутораметровую стенку с карабином в руках необходимо сделать сальто без касания. Это просто не укладывается в голове! Но, помнится, Шафи занимался спортивной акробатикой в молодости. Пока я пытаюсь осмыслить происшедшее, из-за дувала появляется голова Шафи.
— Ты долго собираешься здесь лежать? Земля холодная. Простудишься. Прыгай сюда
И я прыгнул. Если вы когда-нибудь видели беременных мужчин, вы легко сможете представить, как они прыгают через полутораметровые стенки. Нет, автомат мне не мешал. Беременным меня делала большая медицинская сумка.
— Да брось ты её. Никто не возьмет.
Я прекрасно понимаю, что Шафи прав. Никто не возьмет мою сумку. Пока я жив. А мертвому мне она скорее всего и самому не понадобится. Я оставляю её у дувала.
Мы делаем большой крюк и стремительно перемещаемся во фланг пулеметчику. Не ожидал такой прыти от Шафи! Он бежит легко и почти бесшумно. И это понятно. Время разделилось. Теперь оно течет для каждого отдельно. Для нас летит стрелой. Для пулеметчика замерло, застыло на несколько мгновений. Всему причиной — пулеметная очередь. Она всегда вызывает у пулеметчика легкую контузию. И на несколько мгновений притормаживает его реакцию. Этим мы и стараемся сейчас воспользоваться.
Пулеметчик лежит под большим деревом, продолжает выцеливать нас у дувала. Увы, там никого уже нет. Зато он перед нами как на ладони. Можно снять с первого выстрела. Но Шафи потерял к пулеметчику всякий интерес. Это совершенно нелогично! Но мы разворачиваемся и уходим. Пулеметчик продолжает водить стволом пулемета, безрезультатно пытаясь выискать нас. У него удивленное и немного обиженное лицо. Он нас потерял.
Безо всяких приключений мы возвращаемся за медицинской сумкой и, немного пригнувшись, идем в крепость Шафи. У меня на языке крутятся несколько вопросов. И главный из них, почему мы не стреляли?
Все очень просто. Оказывается, у нас не было такой задачи. И бегали мы, как загнанные газели, лишь для того, чтобы посмотреть, кто был за пулеметом. Ибо пулеметчик теперь должен умереть. Враг всегда должен умирать! Но пулеметчик должен умереть не на поле боя, а от несчастного случая. По воле Аллаха, или шайтана. Сегодня Шафи будет думать, каким способом исполнить волю Аллаха.
Это был хороший урок для меня. Оказывается не всегда выгодно убивать противника. Сразу. Иногда разумнее его отпустить или ранить. Здесь важно все хорошенько просчитать. Этот урок я прошел еще сегодня ночью. Когда отпустил своих ночных минеров. Я ограничился шуткой. Но я — не Шафи. Пулеметчик, охотившийся за Шафи, умрет два дня спустя. Чем-то отравится.
Сейчас же для меня большим открытием становится то, что такие решения имеют под собой серьезное экономическое обоснование. Шафи рассказывает, как душманы выбирают оружие, для охоты на шурави. И как его используют. Их друзья, американцы, подсказали им, что русских солдат не всегда выгодно убивать.
— Ты и сам знаешь, что при гибели одного из разведчиков группа всегда продолжает выполнение боевой задачи. До тех пор, пока не погибнет последний из бойцов. Но стоит группе наткнуться, допустим, на противопехотную мину, как все кардинально меняется.
Противопехотная мин фугасного действия (Я не говорю об осколочных минах) очень часто даже не отрывает стопу. Но раненого необходимо в течение двух часов доставить на операционный стол. И тут начинается самое интересное.
Для эвакуации раненого в горах приходится привлекать всю разведгруппу. В ущерб её безопасности.
Группа прекращает выполнение боевой задачи. Вызывает вертолеты для эвакуации и вертолеты огневой поддержки. Кроме возможности их потерять, дальше начинается чистая математика. Расход горючего, эксплуатация дорогостоящей авиатехники. Госпиталь: операция по ампутации стопы, анестезия, рабочее время высококлассных специалистов-хирургов. Операции по формированию культи. Костыли, инвалидные коляски, протезы. Реабилитация. Пенсия по инвалидности. Лекарства. Все это стоит денег. Больших денег. Я уж не говорю о том, что солдат в восемнадцать лет потерявший ногу, едва ли найдет в будущем достойную работу. А пообщавшись пару раз с вашими чиновниками — никогда больше не будет патриотом своей страны.
В случае же гибели солдата — государство в лучшем случае потратит копейки на выплату родственникам погибшего смехотворной пенсии. А если он пропал без вести? Тогда ничего не потратит.
Как ты видишь, здесь все просчитано. Нашими врагами. Учись же воевать их оружием. Сначала думай, потом делай. Сначала считай, потом стреляй.
Мне нечего возразить Шафи. Я понимаю, что в чем-то он возможно и не прав. Я думаю, что патриотизм не зависит от количества ног. И среди инвалидов настоящих патриотов гораздо больше, чем среди двуногих чиновников. Но я ни тот, ни другой — мне трудно здесь быть объективным.
Но в одном я с ним безусловно согласен — мне еще многому предстоит научиться. Занятия с Шафи более похожи на беседы Сократа. Он заставляет рассуждать, пытаться рассмотреть ситуацию с разных сторон. По его утверждению, одна точка зрения по легендам была только у Циклопа. У человека их должно быть гораздо больше. Ну, как минимум, две.
Шафи часто рассказывает мне легенду о Старце горы. А еще мы занимаемся восточными единоборствами и обсуждаем книгу японского монаха Ямамото Цунэтомо «Сокрытое в листве» — священное писание самураев. Шафи показывает основные принципы иглотерапии и ведет светские беседы. Учит передвигаться на поле боя и делать классический восточный массаж.
Он утверждает, что плохой воин не может быть хорошим врачом. Зато хороший врач может быть плохим воином. Ведь в чем-то человек обязательно должен достичь совершенства, стать лучшим. Настоящий человек должен стремиться к совершенству во всем. Быть хорошим воином и хорошим врачом. Мне не совсем понятна его логика. Но, возможно, она и существует.
К тому же, у Шафи интересная теория передвижений на поле боя. Качание маятника он привязывает к нашим детским играм. Он считает, что раньше мы, шурави, более естественно учились этому движению. Ведь в детстве часто играли в снежки и вышибалы мячом. Больше находились на природе и бегали в лесу. Сейчас же наши дети играют в «монопольку». В таких играх мало движений и все они приучают ребенка «тянуть одеяло на себя». А это значит не уклоняться от того, что летит, а хватать. Заводы, предприятия, деньги. В бою такой человек по привычке хватает то, что летит рядом. Пули, осколки. Научить уклоняться от них такого человека практически невозможно.
