Шурави - Комбат Мв Найтов
– Вместе – двенадцать тысяч, и еще что-то получает отец, как охранник какого-то гаражного кооператива. До 98-го что-то получали, сейчас совсем плохо стало, и они считаются «богатыми».
– Вот и тем более. Купить дом или квартиру в Клину они не смогут, а у меня в Клину трехкомнатная квартира, в которой я почти не бываю, только если приходится переночевать там. Купил ее еще в 1993-м. Ремонт сделан, прописку сделаем. Насте надо закончить 11 классов. После этих «приключений», отдавать ее в школу – смерти подобно. Дети – народ абсолютно безжалостный.
– Догадываюсь, но взять на себя переговоры с родителями не могу. Извините, это Вам надо будет договариваться.
– Я понимаю.
За столом возникло молчание, разговор завел их в такие дебри, что требовалось как-то разрядить обстановку. Но слов для этого у обоих не хватало. Андрей встал и подошел к шкафу, открыл дверцу и просмотрел список, лежавший на коробках с DVD-дисками, вытащил один из них и вставил в CDROM. Полилась «Под музыку Вивальди» в исполнении оркестра Поля Мориа. Когда первая мелодия в альбоме сменилась на «Золотую осень», Андрей протянул руку Даше и пригласил ее на танец.
– Ох, Андрей Александрович, опасный вы человек! Умеете тронуть скрытые струны в женской душе. Спасибо!
– Да не за что. Я не совсем понимаю, что происходит, я за эти пять дней по тебе соскучился. Честное слово. И Насте надо помочь выбраться из этой задницы. Как это сделать – я не знаю, но это требуется.
– В первую очередь: не надо ускорять события. Она еще от смерти матери не отошла, и от того, что с ней случилось. Я завтра с вами в госпиталь не поеду. Не надо нам там вместе появляться, обидится. Будет выдумывать черт-те что.
– Возможно. – Андрей прекратил танцевать и сел за стол, но музыку не выключил. Даша подошла к нему и тихо сказала:
– Я тоже скучала, поэтому взяла кучу переводов, чтобы меньше об этом думать.
– И как жить дальше? – задумчиво спросил Андрей.
– Не… зна… ю. – задумчиво ответила Дарья и села на свое место. Задумчиво оглядела стол, подняла бокал с вином. – Дзинь-дзынь?
Андрей кивнул головой и тоже поднял бокал. Они оба поняли, что всё уже решено, деваться некуда, и впереди у них весьма тяжелый и сложный период. А вот сумеют они или нет преодолеть его… Чуть позже Андрей принес две маленькие чашки кофе, ужин заканчивался.
– Пойдем, я покажу тебе комнаты, в которых ты будешь жить, там удобнее.
Они поднялись на второй этаж по главной лестнице. Комната, в которой ночевала Даша до этого, находилась во флигеле, куда вела другая лестница, это были детские комнаты.
– Сюда, в этом крыле восемь комнат, они все двойные: приемная и спальня.
– И никого нет?
– Никого.
– Я воспользуюсь этим предложением, когда Настю выпишут из госпиталя. Я прекрасно поняла, что ты хотел подчеркнуть этим своим жестом. Но и у меня, и у тебя точно такая же рана на сердце, как и у нее. Если бы я не хотела быть рядом с тобой, я бы отчиталась за поездку, подписала бы у Вас командировочное, и уехала бы в Клин. Я же осталась, надела новенькое платье, специально купленное для этого момента, когда ты вернешься. Я хочу быть рядом с тобой, желательно всегда. Мы хотели все это сделать еще на вечеринке после Rome-opera, где впервые поцеловались, но тогда не было времени, требовалось спасать твою дочь. О том, что ты не заводишь романов на стороне, не лезешь под юбку подчиненным ни глазами, ни руками, я знаю давно. Все это разительно отличалось от той обстановки, что практиковалась в тех богадельнях, где мне приходилось работать после института. Я, когда узнала, что ты – бывший командир роты, да еще и побывавший на войне, была просто поражена тем, что ты никогда не орешь на работников, не пристаешь ни к кому, ведешь себя намного приличнее, чем «дипломаты». Да, требуешь исполнения от «А» до «Я» и четкого доклада, не любишь лентяев и бездельников, вокруг тебя не было ни одного болтуна…
– Один был, сынок одного из депутатов, мне его навязали, но я уже от него избавился. Я тебя понял, и прошу меня извинить. Я, действительно, скучал по тебе, успел привязаться, привыкнуть к тому, что ты всегда рядом. И не отрицаю, что та вечеринка в Риме, где нас заставили поцеловаться, и ты ответила на поцелуй, была тем Рубиконом, который мы перешли. И тем не менее, хочу подчеркнуть, что все сегодняшние предложения делались не с целью подвигнуть тебя в этом направлении, а просто потому, что это требуется сделать в ближайшее время. Если ты обратила внимание, то я даже все телефоны поотключал, чтобы нам не мешали договориться обо всем. В том числе, и о нас самих. Я, в принципе, готов сделать и более полное предложение, если бы не Настя, которая все это воспримет в штыки. Ведь еще не прошло даже месяца. Ладно, выбирай комнату и перебирайся, я схожу взгляну на почту и уберусь внизу и на кухне. Я не прощаюсь.
– Вторая отсюда и видом на сад. Вниз не ходи, я сама все там сделаю, только переоденусь.
– Как скажете, Дарья Михайловна. – ответил Андрей и поцеловал девушку. Поцелуй был долгий, головокружительный, как затяжной прыжок. Тем не менее, Даше требовалось переодеться, а ему пройти в кабинет и просмотреть почту.
Утренний визит к врачам и дочери занял довольно много времени. Несмотря на написанную доверенность, которая не совсем верно была оформлена: не заверена нотариусом, а только полицией Хорватии и печатью предприятия Андрея, Дашу врачи не считали представителем потерпевшей, а так, исполняющей обязанности таковой. Поэтому было подписано море бумажек, которые расплодились в медицине, как мушки на гнилых яблоках. Каждый чих требовал подписи. Затем состоялся первый разговор с дочерью, которая уже находилась не в коматозном состоянии. Разговор, конечно, тяжелый, но деваться было некуда.
– Кто такая Дарья Михайловна, и почему именно она меня здесь «пасет».
– Это начальник отдела переводов одной кипрской компании. Её прислал в Триест Анатолий Викторович, начальник отдела безопасности. Мне требовалось встретиться с генералом полиции Италии, чтобы получить информацию о том, на каких судах тебя могли вывезти из Италии, потому, что мы тебя там не нашли. Я и дядя Витя уничтожили всех, кто принимал участие в убийстве мамы и Саши, и всех, кто был на том катере. А вот катер искали двенадцать дней. Полиция не шевелилась, не хотела работать. Тебя за это время успели вывезти из Италии. Мы, с Дарьей Михайловной, сумели получить информацию о том, какие суда имели возможность это сделать. Определили, что тебя вывезли в Албанию, и то, кто это сделал: некий Бесник Сулаж.
– Да, все его звали Бес.
– Это он с тобой это сделал?
– Нет, он меня не трогал, только синяки на руках оставил, хватал больно, и дергал сильно. Сделал это какой-то Халиф. А потом все, кто был, не знаю сколько, кто, я ничего не понимала, мне уколы делали. Потом что-то случилось, меня связали и бросили в багажник, и куда-то увезли. Потом появился ты в вертолете. Потом Дарья Михайловна. Всё – как во сне! За что?! За что?! За что?! – у нее началась истерика, и Андрея попросили выйти. В коридоре уже была Даша, но Андрей вытащил телефон и набрал SMS из двух букв: «он» и отправил ее в Тиват.
– Ты чего такой бледный?
– Узнал некоторые подробности того, что произошло в Тиране.
– Мне она ни одного слова об этом не сказала.
– Значит: не все потеряно.
– Ты объяснил ей: почему я привезла её?
– Не до конца, у нее истерика началась. Сказал, как есть, что прислали в качестве переводчика, и мы с тобой получили необходимые нам сведения о том, кто это сделал. Вывез ее из Италии Бесник, но в тот момент он ее не трогал, берег для халифа. Передал ее и ушел обратно в Италию. Входил в личную гвардию и уничтожен нами с Виктором и Ириной. – он еще раз вытащил телефон и перебросил SMS Ирине, просил разузнать: где находится пересыльный пункт в районе Дурреса-Тираны, должен быть шикарными апартаментами. Сведения передать не в полицию, а Виктору или Анатолию. Через несколько минут от Ирины пришло сообщение, что место установлено, за ним ведется наблюдение, но «халиф» живет в Тиране. Самой Ирине Андрей информацию о том, что «халиф» идентифицирован, Андрей не сообщил. Ни к чему было светиться в их комитете.
Через сутки генерал Варратта получил информацию о том, что в Тиране пропал без вести дипломат из Бахрейна, старший брат министра иностранных дел этой
