Смертельный вояж - Майдуков Сергей
Они подняли руки, и их черные тени на ярко освещенных плитах тоскливо повторили это движение. Стояла такая тишина, что было слышно, как жужжат осы вокруг спелых плодов инжира.
— Спиной! — приказал Левент. — Спиной повернитесь! Оба.
— Спиной к чему? — вежливо поинтересовался Глеб. — К воротам или к дому?
Турки хорошо владели русским языком, но юмор абсолютно не воспринимали. И старый, и молодой одновременно передернули затворы винтовок. Пришлось подчиниться. Разглядывая замшелую стену, сложенную из дикого камня, Глеб услышал за спиной шаркающие шаги. «Старик», — понял он.
Это была его последняя мысль. Остальные вышиб врезавшийся в затылок приклад винтовки.
* * *— Где мы? — спросил Глеб, морщась и щупая шишку на затылке.
Они сидели на цементном полу в каком-то темном помещении с голыми бетонными стенами. Здесь было так сыро и зябко, словно, пока Глеб находился в отключке, в Анталии успела наступить осень.
— Это подвал цеха, куда нас приволокли, — пояснил Володя. — Меня тоже оглушили, но я почти сразу очнулся и все видел.
— Что за цех?
— Кажется, тут шкуры разделывают. Меха полно и воняет.
— Долго я так пролежал? — спросил Глеб.
— Несколько часов, — ответил Володя. — Уже ночь. — Он указал куда-то вверх. — Там отдушина. Днем солнечные лучи пробивались, а теперь темно.
— Черт! Который час?
— Мобильники у нас конфисковали. Как и все остальное.
— Ты мог бы попытаться…
— Знаю, что ты сейчас скажешь, — перебил Володя. — Но, извини, мне захотелось пожить еще немного. Сынок обыскивал, а старик из винтовки целился. Еще вопросы есть?
— Есть, — кивнул Глеб и скривился от головной боли. — Почему ты не привел меня в чувство?
— А зачем? — Володя пожал плечами. — Ты лежал, ни о чем не беспокоился. Не хотелось возвращать тебя к действительности.
— И напрасно. Лучше бы я поискал выход.
— Так ищи, кто тебе мешает?
Последняя реплика оказалась ошибочной. Загремели замки, включился свет, и в комнату вошли турки с винтовками.
— Очухались? — осклабился Левент. — Теперь поговорим. Ночью вас здесь ни одна собака не услышит. Будете упрямиться, пристрелим и скормим зверькам.
— Каким зверькам? — встревоженно спросил Володя.
— Узнаешь, если захочешь. Но я не советую вам знакомиться с ними. Сразу нос отгрызут. Ну и все остальное.
Сочтя свою остроту блестящей, Левент расхохотался. Его смех, отражаясь от голых каменных стен, прозвучал весьма зловеще — как у актера, изображающего Сатану на театральных подмостках.
Божкурт недовольно покосился на сына и глухо произнес:
— Рассказывайте все по порядку. Кто вы и зачем сюда явились?
Левент перестал смеяться так неожиданно, словно его ударили кулаком в солнечное сплетение.
— Да! — воскликнул он, направив дуло на Володю. — И что вы здесь вынюхивали?
— Мы туристы, мы…
— Правду говори, баран! — Левент несколько раз пнул Володю, потом схватил его за шиворот, поднял и вывел в соседнюю комнату. — Садись! — донеслось оттуда. — Садись, тебе говорят! Не так, к стене лицом. — Левент выглянул снова и сказал: — Отец, ты допрашивай одного, а я другого. Если будут отвечать по-разному, станем бить, пока не узнаем правду.
— Хорошо, сынок. — Божкурт смотрел на Глеба сверху вниз. — Слышал? Все равно придется говорить правду. Лучше скажи все сразу.
— Не понимаю, почему вы так…
От удара прикладом в челюсть он замолчал.
— Ты не понял? Может, я плохо говорю по-русски? — Божкурт присел на корточки, держась от Глеба на достаточном расстоянии. — Что вы хотели узнать у нас? И кто такая эта Рита, что вы приехали сюда ради нее?
Из соседней комнаты послышались возня и сдавленные крики Володи.
— Хорошо, я все расскажу. — Глеб тряхнул головой, чтобы прийти в себя от удара. — Мы частные детективы. Нас наняла семья Риты.
— Ага, вот это уже ближе к правде. — Божкурт выпрямился, продолжая держать винтовку наизготовку. — Дальше.
— Отец! — закричал Левент. — Он заговорил. Не захотел в клетку к нашим пушистым друзьям!
— Мой тоже молчать не стал, — самодовольно усмехнулся Божкурт. — Страх смерти делает людей сговорчивыми.
Пока отец с сыном переговаривались, Глеб решил действовать и рванулся вперед в отчаянной попытке схватить старика за ноги и повалить на пол. С проворством, неожиданным для его лет, Божкурт отскочил и нажал на спусковой крючок. Пуля выбила из цемента фонтанчик пыли, визгливо срикошетила к потолку и со стуком куда-то укатилась.
— Лицом вниз! — рявкнул Божкурт, передергивая затвор. — Лежать! Еще раз выкинешь такой номер, и я прострелю тебе башку!
— Можешь убить его, отец, — сказал Левент. — Он нам больше не нужен. Второй предлагает сделку. Меня устраивают его условия.
— Что? — Божкурт возмущенно приподнял брови. — Я не собираюсь выполнять условия петуха, которого хотят зарезать. Условия диктую я.
— Володя! — крикнул Глеб, лежа на животе. — Никаких сделок!
— Заткнись!
Божкурт выпустил еще одну пулю, которая ударила в нескольких сантиметрах от головы Глеба.
— Послушай, отец, — продолжал Левент, — тебе это понравится. Володя позвонит Рите и назначит ей встречу, а мы за это отпустим его на свободу. Как тебе?
— Ты ему веришь?
— Верю. Этот шакал так боится смерти, что, по-моему, обмочился.
Глеб осторожно повернул голову, чтобы лучше видеть и слышать. Божкурт обдумывал сказанное, раскачиваясь на носках стоптанных туфель. Помолчав немного, он презрительно захохотал.
— Вот что значит неверные! Ни отваги, ни верности, ни чести! — Турок сплюнул на пол рядом с лицом Глеба. — Слышал, что твой друг предлагает?
Глеб скрипнул зубами.
— Твой друг не хочет в клетку к норкам, — продолжал старик. — Он позвонит Рите и назначит встречу. За это мы отпустим его домой, где он сможет молиться вашему слабому, робкому богу. — Божкурт произнес это с большим удовольствием, внимательно наблюдая за выражением лица Глеба. — А ты останешься у нас. Нам не хватает мужской рабочей силы. Хотя какой из тебя мужчина… Только штаны и борода.
— Это вы тут все… с бородами, — процедил Глеб. — Вояки, блин, с безоружными пленными и женщинами.
Приклад снова обрушился на его многострадальную голову. Провалившись в черный омут беспамятства, Глеб не слышал, как Володю выводили из подвала. Открыв глаза, он долго смотрел в пол, потом поднатужился и сел. Перед глазами все плыло, тем не менее он разглядел сидящего возле стенки напарника.
— Позвонил? — спросил Глеб, морщась от подступившей тошноты.
— А что мне оставалось? — жалко произнес Володя. — Сдохнуть? Кому от этого стало бы лучше? Мертвый я Рите не помогу.
— Ты и живой ей не поможешь. Только о шкуре своей печешься.
— Это был компромисс.
— Звучит красиво. Но за версту воняет. Ты трус, Володя Шарапов. Трус, подлец и предатель.
— Знаешь, я не думаю, что этот старик и его сын обидят Риту. Скорее всего, они просто хотят объясниться.
— Добренькие, да? Поэтому тебя и вернули в подвал, вместо того чтобы отпустить на свободу, как обещали?
— Это только до утра. — Но в голосе Володи не слышалось уверенности. — Они убедятся, что их не обманули, встретятся с Ритой, а потом меня выпустят. И тебя тоже, дружище. Мы уйдем отсюда вдвоем, даю тебе слово.
— Твое слово, знаешь, чего стоит?
Поднявшись, Глеб отошел в угол и с облегчением помочился.
— Прости меня, — тихо произнес Володя за его спиной. — Я не знаю, как это получилось.
— Заткнись! Я больше не хочу слышать тебя.
Вернувшись на место, Глеб тоскливо замер. Бесконечная пустота заполнила его сердце. Предательство друга — это не новость. Но позволить обмануть себя дважды мог только идиот! Глебу было противно. Презрение к Володе было столь огромным, что затмило даже гнев. Ему стало все равно, что будет дальше. Казалось, в этот момент он навсегда потерял веру в Бога.
Люди склонны молиться, когда им страшно. И отрекаться от Бога, когда Он дает не то, что они хотели.
