Комбат. Смертельная битва - Андрей Воронин
Кишмиш, напротив, в нечастых стрельбах почти всегда оказывался вторым – за Пельменем. При этом он регулярно повторял:
– Если бы мне дали лук, я бы всех уделал.
– Когда понадобится, ты по городу тоже будешь с луком расхаживать? – как-то ядовито поинтересовался у него Болт.
Кишмиш промолчал, боясь возразить бригадиру, однако уже на следующих стрельбах повторил свое заклинание. В прошлом Кишмиш занимался карате, даже наблатыкался ударом руки ломать дощечки. Как рукопашник он уступал и Горбылю, и Пельменю, но все же являлся достойным противником. При этом крови он не боялся, ни своей, ни чужой, и всегда бился до конца.
Болт перебрал остальных членов бригады. Из всех лучшей кандидатурой был бы Пельмень, но черт его знает, когда у него случится очередной приступ головной боли. К тому же иногда они сопровождались вспышками агрессии. Нет, раз Кузнец придает такое значение этому делу, лучше не рисковать, послать к барыге других ребят. Вот Кишмиш и Лишай отлично дополнят друг друга. Парочки хватит за глаза, лишние люди только привлекут к себе внимание.
* * *Рублев подошел к магазину Старикова с черного хода, потянул дверь. Она открылась. Сделав всего два шага, Комбат оказался в маленькой подсобке, заставленной разнокалиберными коробками. Свободное пространство было только в центре. Там за маленьким столом расположился Стариков. Рядом с ним были два термоса и два свертка.
– Борис Иванович, добрый день! А я как раз собрался обедать.
– Здравствуй, Никита! Ты ешь, не обращай на меня внимания. Кстати, я перед выходом из дому основательно перекусил.
– Значит, присоединиться не желаете?
– Нет, спасибо!
– Присаживайтесь, – Никита указал на стул. – А я вот, помня о судьбе родственницы, избегаю сухомятки. В одном термосе супчик, в другом чай. И ребят своих безуспешно отговариваю от бутербродной диеты. Только они еще молодые, им кажется, что вечно будут здоровыми.
– Ладно, Никита, ты обедай, а я загляну в магазин. Надо же мне, как хозяину, иметь хотя бы отдаленное представление о торговле.
Сделав еще три шага, Рублев открыл вторую дверь и оказался в небольшом зале, разделенном прилавком на две примерно равные части. Здесь ощущение тесноты еще больше усиливалось. Да и как могло быть иначе! Ведь Старикову пришлось втискивать товар семи точек в одну, пусть и более просторную. Тут уж не до жиру и приходится экономить буквально каждый квадратный сантиметр свободного пространства. В магазине работало три человека. Хватило бы и двух, учитывая помощь Старикова, однако Никите было трудно уволить людей, бок о бок с которыми провел несколько лет. Ему и так пришлось избавиться от нескольких продавцов. Хотя власти утверждали, будто постараются трудоустроить всех освободившихся продавцов Чекушки, Никита точно знал, что некоторые люди до сих пор сидели без работы. Да и большинство ушедших на новые места потеряли в заработке.
– И как? Проникаетесь духом частнособственнической наживы? – рядом возник покончивший с обедом Стариков.
– Нет, ужасаюсь.
– Чему, Борис Иванович?
– Тому, что практически на всех коробках, у которых есть надписи, я читаю: «Сделано в Китае».
– Да, и это зримое подтверждение самой большой перестроечной лжи. – Никита сразу погрустнел; чувствовалось, что Рублев коснулся крайне болезненной для Старикова темы.
– Какой именно лжи?
– А вы вспомните, Борис Иванович, как так называемые прорабы перестройки все уши нам прожужжали, будто мировой рынок давно поделен и нас там не ждут. Дожужжались, теперь мы в такой, извините, заднице! Одними энергоносителями спасаемся. А китайцев что, ждали?! Да так же, как и нас! В одном французском конструкторском бюро висел плакат. На нем была надпись примерно такого содержания: «Из-за малого отношения площади крыльев к весу тела шмель летать не может. Но шмель этого не знает и летает только поэтому». Надо полагать, китайцы тоже были не в курсе, что мировой рынок давно поделен, и завалили его своими товарами. А мы это знаем и преспокойно сидим сложа руки. Эх, блин!
– Да уж, – только и смог произнести Рублев. Возразить по существу ему было нечего.
Он еще немного понаблюдал за работой Никиты с его людьми, засветился на тот случай, если сюда заглядывали вымогатели, и скрылся в подсобке.
Вечером, когда ушли помощники Старикова, Никита снова предложил:
– Борис Иванович, а может, не стоит вам рисковать? Давайте я сам разберусь.
– Никита, иди домой и будь за меня спокоен. Я знаю, что делаю. И поторапливайся, бандиты должны застать меня одного.
Комбат очень вовремя выпроводил Старикова. Буквально через пять минут после его ухода в магазин ввалились два наглых типа.
– Где хозяин? – осмотревшись, бросил один из них.
– А где бабуля? – насмешливо сказал Комбат.
– Че?
– Надо знать классику, ребята, – пояснил Рублев.
– Ты нам лапшу на уши не вешай, отвечай прямо, где хозяин.
– Я за него.
– Ты че, клоун, совсем оборзел! Хочешь в рог схлопотать! Мы пришли к хозяину этой богадельни, у нас к нему разговор есть.
– Так говорите, я хозяин.
– Не понял! Может, тебе пластическую операцию сделали и рост увеличили? Мы хозяина знаем, хорош нам мозги компостировать, иначе точно схлопочешь.
– Какая пластическая операция, мужики! Я поступил проще – купил этот магазин.
На визитеров было больно смотреть. Они делали нечеловеческие усилия, пытаясь сообразить, как им вести себя дальше. Исчерпав все возможности своего серого вещества, один из бандитов заявил:
– Ты, мужик, подожди тут, мы сейчас вернемся.
Ожидание растянулось на добрых полчаса. Вымогатели позвонили Болту, тот не отважился принимать самостоятельное решение и сообщил о внезапно изменившейся ситуации Кузнецу. Тот, подумав, сказал:
– Пусть новый хозяин арендует точку. И выясните, что затевает старый. Если он на вырученные
