Позывной «Душман» - Александр Леонидович Аввакумов
Первая очередь легла у ног Павла, осыпав его с Надеждой мелкой галькой. Он успел закрыть своим телом растерявшуюся Надежду, и повалил ее на землю. Вторая очередь была более удачной. Стрелку удалось попасть в Павла. Одна из пуль, выпущенная из автомата АК, пробила ему грудь и попала в голову Надежды. Как потом он узнал, она умерла мгновенно. Парень бросил автомат себе под ноги и стремительно бросился к ожидавшей его автомашине. Пока люди пришли в себя, машина успела скрыться.
Лавров очнулся в больнице. Около него суетился врач и молоденькая девушка, чем-то напоминавшая ему Надежду. Он хотел что-то спросить, но почувствовал, что не может говорить. Во рту у него торчала пластиковая трубка для принудительной вентиляции простреленных легких.
– А, ты, похоже, везучий парень, – произнес врач. – Шесть пуль и ничего, выжил. Судя по твоим шрамам, ты бывший афганец? Не переживай, Леонид Павлович тебя заштопал надежно. Месяца через два, а может и быстрее, выйдешь из больницы.
Врач распорядился и медсестра, взяв в руки шприц, молча, ввела ему в руку обезболивающий раствор. Павел скорей увидел, чем почувствовал его. Перед глазами медленно поплыло окно, а лицо врача и медсестры исказилось, словно он видел их за пеленой марева. Он закрыл глаза и растворился в бездне спокойствия.
Часть вторая
Лавров положил цветы на могилу Надежды и поднял к небу свои глаза, словно надеясь, что Бог ответит ему на его молчаливый вопрос. Но, небо молчало, лишь посыпало его голову мелким снегом, который, как и его счастье таял от прикосновения с землей и теплом рук. Рядом с могилой Надежды находилась могила его матери, которая, узнав о покушении на сына и Надежду, умерла от обширного инфаркта миокарда. Он хорошо запомнил этот день, когда он потерял сразу двух своих самых близких людей.
Он медленно вышел с кладбища и, опираясь на палочку, побрел на останову транспорта. Павел медленно шел по улице Ботанической, не замечая идущих ему на встречу людей.
Лавров узнал о смерти матери и Надежды, когда его подняли из реанимации в палату. Его сердце сжалось и превратилось в камень. Он лежал на койке и вынашивал про себя планы мести. Мысль о мести, позволила ему подняться на ноги. С этой мыслью он вставал и ложился каждый день своего пребывания в больнице.
Как-то к нему заехал навестить его начальник убойного отдела Харитонов. От него Павел узнал, что пока он находился в больнице, руководство УВД города, уволило его из милиции якобы за допущенные упущения в работе. За этой ничего не значащей сейчас для него формулировкой, ему инкриминировалось то, что своим физическим воздействием на задержанного Ермолина, он не только получил от него показания, которые не соответствовали действительности, но и побудили того, наложить на себя руки.
В отношении его было возбуждено уголовное дело, однако вскоре оно было прекращено. Из его сейфа пропали несколько секретных документов, в том числе и протокол допроса Ермолина.
– Юрий Андреевич! Я же вам докладывал, что этот протокол допроса у меня забрал Новиков. Он должен быть у него.
– Извини, «Душман», но он утверждает, что вернул тебе этот протокол вечером того же дня. Скажи, почему в твоем сейфе лежал рапорт о твоем уходе из органов? Новиков моментально пустил в дело, и МВД посчитало, что проще уволить тебя из органов, чем проводить довольно большую и масштабную проверку.
– Юра, вы задержали Гришина? Это он стрелял в меня и Надежду. Я узнал его. Я об этом говорил следователю прокуратуры.
– Я не в курсе. Уголовное дело по факту убийства Громовой Надежды, приостановлено, в связи с отсутствием лица, совершившего данное деяние.
– А, как УАЗ? Там что-нибудь нашли?
– Ты, знаешь, «Душман», что проведенная экспертиза, которая проводилась по факту возможного наличия в ней крови Корнеева, подтвердила ее наличие, но почему-то признала обнаруженную кровь, кровью совершенно другого человека, а не погибшего Корнеева.
Он извинился перед Лавровым и молча, ушел из палаты, оставив его один на один со своими мыслями.
***
Павел стоял на остановке с мокрой головой и промокшими ногами. Он не чувствовал холода и не обращал внимание на то, что его демисезонное пальто уже промокло. Ему не хотелось идти домой, там было пусто и холодно. Его никто и нигде не ждал. Пошарив в кармане, он нащупал в нем деньги. Пересчитав их, он вышел на дорогу и поднял руку. Через минуту около него остановилась машина.
– Мне в Московский район. Не подбросишь?
Водитель смерил его своим рентгеновским взглядом, стараясь угадать финансовое состояние этого человека.
– Садись, – коротко произнес он. – Я как раз еду на завод Органического синтеза.
Павел осторожно влез в салон машины и положил на колени свою палочку. Водитель еще раз взглянул на него.
– Мужик, а ты при деньгах? Я не из тех людей, кто катает бесплатно посторонних. Больно уж ты бледный?
– Не переживай, деньги есть. Поехали. А, бледный – это из-за того, что только что вышел из больницы. Три месяца провалялся без солнца и воздуха.
Водитель высадил его не так далеко от пивного бара. Расплатившись с водителем, он хромая, направился в бар. Выбрав столик в самом дальнем конце бара, он сел за стол. К нему подошла молодая полная официантка.
– Валя, как вчера. Два пива и триста граммов водки.
Она испугано посмотрела по сторонам и молча, ушла. Через минуту она поставила перед ним две кружки пива и бутылки из-под минеральной воды, в которой находилась водка. Лавров пил уже третий день, то есть с момента, когда его выписали из больницы и местный пьющий народ, уже считал его своим закадычным другом.
– Как дела? – спросил его мужчина с помятой внешностью.
– Лучше всех, у кого хуже меня.
– Не угостишь?
Мужчина подставил свою пустую кружку к его кружке. Лавров плеснул в его кружку немного водки и залил ее пивом.
– За тебя, за твое здоровье, – произнес мужчина и чокнулся с его кружкой.
– А, теперь, вали, – произнес Лавров. – Оставь меня одного.
Мужчина встал со стула и, забрав свою кружку, плавно переместил за соседний стол. Допив заказанное спиртное, Павел, шатаясь от выпитого алкоголя, направился к двери. Как он добрался до дома, он плохо помнил. Проснулся он, среди ночи. Голова раскалывалась от боли. Он прошел в туалет и сунул ее под струю холодной воды. Лавров сел в кресло и впервые за эти дни задумался о том, как ему жить дальше. Чем дольше он думал, тем больше и больше приходил к выводу, что абсолютно не знает, как жить дальше.
Он взял в руки веревку,
