Кирилл Кудряшов - Русь потусторонняя
— Вы, ведь, об этом хотели спросить? — продолжала она тем временем, — Зачем я убила ее? Была ли это месть, или я просто сошла с ума? Все об этом спрашивают, вы не стесняйтесь, я привыкла. Здесь бы и журналисты, были и простые любопытные, мнящие себя великими психологами или психиатрами. Я всем отвечала одно — я убила ее потому, что так было надо.
— Нет, я приехал не за этим! — глядя в ее глаза, в которых отражалась глубокая, чистая душа и сильная воля, Павел чувствовал, что находится на пороге чего-то важного. Обладательница таких глаз не могла быть сумасшедшей. — Я хочу спросить вас о том, почему вы устроились на работу в психбольницу? Я читал газеты — «Юное создание хочет помогать своей матери», и читал то, что писали после ее смерти — «Убийца целый год подбиралась к своей жертве». Я не верю ни тому, ни другому. Чтобы помогать матери не обязательно работать здесь. Чтобы убить ее не обязательно было целый год строить из себя невинность. Здесь что-то еще.
Руки Наташи, лежавшие на подлокотниках кресел, чуть дрогнули после его слов. Павел заметил, что вздрогнула и Лена.
— Лена, выйди, пожалуйста! — сказала Наташа.
— Почему? Я тоже хочу послушать.
— ЛЕНА, ВЫЙДИ ПОЖАЛУСТА! — повторила девушка, и в голосе ее зазвучал металл. Ослушаться такого тона не посмел бы и сам Павел, но Лена осталась сидеть на диванчике рядом с ним.
— Лена, оставь нас, — мягко попросил он.
— Ты мне потом все расскажешь? — спросила она, вставая.
— Нет, — отрезала Наташа, — Он не расскажет.
Они оба проводили взглядом Лену, которая с неохотой закрыла за собой дверь, и только тогда Наташа заговорила вновь.
— Я ничего не имею против нее, но боюсь того, что прожив три года ТАМ она уже не совсем отдает себе отчет в своих поступках.
— Где это «ТАМ»? В Мраморном?
— Нет, на ГЭС. Ты не знаешь, кто она? — спросила Наташа, слегка ошарашив Павла этим неожиданным переходом на «Ты».
«Что-то часто в последнее время девушки выбивают меня из колеи… — подумал он про себя, — Старею, наверное».
— Я встретил ее в центре города сегодня утром. Она тоже удивилась, что я не знаю ее. Кто она?
— А говорил, что читал газеты. Три года назад, когда тогдашний начальник ГЭС сбросил с плотины свою жену, в Мраморный приехали Керны. Лев Керн и его дочь Лена. Керн — новый начальник станции. Три года — достаточно малый срок, но я боюсь, что Оно за это время стало сильнее. Ведь смогло же Оно дотянуться до моей матери.
Павел затаил дыхание, но поскольку Наташа умолкла, заговорил сам.
— Что такое Оно? Оно живет на ГЭС? Ты видела Его?
— Его никто не видел, и я не думаю, что это возможно. Я не знаю, что это такое, но постоянно чувствую его даже здесь. Скажи, ты приехал за Ним?
— Да, — ответил Павел, — Точнее, я приехал узнать, что творится в этом городе. Уже здесь я понял, что какое-то отношение ко всему, что здесь происходит, имеет Мраморная ГЭС. Что Оно сделало с твоей семьей? Ведь это Его работа, не так ли?
— Отец сопротивлялся дольше всех, не смотря на то, что больше всех из нас проводил времени на плотине. Это, ведь, была его работа. Я часто слышала, как он кричит по ночам, часто ловила на себе его отсутствующий взгляд, будто он смотрел на меня, но видел что-то другое. Оно так и не смогло дотянуться до меня, хотя очень старалось. С самого моего детства… Но первой под его влияние попала мама.
— Как Оно это делает?
— Я не знаю. Думаю, что Оно пытается подчинить людей себе, но это не всегда получается. И тогда Оно просто сводит их с ума, как мою маму… Это не она отрезала мне ноги, это сделало Оно ее руками. Вы говорите, что читали газеты? Как это было?
— Газонокосилка… — неуверенно начал Павел.
— У нас была газонокосилка, но мама никогда ею не пользовалась, говорила, что это страшный агрегат. Она сделала это топором. Самым обычным топором для колки дров.
У Павла перехватило дыхание… Воображение тут же нарисовало жуткую картину — мать крадучись подбирается к дочери, спящей в саду, заносит громадный топор и опускает его на правую ногу маленькой девочки. Хлещет кровь, много крови… девочка кричит, но дом Кузнецовых находится слишком далеко от города, чтобы кто-то мог услышать этот страшный крик. Девочка пытается уползти, но топор вновь взлетает в воздух, чтобы опуститься вниз еще раз…
— Я никому не рассказывала, — продолжала Лена, — Потому что знала, что мама не виновата. Оно заставило ее… Мама вообще не понимала, что делает. Она до конца жизни была уверена в том, что сделала это нечаянно, и не топором, а газонокосилкой. Впрочем, последние несколько лет она не вспоминала вообще ни о чем. Она даже меня не узнавала! И знаешь что я думаю? Мне кажется, что отрубив мне ноги, мама спасла меня. Пусть я инвалид, но я жива, в отличие от отца.
— Без ног не добраться до ГЭС?
— Примерно так. Отец тоже чувствовал, что со станцией что-то нечисто, но ничего не мог поделать. Я так и не знаю, что с ним произошло, почему он покончил жизнь самоубийством… Но Оно не сумело добраться до него, я это знаю точно.
— Так зачем ты пошла сюда работать? Из-за матери?
— И да, и нет. Я хотела быть к ней поближе. К тому времени мама стала почти нормальной. Она стала воспринимать действительность, узнавать меня… Чем дальше находишься от плотины, тем труднее Ему добраться до твоего разума. Поэтому мама продолжала симулировать болезнь, чтобы остаться здесь. По этой же причине здесь проводила все время и я. Но однажды я увидела в маминых глаза тот самый блеск, который я помню еще из детства. Оно каким-то образом пробралось в ее разум и вновь начало подчинять ее себе. Тогда она вновь перестала быть собой…
— И тогда ты убила ее?
— Да, чтобы спасти.
— И чтобы самой остаться здесь?
— Тогда я не думала об этом. Но я рада, что я здесь. Люди здесь гораздо… нормальнее, что ли, чем там, снаружи. Это Мраморный — одна большая психушка. Весь город, кажется, принадлежит тому существу с плотины. Лишь немногие продолжают сопротивляться. Но самое страшное — люди не понимают, что происходит с ними. Мне кажется, Мраморному приходит конец. Еще лет пять, и Оно поглотит весь город…
— А Лена? Ты, ведь, знакома с ней?
— Да. Первое время после ее приезда в Мраморный, она часто заходила ко мне поговорить. Она тоже чувствовала, что с плотиной что-то неладно… Но со временем перестала расспрашивать меня о моем отце и его работе, поэтому я боюсь, что Оно же прочно обосновалось в ее голове. Я, правда, ни разу не видела в ее глазах того огонька безумия, но… Надеюсь, ты меня понял.
— Понял… — вздохнул Павел, поднимаясь с дивана, — Спасибо, что рассказала мне все. Теперь я, хотя бы, знаю, в каком направлении двигаться.
— Постой! — Наташа схватила его за руку, — Скажи, кто ты? Откуда ты пришел, и что намереваешься делать?
— Я — друг, — сказал он, чувствуя, что говорит полную шаблонщину, пусть и уместную для данного случая, — Я хочу помочь тебе. Тебе, и всему городу. Я разберусь с тем, что живет у плотины.
— Боюсь, тебе не хватит сил…
— Я тоже этого боюсь… — прошептал Павел, вспоминая тяжесть ауры города. Здесь, за городом, она ощущалась не так сильно, но все же присутствовала, незримо витая в комнате.
Лена ждала его внизу, в холле. Она не выглядела ни взволнованной, ни любопытной, но Павел, тем не менее, чувствовал, что она надеется на то, что он сам расскажет ей о своем разговоре с Наташей.
— Ты все еще мой гид? — спросил он.
— Ну, если ты не против, то да… Правда, гиду обычно рассказывают об истиной цели своего путешествия.
— Ты что, никогда голливудских боевиков не смотрела? — усмехнулся Павел, — Когда это гид знал столько же, сколько тот человек, которого он ведет. В этом и заключается интрига! Гид должен, для начала, спасти жизнь главному герою, а уж тогда он расскажет ему о том, что он никакой не человек, а пришелец из иного мира.
— А если гид — красивая девушка?
— Это ничего не меняет! — Павел легонько приобнял ее за талию, выводя из больницы. Здесь, на свежем воздухе, вдали от пронзительных глаз Наташи, ее опасения казались ему беспочвенными. Лена была необыкновенной девушкой, но уж явно не прислужников Игни Этферро. Изрядно взбалмошная, не в меру любопытная, но не Темная, а это главное.
— Ну, так куда мы едем теперь? — спросила она, прижимаясь к нему так, как будто они были знакомы уже лет десять, а не несколько часов.
— На ГЭС. В епархию твоего отца.
— А я все думала, когда же ты догадаешься о том, кто я…
— А я и не догадался. Не забывай, я из столицы, и мне не ведомо, кто главная звезда в этом маленьком городке… Кабы Наташа мне не сказала, я бы до сих пор считал тебя просто немого зазнавшейся девчонкой из местного клуба.
— А что она еще говорила?
— Да так, ничего особенного. Сумасшедшая… Что с нее взять?
