Кирилл Максимов - Тертый калач
– А печать на двери в подвал? – с сомнением отозвалась Ксения.
– Ой, ты же знаешь, днем там ходят все, кому не лень. Подумаешь, обнаружат сорванную бумажку. Переклеят с новой печатью – и дело с концом.
Маша сама не знала, откуда у нее открылся такой дар убеждения, но послушница уже отыскивала нужный ключ на связке, подсвечивая себе фонариком в дешевой мобилке. Дверь открылась без скрипа, вся компания так же бесшумно просочилась вовнутрь. Ксения задержалась на пороге.
– Ты нас тут подождешь или как? – Маша испытующе смотрела на послушницу. Та, обхватив плечи руками и ежась от испытываемого ею внутреннего холода, отрицательно покачала головой, потом вздернула подбородок и протиснулась мимо подруги вперед. Бросила на ходу:
– Чего уж там. Идем посмотрим… Тем более земля здесь освященная, бояться нечего.
Илья включил фонарик, и они двинулись извилистыми переходами в сторону казарм. Ориентровались по компасу, так как неровные узкие коридоры ветвились, расходясь в неизвестных направлениях. В темных провалах, затянутых паутиной, метались черные тени. Маша не заметила, в какой момент оказалась рядом с Князевым и взяла его за руку. Она точно знала: случись что-либо, рядом с Богданом ей ничего не угрожает. Князеву было приятно, что Маша решила держаться рядом с ним. Любому мужчине приятно, когда женщина признает в нем своего защитника. И внезапно Богдану остро захотелось, чтобы эта маленькая ладонь никогда не отпускала его руку.
Внезапно шедший перед Князевым оператор резко остановился. Он успел среагировать, а вот Маша, замыкавшая их маленький отряд, нет. Она мягко ткнулась носом в шею Богдана, протестующе вскрикнула и отпрянула. Идущий впереди Илья подавал непонятные знаки. Все остановились и прислушались. Впереди ход расширялся. В нескольких метрах от путников из-за очередного поворота пробивался слабый свет и доносились странные звуки. Тягучая, медленная и мрачная музыка накатывала темными маслянистыми волнами, рождая ощущение какого-то животного ужаса. Маша впилась ногтями в ладонь спутника, в другую руку Богдана немедленно вцепилась подоспевшая Ксения – глаза ее были расширены от страха, рот беззвучно отрывался и закрывался. Богдан отцепил ладони девушек от своих пальцев и соединил их руки. Сам подошел к Илье.
– Григорианский хорал, – не поворачивая головы, прошептал диггер.
– Что?!
– Хорал. Григорианский. Средневековые католические распевы, эти умельцы просто поставили запись на максимальное замедление. В итоге низкие частоты, медленный рев, от которого наши барышни, похоже, готовы хоть сейчас в обморок, – без насмешки сказал Илья. – Надеюсь, ты и наши киношники будут покрепче. – Диггер бесшумно вернулся на несколько метров назад, отыскал неприметный боковой коридор, взял под локотки Машу с Ксенией и отвел их туда со словами:
– Милые барышни, это учебная тревога. Хулиганы шалят. Ничего сверхъестественного. Все под контролем. Главное – не покидайте этого укрытия. – И вернулся к остальным.
– Похоже, у нас проблема. Я разведаю, как и что. Начнется шум – импровизируйте. Это главная заповедь. – После чего отвернулся и двинулся вперед по коридору.
Князев – за ним. Журналисты тоже решили не ждать. Они отошли в глубь галереи, куда еле-еле достигали мрачные напевы, и Света, держа микрофон у самых губ, таинственным голосом произнесла:
– Мы находимся в подземельях Свято-Успенского монастыря…
Картина, открывшаяся Илье и Богдану, больше напоминала декорации низкобюджетного эротического триллера, чем зарисовку из реальной жизни: свечи из темного воска, производившие больше вонючего дыма, чем света, тусклого и неясного, держали фигуры в капюшонах, из-под которых торчали звериные морды. Пустые глазницы черепов птиц и зверей на каменном выступе по всему периметру старинного храма отбрасывали жуткие тени. В пользу того, что это был именно храм, говорили потемневшие лики святых в полукруглых углублениях в стенах и массивный алтарь посреди круглого помещения с куполообразным потолком. На невысоких царских вратах была натянута козлиная шкура, вместо креста на них была нацеплена верхняя часть черепа с рогами какого-то травоядного. На алтаре, голая и неподвижная, лежала темноволосая девушка. Ее тело было залито темной красной жидкостью. «Кровь», – подумал Князев. Тонкая алая струйка текла от угла рта к виску, так как голова жертвы была запрокинута и беспомощно свисала вниз, руки и ноги связаны. Над жертвой возвышался неизвестный в маске птицы с громадным клювом. Широкие плечи покрывал багряный плащ. Он занес над ней нож и, покачиваясь, как в трансе, выкрикивал непонятные русскому уху слова заклинания. Фигуры в плащах и капюшонах вокруг алтаря – их Богдан насчитал не меньше десятка – нараспев повторяли за ним, качаясь и подвывая в такт загробной музыке. Черные тени плясали на стенах в неровном свете черных свечей. Картинка Князеву очень не понравилась. «Еще секунда, – думал он, – и девушку выпотрошат или что у них там принято делать с девушками… Тьфу, даже думать противно».
– Ни с места! Полиция! – недолго думая, заорал Князев и выскочил в освещенное пространство перед алтарем. Крик его спровождался выстрелом в потолок, куском отбитой штукатурки и тучей пыли. Непонятливые же адепты мрачного культа, вместо того чтобы послушаться и сдаться в порядке очереди, побросали свечи на землю и бросились врассыпную. На секунду в зале воцарилась темнота, послышались возня, топот убегающих ног и мат. Кто-то промчался мимо Князева, он попытался задержать беглеца, но тот, кто убегал вслед за первым, с силой толкнул его, и погоня Богдана завершилась ударом о стену. В следующее мгновение вспыхнул яркий свет – это подоспели Сергей со Светой и старым добрым «бебиком», который никогда их не подводил. В резком луче заметались маски кота и зайца, адепты спешно сбрасывали плащи, сковывающие движение, и, оставаясь в совсем не страшных спортивных костюмах, бросались к выходу. Одного Князев успел схватить за шкирку, большинство же как сквозь землю провалилось. Богдан несильно приложил пойманного кулаком в бок для острастки, поднял с пола оброненный кем-то обрывок веревки и связал ему руки.
– Света, пригляди за этим… сатанистом, – попросил он журналистку и бросился в проход. Похоже, он опоздал – там было темно и пусто, даже эхо шагов не доносилось. Зато звуки молитвы, слова 90-го псалма, слышались вполне отчетливо.
– Девочки, это я, Богдан, не бойтесь, – предупредил Князев о своем приходе метра за два до укрытия.
Ксения была белой как мел, ее била нервная дрожь, Маша обнимала подругу и смотрела испуганно.
– Что это, черт побери, было?! – прошептала она в лицо Князеву.
– Ты цела? Ну и слава богу, – оглядев ее, констатировал Богдан.
– Яко ангелам своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех…
– Ксения, очнись! Все кончилось! – чуть ли не в ухо девушке произнес Князев. Потом поставил ее на ноги и повел в сторону освещенной пещеры. Маша уже по привычке взяла его за руку и только сейчас почувствовала – да, она цела и все страшное кончилось. Увиденное в подземном зале девушек потрясло.
– Это же пропавшая церковь Святого Ипатия на камнях, о ней у нас легенды рассказывали. Я думала, выдумывают все, – крестясь на покрытые слоем пыли иконы, сказала Ксения, из глаз ее покатились слезы. – Господи, что они с ней сделали…
Внезапно шкура на царских вратах разошлась – и в проеме появился Илья с носатой птичьей маской в руке.
– Ушел, гад! Там у них потайной ход, и не один. У меня из рук фонарик выбили и унесли, негодники. Еле вас нашел, по звуку. Что с девушкой? – кивнул он на тело, лежащее на алтаре.
Светлана успела развязать и накрыть девицу плащом, из-под жесткой ткани периодически доносилось легкое похрапывание.
– Пьяна в стельку. Или обдолбана до полной потери сознания, – предположила журналистка.
Князев подошел к жертве, похлопал легонько по щеке, чтобы проснулась.
– Ба-фо-мет! Ба-ффо-фв-ва-ся… ну что-о-о ты… – отмахнулась та от руки Князева. И, блаженно улыбаясь и не открывая глаз, попросила: – Дай попить. Там, рядом, вкусно. Дай!
У подножия алтаря Богдан увидел полупустую банку томатного сока. От горлышка резко несло алкоголем и еще чем-то непонятным. Теперь ему стало ясно происхождение «кровавых» подтеков на лице и теле жертвы. Понемногу детали этой головоломки становились на свои места.
– Эй ты, темный прислужник, поди сюда! – Тощая фигурка в черных трениках и плаще подошла к ним. – Отвечай, где эту адскую музыку выключить? – нарочито грозно спросил Князев.
«Прислужник» поднял связанные руки и махнул в сторону царских врат.
– А сказать слабо? – продолжал донимать Богдан.
Парень открыл рот – и Князев чуть не уронил фонарик. То, что он считал природным дефектом развития челюсти, оказалось… вампирскими клыками из пластмассы. Сначала все остолбенели. Потом под сводами зала раздался хохот, как будто напряжение последних часов наконец-то нашло себе разрядку. По прыщавому лицу «приспешника тьмы» разлился густой румянец, он спешно закрыл рот и попытался как-нибудь освободиться от помехи. Но все манипуляции были тщетными – клыки сидели как влитые, что послужило еще большим поводом для общего веселья. В конце концов Князев развязал руки адепту, чтобы тот наконец избавился от лишнего комплекта зубов и выключил спрятанный в куче мусора и бутылок проигрыватель. В наступившей тишине неожиданно сурово прозвучал голос Ильи, спросившего, что это была за секта и сколько людей они уже убили. От такого напора парень совсем растерялся.
