Алистер Маклин - Река Смерти
Глава 10
Старый амбар был выстроен из прекрасно обтесанного и тщательно подогнанного камня без малейших признаков строительного раствора. На площади размером шесть на три с половиной метра размещались шесть бункеров для зерна, по три с каждой стороны, разделенных толстыми перегородками из струганного дерева. В центре амбара горела свисающая с потолка тусклая электрическая лампочка без абажура. Окон не было, как не было и двери - только дверной проем, совершенно бесполезный, потому что снаружи возле него стоял часовой с карабином наизготовку. Мебели никакой тоже не было. Гамильтону и его товарищам по несчастью ничего не оставалось, кроме как смотреть друг на друга или на часового, который стоял, направив на них старый, но, без сомнения, все еще смертоносный "шмайссер", и, казалось, только и ждал повода пустить свое оружие в дело.
Наконец Наварро прервал молчание:
- Я опасаюсь за здоровье нашего мистера Смита. Да и Хиллера тоже, если уж на то пошло.
- Нечего думать об их чертовом здоровье, - пробурчал Гамильтон. - Лучше начинай опасаться за свое собственное. Когда он разберется с теми двумя, кто, по-твоему, будет следующим в его списке, независимо от того, позволит ли он себе удовольствие немножко попытать нас вначале? - Гамильтон вздохнул. - Позволь уж старому надежному секретному агенту Гамильтону сказать все. Фон Мантойфель знает, кто такой я и кто такая Мария. Знает с моих слов, что вы двое - офицеры греческой разведки. Он просто не может оставить нас в живых и, боюсь, не пощадит и Сильвера с Серрано.
- Что касается Серрано, - сказал Рамон, - не могли бы мы с вами поговорить?
- Давай говори.
- Я хотел бы с глазу на глаз.
- Ну, если тебе так угодно.
Они отошли в угол, и Рамон заговорил приглушенным голосом. Гамильтон поднял брови, и на его лице отразилось изумление - эмоция, которую он практически никогда не проявлял. Потом он пожал плечами, дважды кивнул, в задумчивости повернулся и посмотрел на часового.
- Крупный мужчина, - заметил он. - Мой размер. С головы до ног в черном: берет, куртка, брюки, ботинки. Мне пригодилась бы его одежда и, что гораздо важнее, его оружие. А самое главное, и то и другое нужны мне немедленно.
- Ну, это нетрудно, - ответил Рамон. - Просто попросим у него.
Вместо ответа Гамильтон сделал нечто такое, отчего Мария издала судорожный вздох: он с какой-то свирепостью укусил себя за подушечку большого пальца левой руки. Из пальца сразу потекла кровь. Гамильтон сдавил поврежденное место, чтобы кровь полилась еще сильнее, и вымазал ею лицо недоумевающего Рамона.
- Это в интересах дела, - объяснил Гамильтон. - Дружище, ну и драку мы с тобой сейчас устроим!
"Драка" началась в углу амбара, вне поля зрения часового, который не был бы человеком, если бы не захотел найти источник доносящихся до него звуков борьбы, криков и ругательств. Он шагнул в дверной проем.
Гамильтон и Рамон колошматили друг друга с дикой яростью, пинались ногами и размахивали кулаками. Создавалось впечатление, что они собираются нанести друг другу тяжкие телесные повреждения. Часовой был удивлен происходящим, но ничего не заподозрил. У него было неподвижное звероподобное лицо без признаков мощного интеллекта.
- Прекратите! - рявкнул он. - Эй вы, психи! Прекратите, или...
Он внезапно замолчал, когда один из дерущихся, получив особенно сильный удар, зашатался и упал на спину, наполовину вывалившись в дверной проем. Глаза у него закатились, лицо было залито кровью. Часовой наклонился к нему, чтобы пресечь в зародыше дальнейшие беспорядки, и в тот же момент руки Рамона сомкнулись на его лодыжках.
* * *Четверо мужчин приготовились вынести из комнаты фон Мантойфеля три уложенных на носилки тела, прикрытые одеялами. Хозяин комнаты глубокомысленно изрек:
- Было бы роковой ошибкой позволять врагу жить дольше, чем необходимо. - Он на мгновение задумался. - Бросьте их в реку. Нужно позаботиться о бедных пираньях, умирающих с голоду. Что касается остальных наших приятелей, сидящих в амбаре, вряд ли они выдадут мне еще какую-нибудь полезную информацию. Вы знаете, что делать.
- Да, господин генерал, - ответил один из них, - мы знаем, что делать, - и оскалился в предвкушении.
Фон Мантойфель посмотрел на часы.
- Жду вас обратно через пять минут - после того, как подадите пираньям второе блюдо.
* * *Одетый во все черное человек стоял лицом к амбару, держа наготове "шмайссер". Услышав у себя за спиной шум шагов, он быстро оглянулся. Метрах в тридцати от него появились четверо мужчин, те самые, что избавились от Шпаца и Хиллера. У каждого с плеча свисал автомат. Человек в черном, не отрывая глаз от дверей амбара, подождал, пока уши не подсказали ему, что группа людей находится не далее чем в пяти метрах, и резко развернулся вместе со "шмайссером", изрыгающим огонь.
- Вы действовали наверняка, да? - прерывающимся голосом произнесла Мария. - Совсем не обязательно было их убивать!
- Конечно, конечно. Просто я не хотел, чтобы они убили меня. С загнанными в угол крысами не стоит заигрывать. Это отчаянные люди, и можно поклясться, что все они - хорошо обученные и опытные убийцы. Я вовсе не чувствую себя виноватым.
- И правильно, - подхватил Рамон, который, так же как и его брат, совершенно спокойно отнесся к происшедшему. - Хороший нацист - мертвый нацист. Итак, у нас пять автоматов. Что будем делать?
- Останемся в амбаре, поскольку здесь мы в безопасности. У фон Мантойфеля человек тридцать или сорок, а может, и больше. На открытой местности они нас уничтожат. - Гамильтон посмотрел на шевельнувшегося часового. - А, малыш приходит в себя! Давай-ка пошлем его прогуляться и заодно сообщить начальству, что положение слегка изменилось. Снимите с него форму, пусть фон Мантойфель немножко поволнуется.
* * *Фон Мантойфель делал какие-то заметки, сидя за столом, когда раздался стук в дверь. Он посмотрел на часы и удовлетворенно улыбнулся. Прошло ровно пять минут после ухода его людей и две минуты с тех пор, как раздалась автоматная очередь, которая означала, что с шестью пленниками покончено. Он пригласил подчиненных войти, сделал последнюю запись, сказал:
- Вы очень пунктуальны, - и поднял голову.
От неожиданности у него чуть не выкатились глаза из орбит: стоявший перед ним человек был в одном нижнем белье и с трудом держался на ногах.
* * *Амбар погрузился во тьму. Единственная лампочка была выключена, и лишь молодая луна лила на землю свой слабый свет.
- Прошло пятнадцать минут - и ничего, - заметил Рамон. - Это хорошо?
- Это вполне естественно, - ответил Гамильтон. - Мы в темноте, а люди фон Мантойфеля будут хорошо видны, если выйдут из укрытия. Вот они и не высовываются. Что еще они могут сделать? Попытаться выкурить нас отсюда, если ветер будет подходящим? Но ветра нет, а значит, нет и дыма.
- Будут морить нас голодом? - предположил Рамон.
- Ну, это может продлиться очень долго.
* * *Время ползло еле-еле. Все улеглись на пол, кроме Наварро, стоявшего у дверного проема, и тщетно пытались заснуть. Некоторые даже закрыли глаза, но все равно бодрствовали.
- Прошло два часа, - сказал Наварро. - Два часа - и по-прежнему ничего.
- Чем ты недоволен, часовой? Можно попробовать поспать. - Гамильтон сел. - Хотя я вряд ли засну. Эти люди наверняка что-то замышляют. У меня кончились сигареты. У кого-нибудь закурить найдется?
Серрано предложил ему пачку.
- Думал, вы спите. Спасибо, Серрано. Знаете, я долго колебался, верить или нет тому, что вы мне рассказали. Но теперь я вам верю, хотя бы по той причине, что все так и есть, как вы говорили. По-видимому, я должен перед вами извиниться. - Гамильтон запнулся. - Похоже, извиняться входит у меня в привычку.
Рамон полюбопытствовал:
- Можно узнать, по какому поводу вы извиняетесь сейчас?
- Конечно, можно. Серрано работает на правительство. Полковник Диас, следуя принципу "знать только то, что нужно", забыл сказать мне об этом.
- На правительство?
- На министерство культуры. Он занимается изобразительным искусством.
- Помоги нам бог! - воскликнул Рамон. - Мне казалось, что в этих богом забытых краях вполне достаточно всяких природных хищников, чтобы добавлять сюда еще и хищников от культуры. Что, ради всего святого, вы здесь делаете, Серрано?
- Я тоже хотел бы это выяснить.
- Какая откровенность! Правда, сеньор Гамильтон?
- Я же вам говорю, что и сам узнал об этом пару часов назад, - откликнулся Гамильтон.
Рамон укоризненно посмотрел на него:
- Ну вот, вы опять!
- Что такое?
- Опять становитесь загадочным и уклончивым.
Гамильтон пожал плечами и ничего не ответил.
- Благородное сомнение не требует извинений, - сказал Серрано.
- Если бы только это, - вздохнул Гамильтон. - Я считал вас человеком Хиллера. Еще в Ромоно, когда мы впервые встретились. Должен признаться, это я стукнул вас по шее. Конечно, я верну вам деньги, которые взял из вашего бумажника. С шеей сложнее. Не знаю, что могу для нее сделать. Простите меня.
