Максим Шахов - Китайский детонатор
На носу лодки девушка спрятала охотничий карабин, прикрыв его брезентом. На бедра навесила пояс с полным патронташем. Застегивая его, она перехватила взгляд Хромова и вызывающе посмотрела на него.
– На кого собираешься охотиться? – спросил он.
Вежливая форма общения отпала за ненадобностью. Это понимали они оба.
– Да хоть бы и на тебя, – дерзко ответила Анита, – если вздумаешь играть по новым правилам.
Хромов поймал себя на мысли, что в девушке появилось что-то новое и очень притягательное для него. Если бы не время, которое поджимало, он бы непременно попытался соблазнить ее. Долговязая, худая и не писаная красавица, но зато какая воинственная!
Нахмурившись, он заставил себя продолжить сборы, не отвлекаясь на посторонние вещи. Достав нож «Хьюго», он несколько раз открыл лезвие, узкое, как стилет, и острое, как бритва. Убедившись, что выкидной механизм работает безотказно, сунул нож в чехол, липучки которого сомкнул между локтевым сгибом и бицепсом левой руки.
Полностью вооружившись, несколько раз прошелся по молу, наклоняясь, приседая и даже подпрыгивая. Ничего не должно было мешать его движениям или бряцать на ходу.
– Покувыркайся, – насмешливо предложила Анита.
Хромов посмотрел на нее, как мог бы посмотреть волк на овечку, бесстрашно блеющую у него на виду. Почувствовав его настроение, она поспешно опустила глаза и отвернулась.
– Я готов, – объявил он.
– Я тоже.
Их взгляды на мгновение встретились, а потом разбежались в разные стороны.
– Ты отправляешься первый, – сказала Анита. – Используй мотор лишь до тех пор, пока не приблизишься до места. Потом иди под парусами. Понимаешь, настоящий рыбак никогда не станет жечь горючее, когда дует попутный ветер. Такой, как сегодня ночью.
Послюнявив палец, она подняла его вверх, подставляя ветру.
– Ты опытная морячка, – сказал Хромов.
– Я плаваю с рождения, – просто ответила Анита. – Прежде чем дать мне соску, отец макал ее в морскую воду. А моими первыми игрушками были ракушки и крабы.
Вспоминая детство, она улыбнулась, и жесткие черты ее лица немного смягчились. Хромов подумал, что начинает видеть в девушке живого человека, а этого было делать нельзя. Он должен был сосредоточиться на деле, а не волноваться о судьбе Беллы или дочери капитана Сведенборга. Антитеррористический центр и тем более Служба международного розыска террористов создавались не для того, чтобы заботиться об отдельных людях. Они защищали россиян в целом. Иногда – все человечество.
Вот почему Хромов не впустил в свое сердце ни капли сентиментальности.
– Звучит как автобиография русалки, – сказал он, отвязал носовой швартов и переступил через борт.
Качнувшись, баркас начал медленно отдаляться от мола. Пользуясь длинным веслом, Хромов погнал его к выходу из ангара.
– Эй! – окликнула его Анита.
Он обернулся.
– Чего тебе?
– Ты придумал, как выполнить условие моего отца?
– Да, – ответил Хромов. – Одна обойма моего пистолета заряжена холостыми патронами. Пули я вытащил. Думаю, он сориентируется по ходу пьесы.
– Спасибо, – тихо произнесла Анита.
– Тебе спасибо.
Хромов отвернулся и завел двигатель. Механический треск разнесся в ночной тишине. Запахло гарью. Хромов чихнул и направил нос левее, параллельно побережью. Баркас медленно, но уверенно набрал скорость десять километров в час.
Поскольку время было позднее, то лодки отплывали от берега, а не возвращались с уловом, но Хромов сделал небольшой крюк и развернулся на сто восемьдесят градусов. Это дало ему возможность смешаться с остальными, чтобы пристать к пирсу неподалеку от джонки «Фэнхуань».
На ней уже вовсю шли ремонтные работы, когда он подводил свой баркас с поднятым парусом. Прожектора, установленные на корме джонки и на причале, были направлены на рулевой механизм. По мере приближения Хромов все отчетливее видел головы моряков, торчащие из моря. Занимаясь ремонтом, они негромко перекликались. Еще одна фигура в одеянии, похожем на черную пижаму, стояла на корме, опуская и поднимая ведро с инструментами, которыми пользовались те, кто плавал внизу.
Хромов решил, что это Белла. До его ушей доносилось гудение газового генератора, и он надеялся, что выключатель находится в пределах досягаемости напарницы, чтобы в нужный момент вырубить свет.
Баркас проскользнул в ряд лодок примерно такого же размера и сразу затерялся среди них. Схватившись за причал, Хромов набросил петлю на тумбу для швартовки.
«А не стать ли моряком? – подумал он. – Вот уж где работа не пыльная, так это в море. Не пыльная и не кровавая».
Разумеется, никаким моряком он становиться не собирался. Служба в СМРТ давала ему все, чего он желал: острые ощущения, привольную жизнь, чувство собственного достоинства. А еще – сознание своей необходимости, без которого Хромов не мыслил своего существования.
Если бы ему дали десять миллионов, посадили под пальму в обнимку с красоткой и предложили бы отдыхать до конца жизни, то этот конец настал бы очень скоро. Хромов попросту умер бы от тоски. Ему была необходима смена мест и впечатлений. Он был как акула, которая должна перемещаться даже во сне, чтобы не подохнуть от недостатка кислорода. Хромов же нуждался не только в кислороде, но и в адреналине.
В трех лодках от него китайские рыбаки сидели, скрестив ноги, вокруг котелка, поставленного кипятиться прямо на палубе. Хромов ощутил запах похлебки и помахал рукой, когда один из рыбаков приветливо ему кивнул. Тогда Хромову закивали все, собравшиеся возле огня, разведенного в железной жаровне. Делая гостеприимные жесты, рыбаки приглашали его разделить с ними трапезу. Он улыбнулся и покачал головой. Китайцы тут же возвратились к прерванной беседе, позабыв о его существовании.
Хромов принялся разминать руки и ноги, прислушиваясь к работе суставов. Когда появилась уверенность, что тело не подведет его в ответственный момент, он взвалил на левое плечо свернутую сеть и выбрался на причал. Здесь, не поднимая головы, чтобы соломенная шляпа прикрывала лицо, он направился к джонке, развернутой к нему носом. Походка его была медленной и слегка косолапой, как у человека, привыкшего сутками балансировать на раскачивающемся судне.
Чем ближе он подходил к «Фэнхуань», тем сильнее билось его сердце. Оба охранника на причале были хорошо видны в свете прожекторов на корме.
Не замедляя и не ускоряя шага, Хромов запустил правую руку под свисающую до середины бедер рубаху. Его пальцы сомкнулись вокруг холодной рукоятки «люгера» и вытащили его наружу, но так, чтобы пистолет прикрывала сеть на плече.
Когда он находился в двадцати шагах от носа джонки, луна появилась из-за облаков во всем своем сияющем великолепии. Никто из охранников не обратил внимания на Хромова, который пошел еще немного медленнее.
Шаг, другой, третий…
Приближаясь, он беспрестанно переводил взгляд с охранников на джонку, пытаясь рассмотреть человеческие фигуры над бортом.
Пока что удача сопутствовала Хромову. Нужно было, чтобы она не отвернулась от него в ближайшие минуты.
Сквозь занавеску на двери кормовой надстройки пробивался желтый свет. На носу висел лишь один тусклый фонарь, освещая силуэт третьего охранника, внимание которого было направлено на ночное море. Если не считать его, то больше на палубе не было ни одной живой души.
Охранники, стоящие на причале, курили. Стоя на расстоянии полутора метров друг от друга, они наблюдали за моряками в воде. Те негромко переговаривались друг с другом по-китайски. Был отчетливо слышен производимый ими плеск.
Хромов находился в десяти шагах от охранников. Его указательный палец проскользнул под скобу и лег на спусковой крючок, готовый нажимать его столько раз подряд, сколько понадобится. Рифленая рукоятка «люгера» успела нагреться под ладонью Хромова.
Один из охранников повернул голову. Его узкоглазое лицо было равнодушно, но, когда Хромов приблизился еще на два шага, он что-то заподозрил.
Произнеся отрывистую фразу, он выставил перед собой пятерню.
Только полный кретин не понял бы, что это требование немедленно остановиться, однако Хромов продолжал идти.
Подозрительное выражение на физиономии охранника сменилось тревогой. Его правая рука нырнула под черную куртку. Она уже была готова появиться оттуда с оружием, когда Хромов выстрелил.
Чок! Чок!
Две пули диаметром 9 миллиметров не просто вонзились в лицо китайца, а сокрушили его, словно ударами зубила. Изменившись до неузнаваемости, он опрокинулся на спину, продолжая держать правую руку за пазухой, как будто имитируя при падении знаменитую позу Наполеона.
Шум заставил его напарника повернуться лицом к Хромову. Подобно первому охраннику, тот поспешно сунул руку под куртку, но в ту же секунду на его голову была наброшена сеть. Все, что он успел, – это издать сдавленный возглас, когда рукоятка тяжелого «люгера» обрушилась на его макушку.
