Сергей Самаров - Схрон под лавиной
И они его завершили…
Взлетели на бандитские укрепления и дали только одну короткую очередь, кого-то добивая, после чего торжествующе подняли руки, приглашая всех остальных присоединиться. Бандитские укрепления перешли в руки «краповых». А над головами спецназа внутренних войск еще кружилась, планируя, осветительная ракета, запущенная бандитами перед своей смертью.
По идее, теперь следовало писать рапорт, описать все происшедшее, собрать тела погибших бандитов и сложить в один ряд для удобства опознания или описания неопознанных. Но это все можно сделать и позже, когда придется сюда вернуться. Ломоносов почему-то был убежден, что вернуться обязательно придется, поэтому только документы убитых собрал и, даже не рассматривая их, а только с удивлением отметив, что большинство паспортов принадлежит гражданам Саудовской Аравии, убрал к себе в планшет, давая команду всем выступать в сторону перевала. Задача была прежняя. Возможно, группа капитана Лабриера не успевает выполнить работу, и ей требуется помощь. Собраться и двинуться колонне было недолго.
А самому майору Ломоносову было над чем подумать. Множество паспортов жителей одного государства давали повод для размышления. Майор уже слышал об утверждении спецслужб, будто бы из Саудовской Аравии переведена ранее небывалая сумма денег на поддержку террористов на Северном Кавказе. А теперь уже и просто наемники приходят вместе с местными бандитами. Это походило на большое наступление на Россию со стороны аравийского королевства, которое совсем недавно чуть не столкнуло американский и российский флот у берегов Сирии, уши которого открыто торчат из провокаций с применением химического оружия под Алеппо и в Восточной Гуте и которое никак не может удовлетвориться своей ролью кучи песка, где хранятся громадные нефтяные озера. Саудовская Аравия пытается вмешиваться в дела далеких от нее стран с тем, чтобы эти страны не имели возможности вмешиваться в дела соседних государств — Сирии и Ирана.
Но разбираться с этими событиями предстояло не майору спецназа внутренних войск. Для этого существуют специальные службы. Дело же майора — пресечение попыток вмешиваться в дела его государства. Самое жесткое пресечение…
Где-то капала вода. Капля за каплей, капля за каплей падали и долбили какой-то камень. В пещерах часто вода капает, но заботиться о том, чтобы в гроте было сухо, сейчас было ни к чему. Об этом заботу проявляли только тогда, когда здесь жили. Делали отводные канавки во избежание образования луж и даже в камне канавки продалбливали. Тот же пулеметчик Герихан Довтмирзаев несколько канавок в камне пробил, сооружая сток.
Далгат Аристотелевич проснулся со странным ощущением здорового человека. Ему совсем недавно самому не верилось, что он был когда-то здоровым и боеспособным человеком, и не просто человеком, но Волком в человеческом обличье, властным, живущим в соответствии со своими желаниями. Конечно, настолько, насколько ему позволяли силовые структуры. Они доставляли ему много неприятностей, но он им доставлял еще больше, умея убивать и уходить невредимым. Он очень захотел опять стать таким. И почти стал. Но, что удивительно, в один миг. Раньше он медленно возвращался в нормальное состояние. А тут… И поспал-то всего ничего, кажется…
Он раньше слышал что-то о препарате, который вколол ему старший сержант — о пармедоле. Говорили, что это наркотик, который делает боль незаметной и, как многие наркотики и антидепрессанты, облегчает душевное состояние в трудные минуты. Сам Гаримханов никогда наркотики не принимал принципиально и в свой джамаат наркоманов не брал, презирая их искусственную храбрость, зависящую только от «дозы». Но сейчас, чувствуя себя снова здоровым и сильным, готов был принять его безоговорочно. Рука сжимала второй шприц-тюбик, что дал ему старший сержант. Появилось желание сразу же сделать себе второй укол, хотя здравый ум подсказывал ему, что болезнь так просто не проходит, это только временное отступление, а когда она вернется, вот тогда второй шприц-тюбик и будет необходим.
Далгат Аристотелевич, измученный многодневной болью, спал крепко и не слышал того, что творилось вокруг, не слышал, как во главе со старшим лейтенантом Шахамурзиевым пришли два отделения спецназа ГРУ, как старшего сержанта Чухонцева на посту сменил специалист МЧС с пистолетом в кобуре, как взвод ушел в сторону соседнего ущелья. И только после этого, когда тело спящего ощутило вдруг прилив прежнего здоровья, Гаримханов проснулся, но показывать, что он снова полон сил, было нельзя. Эмир по-прежнему не оставлял мысли о свободе. Он хотел чувствовать себя настоящим Волком. А разве можно настоящего волка в клетку запереть? Он любую решетку перегрызет и вырвется на свободу.
Конечно, охранял его, как думал эмир Гаримханов, человек опытный и сильный. Со старшим сержантом спецназа ГРУ справиться сложно, хотя не родился еще такой, с которым не способен справиться Волк. Далгат Аристотелевич положил руку на камни, в темноте стал ощупывать их и выбрал один, формой своей напоминавший клин. Он был не слишком большим, но достаточно тяжелым, чтобы свалить человека удачным ударом в затылок, нанесенным опытной рукой. Гаримханов постарался пристроить камень на пояс под ремень, но так, чтобы он не выпирал, и спрятал его под карман бушлата. Мало ли что у человека в кармане… Да и не выпирал камень вовсе, потому что ремень плотно прижимал его к телу. Это было немного неудобно, камень давил в бок, но Далгат Аристотелевич не собирался носить его на поясе всю оставшуюся жизнь, так что временно можно и потерпеть. Только после этого эмир повернулся лицом к костру и сразу сел в удивлении, даже про необходимость изображать страдания забыл.
Старшего сержанта Чухонцева по ту сторону костра не было, а вместо него на камне сидел и дремал человек в какой-то синей форме. Судя по погонам, офицер, но количество звездочек из-за костра различить было сложно.
— Эй ты, чучело!.. — окликнул Далгат Аристотелевич офицера в непривычной синей форме.
Насколько он помнил, форму такого же цвета носят летчики. Но летчикам здесь делать нечего. Еще и работники прокуратуры тоже имеют синий мундир. Но со всеми незаконными, как они их называют, воинскими формированиями работает следственный комитет при военной прокуратуре, а военные носят армейскую форму, лишь находясь далеко от своих кабинетов, предпочитают «камуфляж». Но ни следователи, ни прокуроры охраной арестованных и задержанных не занимаются. Квалификация не та. Что же это за тип?..
Человек встрепенулся и поднял голову:
— Проснулся, шакал… Чего тебе, урод, надо?
И сразу начал с оскорбления. Старший сержант был аккуратнее в выражениях. Он говорил культурно и уважительно на «вы», хотя тоже называл шакалом. Этот же высказывался с откровенным презрением и неприязнью.
— Ты откуда сюда свалился?
— Сверху.
— Не ушибся? А то здесь не мягко.
— Обошлось.
— А куда ты старшего сержанта Чухонцева дел?
— Соскучился?
— Он умный. С ним поговорить можно. А у тебя лицо дурака. Ты даже не знаешь, что такое когнитивный диссонанс. А он мне сразу правильно ответил. — Гаримханов, разговаривая с офицером свысока и дерзко, набирал очки в авторитетности. Так, по крайней мере, ему казалось. — Так где он?
— В туалет пошел. Скоро вернется. Мне интересно, у вас здесь туалет платный?
— У нас все платное. Мне платят… Плати, и тебе разрешу сходить.
— Тогда уж и ты мне плати.
— За что тебе-то?
— Я провел анализ воды, которую вы здесь пьете… — улыбаясь, человек в синей форме кивнул в сторону водоема. — Она ядовитая. Ее пить нельзя. Там большое содержание разных газов, которые стенки желудка и кишечник разъедают. Сначала начинается гастрит, потом язва, потом прободная язва. Геморрой тоже от этой воды. У тебя же геморрой… Вот этой водой тебе задницу и разъело.
— Издеваешься, чучело?
— Вполне серьезно говорю, урод. Там щелочей много, в воде этой. Вредных щелочей. Я полный анализ провести не могу, у меня с собой только газоанализатор, но он среагировал на испарения воды и выдал результат.
— Язва — это я понимаю. И гастрит — тоже понимаю. У нас у многих желудки болели. Могу предположить, что именно от воды…
Далгат Аристотелевич встал на ноги и потянулся, прогоняя остатки сна. Но тут же согнулся и громко застонал. Однако на самом деле боли он не чувствовал. Волшебный шприц-тюбик старшего сержанта Чухонцева еще действовал и помогал Гаримханову оставаться Волком, хотя его упорно пытались переквалифицировать в шакала. Но изображать боль и бессилие следовало обязательно, от слабого не ждут активного сопротивления.
Человек в синем мундире изогнулся, протянул руки, чтобы взять пару заготовленных полешков и подбросить их в костер, и эмир увидел у него на спине крупную надпись: «Техническая служба МЧС». Стало совсем не страшно. Это только спасатель, хотя и носит он пистолет в кобуре, но даже кобура у него застегнута. С таким охранником эмир сумеет справиться, применив и хитрость и силу одновременно. Но что-то заставляло его медлить. Он сам не понимал что, но приступить к решительным действиям не спешил. С трудом переставляя ноги, старательно изображая человека, которому тяжело шевелиться, перешел к тому самому камню, на котором сидел раньше, и сел у костра, якобы желая погреться. Руки к огню протянул и шприц-тюбик с пармедолом на соседний камень положил.
