Иван Стрельцов - Морской закон
– Нет, – не согласился с ним Джамал Рафали, – мы будем воевать раздельно. У каждого из нас свои цели и свои задачи.
– Это не твои слова. Так говорил генерал Кураджи, и, позволь спросить, где он сейчас? – Глаза пакистанца сверкнули яростью. – В плену американских оккупантов, возможно, даже в камере гауптвахты американского авианосца или вовсе в «зверинце» на военной базе Гуантанамо. Если бы мы воевали плечо к плечу, то наверняка генерал не оказался бы в руках интервентов.
Слушая Черного Принца, Джамал понимал, что того следует немедленно выгнать. Но вместо этого он продолжал его слушать и даже в какой-то мере соглашался, что он говорит правду.
– Ты можешь просидеть в этой крысиной норе еще десять лет, понемногу пакостя захватчикам и теряя своих людей. Но так ты им большого вреда не причинишь. За пролитую кровь своих солдат янки будут отвечать авиационными и ракетными ударами, что выльется реками крови твоего народа. И ты за всех них отомстить не сможешь при всем желании, ты даже не отомстишь за генерала Кураджи, который тебе заменил отца.
Джамал тяжело вздохнул, опускаясь на стул и окидывая взглядом свое подземное пристанище. Добротный бункер, устроенный в одном из районов Багдада, мог выдержать прямое попадание пятитонной авиабомбы. Хотя убежище было устроено без комфорта и блеска, присущего президентским бункерам, все же в нем было все необходимое: запасы продовольствия, оружие и боеприпасы, резервуары с водой. Гарнизон в сотню человек мог здесь находиться безвылазно три года, а когда отряд состоит из трех десятков человек, то и все десять. Но майор понимал, что Черный Принц прав. Все его диверсии, подбитые танки и «БМП», взорванные джипы с солдатами – сплошные мелочи, для такой большой и сильной страны, как Америка, подобные удары не более опасны, чем комариные укусы.
– Ты никогда не задумывался, почему янки посягнули на Ирак? – продолжал свою агитацию Черный Принц. – И почему им удалось захватить такое могучее государство? Ты можешь мне рассказать десятки баек, которые вам вбили в головы ваши идеологи, и все это будет сплошное вранье. Потому что правда лежит на поверхности. Ваш президент умудрился перессориться со всеми соседями, и, когда грянула беда, никто из братьев-мусульман не протянул ему руку помощи. – Черный Принц подошел к столу, где была разложена подробная карта столицы с обведенными красным маркером объектами американской армии и ее союзников.
Усевшись напротив Джамала, пакистанец продолжил:
– С одной стороны, их можно понять, за вашего Хусейна я бы и слюны на плевок пожалел. – Ругательства в адрес президента вызвали в душе майора вспышку ярости, но выхода в этот раз она не нашла, Джамал промолчал.
– Но Хусейн не является воплощением Ирака. Воплощением государства является его народ, и, когда народ гибнет, братья-мусульмане просто обязаны подать голос в их защиту, протянуть руку помощи и встать перед агрессором грудью. Наш святой долг…
– Что ты конкретно от меня хочешь? – перебив боевика, тихо спросил Рафали, он вдруг почувствовал, что смертельно устал. Год войны, которую нельзя выиграть, изматывает, вынимая из человека душу, превращая его в зомби, биологического робота-убийцу.
– Я получил секретное донесение, – после короткой театральной паузы проговорил Черный Принц. – Янки собираются построить в водах Персидского залива боевой остров, где будут размещаться войска, авиация и военно-морской флот. С этого острова американцы будут контролировать все корабельные пути и прибрежные государства. Их стремления поддерживает султан Буктара. Он предал правоверных и купается в их крови, за предательство должен заплатить своей жизнью. На его примере остальные мусульманские лидеры должны будут прозреть и увидеть льющуюся кровь безвинных жертв.
– Ты не ответил на мой вопрос, что конкретно ты хочешь от меня, Принц? – повторил свой вопрос майор.
– Мы должны объединиться против султана Мохамеда Абу Хаджи.
– Зачем? – равнодушно пожал плечами Рафали. – Мои бойцы, мальчишки, даже не успевшие стать солдатами, они ни на что не годны, разве только умирать за свою родину. Против твоих боевиков они все равно что щенки дворняг против матерых волков. К тому же у тебя есть группа смертников-шахидов, которые справятся без труда с султаном. Разве я не прав?
– Конечно, прав, – согласился Черный Принц. – Только сил у меня недостаточно, да и времени мало. Пока в Буктаре янки чувствуют себя в безопасности, с султаном заодно, я хочу и им преподать хороший урок. Только оружия, боеприпасов и взрывчатки у меня мало, нет необходимой техники. Все это, конечно же, я могу достать, купить или доставить из-за границы, но на это уйдет много времени. А у тебя все это есть, и на этот раз кровь твоих мальчишек прольется не зря. Об этой акции заговорит весь мир, друзья с восхищением, враги с ужасом. Когда иракский народ победит ненавистных янки, тебе, майор Джамал Рафали, поставят золотой памятник.
Черный Принц не зря потратил молодые годы на учебу в медресе и духовной академии, именно там в нем обнаружили и развили дар оратора…
– Хорошо, я согласен, – наконец решился Джамал…
Старший прапорщик Николай Иванович Тягнирядно был невысоким смуглолицым крепышом, обладателем небольшого пивного брюшка, с хитро бегающими по сторонам поросячьими глазками (в поисках того, что плохо лежит) и чубом цвета спелой пшеницы. В армии он служил почти два десятка лет, и все на должности ротного старшины, в свое время безболезненно перейдя из Советской Армии в незалежну. Хитер он был, аки змей, и вороват, как мартышка. Таких в народе испокон века называли шельмами.
На Иракскую войну Тягнирядно попал еще задолго до начала боевых действий, когда Уряд принял решение направить в Кувейт батальон химической защиты, на тот случай, если Хусейн решится применить оружие массового поражения.
Отравляющих веществ у иракского диктатора не оказалось, но зато, попав «за кордон», старший прапорщик смог себя творчески реализовать на все сто процентов. Вернее было бы сказать, реализовал он элементы солдатского обмундирования.
Сперва Тягнирядно познакомился с американскими пехотинцами и, выяснив запросы бравых вояк, стал им продавать прорезиненные плащ-накидки «ОЗК»[10], убеждая джи-ай, что это маскировочные накидки снайперов времен афганской войны. И рассказывал старший прапорщик столь убедительно, что ни у кого из заокеанских союзников не закралось ни малейшего подозрения, что, выражаясь языком криминалитета, «фармазон лохам фуфло толкает».
Разрекламированные плащи защитных комплектов разошлись по цене пятьсот условных единиц, естественно, в долларовом эквиваленте, за неполный месяц. Тем самым оставив химбатальон без первичных средств защиты.
Вторым «шедевром» Николая Ивановича стала реализация зимних шапок-ушанок среди зажиточного населения Кувейта. Шапками по какой-то причине батальон снабдили на родине службы тылового обеспечения.
Но настоящей золотой жилой для старшего прапорщика Тягнирядно стала родная «горiлка». Наладив контакты с пилотами военно-транспортной авиации, Николай сам стал снабжать горячительными напитками братьев славян из польского и болгарского контингента, хотя не брезговал и американцами с англичанами. И вскоре все воюющие за главные принципы современной демократии знали главное условие получения огненной воды «Чимергес. Сто чатлов»[11] (естественно, в долларовом эквиваленте).
Четко отлаженная система алкотрафика позволила старшему прапорщику находиться на Среднем Востоке второй год, соответственно с выездами на родину во время отпусков. А также построить трехэтажную хатынку на берегу Черного моря в заповедной зоне, приобрести импортную мебель и бытовую технику, заодно и «мерс» «300-й», что называется, с нуля.
Вот и выходило, что народная мудрость опять оказалась права, заявляя: «Кому война, а кому мать родна».
Приехавшего проведать друга детства Пыха, вместе с ним и Серванта Тягнирядно принял с размахом. Первым делом он повез приятелей к себе в гости. Оказывается, неся «тяжелую» службу в столице Кувейта, он умудрился и там приобрести квартиру. Небольшую, всего в три комнаты, но с кондиционером (что немаловажно, когда на улице жара переваливает за сорок градусов), в хорошем доме и приличном районе.
Здесь Николай Иванович отдыхал от полуденной жары и тягот службы. Гостей он сперва попотчевал большой пиццей с морепродуктами и бутылочкой запотевшей «беленькой». Немного позже, развалившись в гостиной в кожаных креслах, они потягивали холодное баночное пиво, наслаждаясь ласкающей слух и душу записью последнего «Славянского базара».
Наконец старший прапорщик, посчитав, что все условия гостеприимства соблюдены, напрямую спросил, насмешливо улыбнувшись:
– И чего это тебе, Толян, морда бандитская, от старого служаки потребовалось?
