Эльмира Нетесова - Фартовые
Лишь Гнида понял, что произошло, и теперь лежал, не дыша от страха. Он знал, что ни в одно дело никогда не брал с собой пушку Боксер. Его подводило зрение. Сбитое ударом на ринге, оно так и не восстановилось. И Боксер всегда мазал по цели, не попадая в нее даже с нескольких шагов. Надеялся лишь на убийственную силу кулаков. А про запас, на всякий случай, брал с собой финач, который редко пускал в ход.
Свои не станут стрелять в Шило. Это было бы понятно даже пацану. Гнида уже побывал в переделках и многое усвоил.
Кляп. Он где-то близко. Совсем рядом. Фартовые поспешили и снова поплатились кентом.
Трещит валежник под ногами, фартовые догоняют Кляпа. Но Гнида знает, что это бесполезно. Кляп — не олень. Он не станет бегать по тайге, чтобы схлопотать «маслину» в спину. Он коварен, как рысь.
Около Боксера два кента. На шухере. Чтоб не смылся. Им велено, чуть что, пустить в ход перо без раздумий.
Боксер скоро пришел в себя. Увидев стопорил, понял все сразу. Лежал тихо, как ему кенты приказали. Не рыпался.
Помыкавшись по тайге с час, вернулись фартовые, матюгаясь так, что головы деревьев краснеть стали.
— Что, падла, доскакался? Куда твои Кляп смыться хочет теперь? — подошел к Боксеру Привидение.
— Чего ж с опутанным ботаешь? Ты развяжи. Тогда мы на равных потолкуем. Иль ссышь? — стиснул кулаки Боксер.
И тут на Привидение нахлынул кураж. А может, решил он доказать кентам на что способен.
— Развяжи курву! — приказал фартовым.
Боксер мячиком подскочил. Привидение стоял перед ним ощерившись, потирая кулаки.
— Иди, блядюга! Я с тебя юшку вместе с говном выбью, — улыбался главарь.
Боксер не предупреждал. Молча подцепил Привидение в челюсть. Но не в полную силу, примерился, пощупал.
Фартовый устоял, попер буром. Ухватил Боксера за голову,
хотел вбить его в землю, как гвоздь. Но тот вывернулся и коротким ударом рассек кожу на скуле.
Почувствовав на себе силу Привидения, решил не шутить и сократить время схватки.
Удар в сплетснпе пошатнул, но не сшиб с ног. Боксер изумился. Его кулак — будто железо колотил. От такого — падали с катушек все, кто нарывался на ярость Боксера. Этот же — лишь едва заметно качнулся. И впервые холодок страха прошел по сердцу.
Испугавшись, Боксер влепил кулак под дых. Привидение согнулся пополам, и — тут же — новый удар разбил ему бровь: хлынула кровь.
Когда-то за подобное Боксера несколько раз дисквалифицировали. Но здесь — не ринг. Это — ордалия: кто кого — «законник» или беспределыцик? Какого из воров фортуна оставит жить, чтобы убивать… Привидение отскочил, разогнулся, стал дышать. А Боксер уже готовил решающий удар, которым не раз ломал челюсти. Сделал вид, что ударит справа в голову. Привидение невольно прикрыл рукой левый висок. Боксеру только это и нужно было, он ринулся вперед, на короткое решающее сближение с рослым противником.
— Он левша, фартовый! Левша он! — услышал Привидение голос Гниды.
Боксер, по природе своей тяжелодум, узнав бывшего кента, растерялся ка мгновение. Его хватило Привидению: сцепив свои кулаки крепче обычного, обрушил их на темя случайного в его жизни фрайера. Что-то хрустнуло. Изо рта, из носа, из ушей Боксера хлынула кровь. Он рухнул, открыл рот пошире, но слов уже не было.
Обшмонав, кенты взяли у Боксера свой навар, содрав с него, вдобавок к пухлому портмоне, золотые часы и перстень-печатку.
Наскоро закидав его землей под корягой, ушли, досадуя, что упустили Кляпа, за которым так долго охотились.
— Один он остался. А что в одни руки? Ни одно дело не провернешь. Засыплешься, как последний фрайер. Ни на стрему, ни на гоп-стоп некого. Ему теперь два пути. Либо линять с Сахалина на материк, либо здесь «малину» заново сколачивать. В откол он не пойдет. Не сможет без фарта, — рассуждал Берендей.
— У меня в Охе ему не обломится никто. Это заметано. Вся зелень и та моя, — говорил Привидение.
— К тому ж без общака остался. А без «кислорода» кого сфалует? — согласился Берендей.
— Лучшего кента моего загробил. Шило. Самого надежного! Ох, и отплачу за него! Тот и на том свете не успокоится, покуда не словлю Кляпа, — погрустнел Привидение.
— Недолго ему кайфовать, — откликнулся Берендей.
— Одно не могу усечь. Я четко уловил шаги одного. Откуда же второй — Кляп взялся? Почему я его не слыхал? — удивлялся Привидение.
— Хозяин всегда впереди себя пса посылает. Чтоб на случай засыпки самому выжить. Свою дорогу всяк выверяет по-своему. И я так делал. Но ему не иначе, как Удав такое давно присоветовал. Так оно вернее. Пса можно найти, сфаловать. Свою жизнь без него уберечь труднее. Да и для надежи лучше, — объяснял Берендей.
— Я не про сявку. Я про шаги. Как я Кляпа не усек?
— А как ты мог его засечь, если в дело путный фартовый никогда громыхалки не наденет. Это для пацанов, шестерок. Настоящий фартовый на дело в мягкой обувке из натуральной кожи «шевро» пойдет. Ее не слыхать. И следа почти не оставляет. Так — пятна и все. Лягавые да и прокураторы слепок с такой размазни не возьмут. А с жесткой — как два пальца обоссать. Тут же изобразят… И размер, и особенности приметят. Узнают, в какую степь косолапишь, на какую ногу хромаешь, и даже рост вычислят, проклятые…
Привидение, вздохнув, глянул на свои пропыленные, потрескавшиеся полуботинки. Их оп не снимал давно. А пора бы. И впрямь, громыхали они так, что только теперь Привидение понял, от чего его жизнь столько раз едва не оборвалась.
— Куда же теперь его черт потащит? Прокунда треклятая! Считай, меж пальцев просклизнул. Пушкой у самого уха бухнул. А глянул, и ни хрена не увидел. Как провалился, стерва! — ругался Привидение.
— Теперь умотает из Охи.
— На какие шаньки? Мотать с пустой мошной?
— Так он с Тунгора. Что-то снял там?
— Этим только карман запылил. Я думаю, вернется он к коряге, — говорил Привидение.
— Судьбу свою два раза только дурак испытывает. Кляпа ты таким не назовешь. Этот не попрется. Смекнет, что мы и общак накрыли, и Боксера его ожмурили. Зачем же переть туда, где навара нет, — не соглашался Берендей.
— Фартовые! А как со мной? — решился подать голос Гнида, трусивший сзади.
Берендей остановился. Привидение рукой махнул остальным:
— Погоди,
— Кент, а и верно. Ведь ухлопать фрайера этот беспрсдельщик помог. Вовремя вякнул, — подал голос Берендей.
— И общак засветил. Полным. Дал опередить Кляпа, — спешил набить себе цену Гнида.
Скинув с плеч мешок, Привидение сел на пень. За ним кенты, решив отдохнуть, растянулись на траве.
Берендей, положив пиджак, набитый по карманам и за подкладкой доверху пачками купюр, оседлал его.
— Послушай, кент, — впервые обратился Привидение к Гниде, как к равному: — Что ты — без «малины»? Гнида да и только. Любой лягавый тебя в шоры возьмет. Ну что ты — в отколе? Фрайер? Будешь тянуть резину до конца, греметь пятаками, выгадывать, что купить, махорку иль пиво? А хазу где сыщешь? Без нее тебя мусора загребут на первой лее лавке. Жаль мне тебя. А потому — беру! Хоть ты и Гнида. Еще не вошь, но в фартовые годишься. Кликуху тебе дадим путевую. Шустряк, к примеру, — подсказывал Привидению его могучий интеллект.
— Не надо. Послужил я вам. Отпустите, Сам хочу. Уж как сладится, так и будет. Не гож я в «малине». Страху во мне много, помирать боюсь. Я пристроюсь куда-то втихаря. Много ли Гниде надо? — лопотал беспределыцик.
— Да пусть отвалит, — надоело Берендею,
— С гниды вошь получается. А она, стерва, кусать умеет без разбору. И фартовых, — не соглашался Привидение.
— Я отработал вам свое, — канючил Гнида.
Привидение смотрел на него, усмехаясь:
— Заметано. Отваливай. Ну, а чтоб не клял нас, возьми на первый случай, — протянул Гниде несколько пачек червонцев и внимательно наблюдал за беспределыциком.
Тот не торопился взять. Не веря в услышанное, твердил:
— У меня ксивы заготовлены давно. Я с ними — куда хочу.
— Хватит трандеть. Бери и смывайся. Но помни, засыплешься — забудь про нас. А заложишь — вытяну хоть из-под земли и утворю, как с Удавом. Усек?
— Усек, — сгреб Гнида купюры за пазуху.
— Дура! Так фрайера деньги прячут. Глянь, как пузо топорщится. В клифт положи. В подклад. То тебе напослед. И постарайся не попадаться нам на глаза, — предупредил Привидение.
Гнида переминался с ноги на ногу. Не знал, как уйти.
— Чего топчешься, как усравшись? Отваливай! — отвернулся Привидение, впервые в жизни отпускавший по доброй воле в откол фрайера.
Не хотелось. Но что делать? Держать его силой? Вон Кляп держал, а он его и заложил при первом удобном случае. И не
просто заложил, а и общак высветил… Не вспомнил, что из рук Кляпа жрал и пил. Вот так с любым, коль под припугиванием держать станешь. Да и на что битого бить? Пусть дышит. «Пусть свою удачу ищет сам», — решил Привидение.
