По кличке Рейнджер - Сергей Иванович Зверев
– Очень рад, господин Маккерфи, – произнес он.
Американец пожал руку. И огляделся.
– Не прослушивается, – успокоил его Жиган. – Железно, – постучал кулаком по стенкам.
– Мы сможем поговорить спокойно?
– Без вопросов.
– Небольшая предосторожность. – Американец нажал на кнопку магнитофона, стоявшего на столике. Из динамиков полилась мелодичная тягучая музыка. Звуковой фон затрудняет прослушивание. – Ваша подруга нам не помешает?
– Не думаю. – Жиган подошел к двери и крикнул: – Люда!
Она возникла из большой комнаты, уже облаченная в длинный халат. На Жигана она смотрела просяще-преданно, как голодный пес на своего хозяина.
– На. – Жиган вытащил из кармана таблетку и протянул певице.
– Спасибо, Жиганчик. – Она прильнула к нему всем телом. И на глаза ее навернулись слезы. – Спасибо, ты друг. А все остальные – бляди!
– Это правильно. Весь мир – бардак, все люди… – Он замолчал.
– Бляди, – закончила Люда. – Мальчишечки, вы тут без меня обойдетесь? – Она говорила через силу. Ее мысли уже витали далеко.
– Обойдемся.
– Я прилягу. Устала.
– Да, конечно. – Жиган похлопал ее по аппетитной филейной части тела.
Она легонько стукнула его по ладони. И плавно удалилась.
– «Елочка»? – с уважением спросил атташе по культуре.
– Она самая. Великое достижение в служебном собаководстве.
– Почему? – недоумевающе спросил Мак-керфи.
– Делает из людей послушных псов.
– А. – Американец оценил шутку и засмеялся. – Хорошо сказано.
– И еще лучше сделано… Люда – в моей власти. Я ее хозяин. Пока еще не безраздельный. Для нее еще имеют смысл карьера, тусовки, амбиции. Но волнуют они ее все меньше и меньше. Куда важнее вовремя получить таблетку. Ее душонка – вот где. – Жиган сжал кулак.
– Что ж, о высокой потребительской ценности этого препарата мы уже получили соответствующее заключение специалистов. Готов согласиться, что это действительно революция.
– Еще какая.
– И мои партнеры, которым я доложил о существе проблемы, согласны, что есть смысл в развитии деловых отношений с вами.
– Так за чем дело стало?
– Весь вопрос – в условиях… Они хотят иметь процесс. И готовы за это дать очень много денег.
– Много – это сколько?
– Ну, начнем с двухсот миллионов долларов.
– И ключ от квартиры, где деньги лежат.
– Что?
– Вы плохо знаете нашу литературу. Это «Двенадцать стульев».
– А, – рассеянно кивнул культурный атташе. Как истинный сын своего народа он не читал даже Марка Твена, не то что Ильфа и Петрова. – По-моему, предложение неплохое. Деньги немалые.
Жиган готов был согласиться – деньги немалые. Если бы ему кто лет пять назад сказал, что он начнет торговаться и просить набросить еще полмиллиардика долларов, он порекомендовал бы тому человеку срочно обратиться к психиатру. Но в мире все меняется.
– Для нищего и десять копеек – богатство. Только мы не нищие.
– Вы должны понимать, что наука движется вперед, – произнес Маккерфи с видом телепроповедника, агитирующего за то, во что сам не верит. – Имея наркотик, мы без труда установим его структуру. И откроем процесс его производства. Рано или поздно.
– Поздно, Эндрю. Слишком поздно. Пока этот процесс вашим головастикам не по зубам.
– Так ли?
– Так. Пока вы допрете, в чем загвоздка, рынок уже будет переполнен. И вам на него не влезть.
– Интересно, как вы его заполните?
– Думаете, вы единственный, кто имеет позиции в этом бизнесе? Есть Колумбия. Есть Азия.
– С ними нельзя иметь дело. Их путь – обман.
– А ваш – честность?
– Честность – лучший бизнес.
– Пока не доходит до дележки.
– Все равно – ваши условия слишком кабальные.
– Я готов попытаться выторговать у босса в вашу пользу десять процентов.
– Хотя бы пятнадцать.
– Он вряд ли согласится и на десять… Думаю, мне удастся его переубедить… – Жиган замялся.
– При условии?
– Вы знаете, я вырос в бедной семье. Мне не на что было купить цветные карандаши. Поэтому я стал не художником, а вором, – усмехнулся Жиган.
– Сколько?
– Я подумаю.
– Мы всегда соблюдаем интересы тех, с кем находим общий язык.
– Что ж, ловлю на слове.
Часть вторая
СТРЕЛКА. РАЗБОРКА. АУТ
– Ты что, бананы на балконе растишь? – заорал худощавый приблатненный парень, тыкая в тесно развешанные на веревке гроздья бананов.
– Зачем кричать? Покупай. Хороший банан. Красавец, а не банан, – примирительно забормотал азербайджанец за прилавком.
Одно время, когда противоречия между русскими и кавказскими бригадами достигли пика, продавцами стали ставить русских теток, а лучше девах, которые, помимо прямых обязанностей, выполняли и некоторые другие. Но постепенно за лотки вновь вернулись кепкастые, золотозубые, улыбающиеся и ловко обвешивающие мастера торгов и уговоров кавказцы.
– И соленые огурцы растишь? – не отставал покупатель.
– Солю!
– Козел в кепке. – Парень плюнул в лицо азербайджанцу.
Получил в ответ по физиономии грязным смуглым увесистым кулаком. Зарылся в ящики с фруктовой гнилью. И истошно заорал:
– Пацаны! Звери наших бьют!
Пацанов долго звать не пришлось. Они тут как тут.
Некоторые, наготове, толкались около ларьков. Другие ждали в машинах. На призывный крик человек сорок устремились в бой – кто с цепью, кто с резиновой палкой, кто с бейсбольной битой, а кто с кастетом.
– Дави зверей! – послышался клич.
После взрывов жилых домов в Москве, рейда чеченцев в Дагестан и второй чеченской войны этот клич вызывал у народа сочувствие.
Обрушились лотки. Покатились металлические цилиндры консервов. Под подошвами лопались банки и растекалось по земле пиво. В него втаптывались бананы и яблоки. Застучали по стеклам ларьков бейсбольные биты. А по ребрам – башмаки.
Охрану нападавшие смели сразу. Патрульный милиционер, прогуливавшийся неподалеку, тут же куда-то исчез.
– Дави черноту!
– Загадили все, суки!
– Вон из Семиозерска! – слышались крики, удобряемые добрым матом.
Покатился по асфальту, выплевывая собственные зубы и золотые коронки, продавец. На помощь ему пришел товарищ, но его снесли, затоптали.
Покупатели только успевали разбегаться по углам, боясь попасть под горячую руку, но они никого не интересовали.
– На кровях русских разжирели!
– Черножопые!
– Бей Кавказ, спасай Россию!
Хрясь, бац – по ребрам. По скулам. По спинам.
Наиболее быстрые азербайджанцы разбежались. Гроза рынка, погоняльщик всех торговок, местный царь и бог, известный женолюб Тофик стоял на коленях, а его лупили по спине резиновой дубинкой, и он только постанывал:
– Брат, нэ надо! Дэньги возьми! Товар!
Но товар никого не интересовал. Его разбивали, топтали ногами. Одного торговца утопили лицом в бочонке с развесной красной икрой. Он отплевывался и стонал, а его топили снова.
– Подстилки для черных! – Дубинки и биты слегка прошлись в основном по мягким местам наиболее молодых и смазливых продавщиц.
Орда ворвалась в мясо-молочный зал. Там их встретил замдиректора рынка Рафик. Он держал в руке ребристую черную «лимонку», а палец запустил внутрь кольца.
– Нэ подходи! И себя и вас!
От него отпрянули, как от зачумленного. Нападавшие переглянулись, а потом выскочили из зала. Им и так было чем заняться.
Пронесшись девятым валом по рынку, через пять минут бандиты уже заскакивали в машины или бежали через
