Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел
– А как же! В грузинской школе идет урок русского языка. Учитель говорит: «Дэты! Руски язык загадачный и нэпанатный. Слова «тарэлька», «вилька», «бутилька» пишутся без мягкого знака, а слова «пыл», «кон», «сол» – с мягким знаком. Панят эта невозможна. Эта нужна запомнит».
– Да, здорово! – добродушно оценил Брусникин. – А еще?
– Грузин плывет по реке и кричит: «Паслэдный раз купаюс! Паслэдный раз купаюс!» Ну, люди на берегу, натурально, думают, что у него отпуск заканчивается, вот человек и сообщает, что последний раз в воду залез. А грузин – бац! – и утонул. Оказывается, хотел крикнуть, что тонет, но не знал, как это будет по-русски.
– Ха-ха-ха! – залился смехом Брусникин. – Ну ты, блин, даешь! А знаешь, весело с тобой. Возьму, наверное, тебя к себе адъютантом. Дам тебе капитана. Ты ведь сейчас кто?
– Лейтенант! – доложил Пряхин.
– Ну, это несерьезно. Вот капитан – это дело. Походишь месяца три в капитанах, и я тебе майорские звезды выхлопочу.
На лейтенанта Савинова нельзя было смотреть без сострадания. Потому что ничто так не выбивает из колеи, как лицезрение чужого незаслуженного успеха. Пряхин, этот хам и недотепа, за какой-нибудь час проделал путь от рядового до капитана с прицелом на майорские звезды. Савинов знал, что жизнь жестока и несправедлива, но чтобы до такой вот степени… Он слышал подобные истории. Легенды о головокружительных карьерных взлетах бродили среди офицеров, и голливудские истории про Золушку меркли на фоне этих рассказов. Он слышал, но никогда не видел подобного своими глазами. И вот – увидел. И медленно дозревал. Он не любил лебезить. И подстраиваться под кого-то тоже. Но так надоело ходить в лейтенантах. И неужели он не заслуживает лучшей участи? Ведь вот Пряхин – ничтожество, а смог. И если хоть немного постараться, ну самую малость…
– А вот я тоже анекдот расскажу, – пробормотал Савинов, пряча глаза. – Можно?
– Давай! – дозволил Брусникин, пребывающий в прекрасном расположении духа.
– Идет мужик по улице. Несет транспарант. На транспаранте написано: «Бей жидов и велосипедистов!» Подходит к мужику милиционер и спрашивает: «А велосипедистов-то за что?»
Повисла пауза. Она была тяжелая, как бетонная плита. Савинов почему-то сжался, я видел. Наверное, чувствовал, что плита вот-вот оборвется, и она оборвалась.
– Вообще-то меня Самуил Яковлевич зовут, – сообщил «генерал Брусникин». – И не очень-то я такие анекдоты люблю.
Вот это концовка для нашего сюжета!
– Все! – сказал я оператору. – Достаточно! Ай да Толик! Ай да молодец!
Этого в сценарии не было. Сымпровизировал.
* * *Ольгу я увидел в здании прокуратуры. Меня попросил приехать Мартынов, я и приехал. Шел по коридору и неожиданно встретил Ольгу.
– И вас тоже вызвали? – вырвалось у нее.
– Да. И вас?
– И меня. Едва ли не каждый день хожу сюда, как на работу.
– Допросы?
– Да. Это так неприятно.
Мне было безмерно ее жаль.
– Какое-то время это еще будет продолжаться, – сказал я. – Крепитесь.
– Почему они в нас так вцепились?
– Потому что на них давят сверху, требуют результатов.
– Кто требует?
– Люди, которые фактически являются владельцами банка.
– Наверное, очень серьезные люди?
– Очень, – признал я.
Она вздохнула.
– Я боюсь за Костю.
– От него по-прежнему никаких вестей?
– Никаких. – Она покачала головой, и вдруг по ее щекам покатились слезы. – Я так боюсь за него!
– Будем надеяться, что все обойдется.
Ольга тихо всхлипнула, начала рыться в сумочке, ища платок, и проговорила, изо всех сил стараясь сдержать рыдания:
– Я не верю. Мне кажется, что с ним что-то случилось.
– Вы напрасно себя пугаете.
– Нет. – Она вновь всхлипнула. – Мне кажется, что его уже нет в живых.
Она озвучила то, что и я грешным делом иногда подумывал, но признаться в этом я не мог. По крайней мере – ей.
– Не хороните его прежде времени. Вы ведь не знаете всего.
– А вы знаете? – Ольга посмотрела с надеждой.
Как будто кто-то мог сказать мне нечто такое, чего она сама не знала.
– Новости приходят каждый день, – ответил я неопределенно. – Так что будем надеяться.
Но надежда в ее глазах уже погасла.
– Да, – сказала бесцветным голосом. – Будем надеяться.
Посмотрела на часы.
– Извините, мне пора.
– Всего хорошего.
Она ушла, и я смотрел ей вслед, не в силах отвести взгляд. Вспомнился недавний вечер, когда мы с ней сидели у здания прокуратуры и я поцеловал ее волосы. Ольга представлялась мне неземным созданием, случайно попавшим в нелепый мир людей.
Мартынов, когда я к нему вошел, изучал содержимое какой-то папки. Увидев меня, сдвинул папку на край стола и улыбнулся. Улыбка была без радости. Наверное, проблемы одолевали.
– Извини, что оторвал тебя от дел, – сказал Мартынов. – Как ты там?
– Ничего. Работаем.
– Молодец. Что-нибудь новенькое снимали?
– Буквально накануне. Сюжет про то, как один солдат за час прошел путь от рядового до капитана.
– Это каким же способом? – удивился Мартынов и засмеялся.
– Очень уж хорошо парень анекдоты умел рассказывать.
– Так это вы его разыграли?
– Нет. Его командира, лейтенанта.
– И как чувствовал себя лейтенант?
– У него чуть крыша не поехала. Хорошо, что мы вовремя остановились.
– Ну вы даете, – покачал головой Мартынов.
Помолчали.
– Значит, обстановка в группе рабочая? – спросил Мартынов, глядя в окно.
За окном синело чистое, без единого облака, небо.
– Рабочая, – подтвердил я.
– Все, как одна семья?
– Вроде того.
– И без конфликтов?
– В смысле? – не понял я.
Мартынов перестал изучать летнее небо за окном и повернулся ко мне.
– Никакой грызни, да? Все нормально?
– Все нормально, – кивнул я, не понимая, к чему весь этот разговор.
– И ни у кого нет повода обижаться на тебя?
– Да в чем дело-то? – не выдержал я.
Мартынов придвинул к себе папку. Ту самую, которую изучал перед моим приходом. Папка была распахнута, а в ней – множество самых разных бумаг. А сверху – я только сейчас это увидел – лежал липовый некролог с моей фамилией и моя же фотография, на которой неизвестный мне недоброжелатель фломастером изобразил капли крови.
– Дело завертелось нешуточное, – сказал Мартынов. – И мы среди прочего занялись той странной историей с твоим некрологом.
Оказывается, это была не просто папка с бумагами. Это было все, что они накопали в связи с поисками неизвестного недоброжелателя. До недавних пор им такое и в голову бы не пришло – затевать целое расследование, но случился этот налет на банк, на прокуратуру давили со всех сторон, и им теперь приходится рассматривать все возможные версии без исключений.
– Шутника этого мы еще не нашли, – сказал Мартынов. – Но вся штука в том, что…
Захлопнул папку и посмотрел мне в глаза.
– В одном мы теперь уверены твердо. Это кто-то из твоего близкого окружения, Женя.
– Не верю! – дернулся я.
– Ошибки быть не может. Кто-то из очень близкого окружения. Тот, кто хорошо знает тебя и особенности твоей работы.
* * *Я остановил машину. Узкая лента асфальта пролегла меж полей, которые, похоже, лет десять уже не засевались. Трава поднялась по пояс. Полная тишина. Казалось, что это и не Подмосковье вовсе, а позабытая всеми российская глубинка. По правую сторону от дороги тянулся неглубокий ярок.
– Хорошее место, – оценил я.
– Чем же оно хорошее? – спросила Светлана.
Мы с ней направлялись в деревню, к месту будущих съемок. Илья Демин сидел в той деревне уже три дня, готовя место событий.
– Здесь мы перевернем машину, – сказал я, указывая на ярок. – И сожжем ее. Представь: герой еще не приехал в деревню, а уже видит первые признаки того, что там, в деревне, что-то происходит.
– Психологическая подготовка?
– Что-то вроде того.
Светлана вышла из машины следом за мной. Пахло цветами. Теплый ветер гнал по небу облака.
– Что еще тебе сказал Мартынов? – спросила Светлана, продолжая прерванный разговор.
– Они ищут человека, который прислал мой некролог.
– Для чего?
– Хотят проверить, не связано ли это с последующим налетом на банк.
– А так может быть?
Я в ответ лишь неопределенно пожал плечами. Прокурорским виднее. У них все нити в руках.
– И вот, копая это дело, они нарыли что-то очень неприятное.
Светлана не спросила – что? Но в глазах был вопрос.
– Они считают, что это кто-то из наших.
– То есть? – округлились ее глаза.
– Кто-то из тех, кто работает в нашей съемочной группе.
– Не может быть! – вырвалось у Светланы.
Едва ли не то же самое и я сказал Мартынову в первый момент, когда услышал.
– Мартынов говорит об этом очень уверенно. Они допросили женщину, сотрудницу газеты, которая принимала текст некролога. Она, оказывается, перебросилась с подателем объявления о моей смерти несколькими фразами. А теперь вот тот разговор ей пришлось вспоминать. Прокурорские сопоставили все факты, и у них почти стопроцентная уверенность, что кто-то из наших.
