Сергей Самаров - Супербомба
– Стоп. Я карманы капитана Севастьянова обыскивал. У него была пластиковая карточка «Visa». По-моему, карточка Сбербанка. У меня у жены такая же внешне. Но я подробно не рассматривал. Это может быть код этой карточки. Но свой код он должен был бы помнить. Попробуй узнать, не перечисляют ли в ментовке зарплату на карточки. И через Сбербанк следует проверить принадлежность этого кода. Мне кажется, здесь есть за что зацепиться.
– Я понял. Может быть, это след. Да, возможно, – согласился Вениамин. – Все. Идет дежурный по институту с начальником караула.
– Этот номер я для себя оставляю. Позвони мне потом. Нет. Я сам позвоню.
* * *Ярко-белый свет би-ксеноновых фар знакомого «мерина» и точно таких же ярких фар «Мицубиси Паджеро» я увидел одновременно с тем, как услышал шум двигателей. Все-таки иномарки ездят неприлично тихо даже по нашим направлениям, которые иногда дорогами называют. И это даже при том, что Хома спешил удостовериться в целостности своего дома. По крайней мере, мне так показалось, потому что даже днем он, помнится, берег машину и ездил по несуществующей дороге более аккуратно и неторопливо. Отставной подполковник Владимир Викторович Сапожников, сам или его водитель по приказу шефа, машину тоже не берег, чтобы не отстать от Хомы. Машины приближались быстро.
Уже светало. Я не желал показываться на глаза своим пленникам из простого желания не быть узнанным на свету, и потому вышел встречать машины за ворота.
– Где они? – с разбегу спросил Хома, выкатываясь из машины с гипертрофированным возмущением. Свою собственность он, похоже, любит сильно, что я уже заметил раньше.
Я показал за плечо:
– Вокруг дома разложены пасьянсом. Каждый на своем месте. Пасьянс удачно сошелся, но его смысл следует еще разгадать. Это уже твоя работа.
Хома и сам уже увидел первую пару. Казак червяком извивался, пытаясь освободиться от пут, и мычал что-то, но кляп не поддавался усилиям слабых мышц языка и не хотел быть вытолкнутым. Проглотить его казак тоже, видимо, не мог, поскольку обычно разжевать тряпку бывает по силам только бойцовой собаке с ее мощными челюстными мышцами. А путы я наложил крепкие, узлы не разорвать.
– Ага!.. – в голосе Хомы слышалась откровенная радость.
Он заглянул казаку в лицо, но большим вниманием его не удостоил, только дал пинка под бок, заставив простонать, заткнуться и вообще изобразить театральную потерю сознания. А вот второй пленник понравился Хоме, похоже, значительно больше.
– Не помнишь, что я тебе говорил. Не помнишь.
Пленник молчал, поскольку кляп не позволял ему ответить ни «да», ни «нет», но он даже мычанием не показал своего рвения принять участие в диалоге, за что тоже удостоился пинка. А Хома поспешил дальше, и его голос уже послышался из-за угла, с той стороны, где лежал следующий неудачливый поджигатель.
Тем временем и вторая машина, остановившись, распахнула дверцы. Из нее неторопливо вышли крепкие ребята в черной униформе, любимой системами охраны. В такой же униформе прибыл и отставной подполковник Сапожников.
– Как дела, старлей? – спросил еще на подходе. – Рассказывай и показывай.
– Нет уж, товарищ подполковник, – возразил я, стойку «смирно» не приняв, но все же подтянувшись по привычке. – Показывать я не буду, чтобы свою «фотокарточку» на свету не показывать. Ни к чему им знать, кто здесь прятался и так нагло «повязал» их. Дальше уж вы сами действуйте, а я подожду.
Владимир Викторович согласно кивнул, сделал жест, посылающий четверых помощников вперед на разборки, а сам рядом со мной на забор двумя руками облокотился, почти лег на него. Забор плавно покачивался, но тяжесть человеческого тела терпел.
– Так что тут произошло?
– Дом поджечь хотели. Да с канистрами не справились. Тяжелые.
– Сколько их?
– Пятеро.
– Нормально работаешь, – усмехнулся Сапожников. – Одобряю школу.
– Наша с вами школа, единая, – выложил я незатейливый комплимент, поскольку еще несколько часов назад в машине, во время знакомства, понял, что Владимир Викторович на комплименты падок. Отчего же не уважить. Бывают в нашей жизни ситуации, когда человек задумается, прежде чем ударить в нужный момент человека, который ему когда-то приятные мгновения доставил. А если он задумается, ты сам имеешь возможность ударить на опережение. И тем себя и ситуацию спасти. А какие мгновения мне предстоят, я не знал и на всякий случай предпочитал о будущем заботиться.
Улыбка едва заметно скользнула по сухощавому лицу. Оценил.
– Они видели, что ты в доме?
– Нет. Это абсолютно точно. Иначе не действовали бы так нагло. И дверь бы палкой подперли. А они не подперли...
– Зачем дверь подпирать, если окна есть. И без решеток.
– В панике человек сначала обязательно к двери бросится. И попытается там вырваться. Это обязательно. И только потом до окна доберется. Можете и не успеть добраться. Не все сразу просыпаются. А просыпаются с кашлем. Кашель на мозг парализующе действует. При кашле мысль останавливается.
– Тоже верно. Хома предполагает, что знает поджигателей. И потому нам надо это дело оформить документально. Ты правильно сделал, что туда не пошел. Мы тут кое-что подготовили. Василий.
Раскрылась дверца машины, там оказался еще один человек. Не в черной форме – в джинсах и в майке, какая у меня была недавно, примерно моего же возраста. Это выделяло человека из всех прибывших в «Паджеро» и предполагало его особую задачу. Так и оказалось.
– Сам понимаешь, Хома не будет говорить, что тебя приютил. Он Василия приютил, своего старого знакомого по «зоне». Василий этих мальчиков и положил. Расскажи ему все в подробностях. До мелочей. Он вместо тебя перед ментами отвечать будет.
Ход был предусмотрительный, и я не мог не отметить организаторских и оперативных способностей Владимира Викторовича Сапожникова. Изот, видимо, знает толк в людях и не держал бы рядом с собой бестолкового начальника охраны. И потому я безоговорочно принял предложение, забрался на заднее сиденье поближе к собеседнику и все выложил Василию. Тот слушал внимательно, несколько раз перебивал меня вопросами, чтобы не проколоться. Сам отставной подполковник слушал через раскрытую дверцу, и, как я видел периферийным зрением, одобрительно кивал в такт моим словам, словно представлял перед собой всю сцену моих действий.
– Все правильно, старлей, – Владимир Викторович подвел итог, когда я закончил. – Ты сейчас сиди в машине. Менты приедут, разберутся. Василий, иди посмотри, что ты там наворочал. Место действия тоже следует изучить.
– Еще один момент, – сказал я и снял с себя рубашку, презентованную мне лейтенантом Зайцевым. – Майку снимай.
Сапожников, наблюдая за моими действиями с профессиональным интересом, согласно кивнул, но вопрос задал:
– Ты где переодеться успел? На встрече ты в майке был.
Вопрос прозвучал, что называется, «на засыпку».
– Здесь, в домике, рубашку нашел, – единственное, что мог я ответить на это, но я не думал, что отставной подполковник спросит у Хомы, откуда в домике рубашка, которая хозяину на живот явно не налезет. Кстати, какая-то одежда на веранде в домике была, как я видел. Обрызганная строительным раствором и облитая битумом. Кучей в углу за креслом свалена. Должно быть, от строителей осталась. Можно было бы отговориться, что рубашка из этой кучи.
* * *Хома не долго разбирался с поджигателями самостоятельно. Надо думать, бока у них слегка пострадали, но это не главное. Самим поджигателям было явно не до своих основательно отбитых боков, потому что они наверняка, как и я, слышали, как отставной подполковник Сапожников звонил в ментовку. Это заставило их предпринять попытку договориться, поскольку удачно натянутые кляпы с них уже сняли. Но разговоры опять вел не Хома, все еще задыхающийся от возбуждения, а Владимир Викторович. А он на уговоры не поддавался.
Уже через двадцать минут издалека послышался дружный шум отечественных автомобильных двигателей. Чтобы не попасть в свет фар, проникающий сквозь слабо тонированные стекла, мне пришлось даже прилечь на заднем сиденье. Но и из такого положения, только чуть приподняв голову, я увидел, как подъехали сразу два «уазика». Небывалая роскошь для такого происшествия, но, похоже, сработал авторитет депутата, поскольку Сапожников при звонке представлялся помощником Изотова. Вообще ситуация, когда якобы отставной, грубо говоря, уголовный авторитет, пусть и ставший депутатом, вызывает ментов, чтобы «сдать» других, несомненно, уголовников, выглядела странновато. Но для чего-то Изотову это было нужно. Может быть, для упрочения своего депутатского статуса, может быть, по какой-то другой, неизвестной мне, причине. Впрочем, меня это касалось мало.
Менты вышли из машин и прошли в сад быстро. Я, однако, выпрямиться не поторопился, потому что подозревал, что вслед за ментами и охранные казаки из будки сюда же проследуют, чтобы пьяными заспанными глазами на товарища полюбоваться. Они проследовали. Двое. Остальные, похоже, или не встали, или не могли оторваться от производственного процесса.
