Вячеслав Денисов - Топор правосудия
– Как это – чего? Оправдательного приговора для Арто!
Струге наконец-то вспомнил одно из дел, которое он принес из канцелярии вместе с делом Цебы. Вспомнил лишь по обложке, потому что содержание не было времени изучить – точно так же, как и дело племянника президента филиала.
– А… гражданин Старожилов, видите ли, в чем дело… – Струге на секунду задумался. «Стоит ли сейчас объяснять, что на скамье подсудимых будет не кавказская собака, а сам Старожилов? Нет, это надолго…» – Существует определенный порядок заявления ходатайств и приобщения дополнительных документов к материалам дела. У вас, как я понимаю, разговора с адвокатом еще не было. Не вправе консультировать, но все же посоветую обратиться в юридическую консультацию. Она на первом этаже. Вам там все растолкуют. Всего хорошего.
Старик вышел, а Антон снова посмотрел на телефон. Тот был нем и недвижим. А Струге хотелось, чтобы он сейчас так взорвался звонком, что его снесло бы со стола.
– Арто на скамье подсудимых… – пробормотал Струге, вновь потянувшись к цитрамону. – А Перец на свободе… Бред какой-то.
Он уже потянулся к стакану с остатками воды, который ему принесла секретарь, как вдруг выплюнул таблетку в урну.
– Алиса, это дело лежало вместе с делом Цебы и еще одним? Верно?
Получив утвердительный ответ, встал из-за стола и протянул руку к секретарскому столу.
– А ну-ка, покажи мне, как лежали дела, когда заявились Семенихин с Желябиным.
Алиса приблизилась и стала делать пассы над пустым столом.
– Сначала лежало дело Крутикова. Два тома. Сверху – дело Цебы. Один том. А потом – на самом верху – дело этого сумасшедшего Старожилова.
– Никогда так не говори, – задумчиво произнес Струге. – Не отнимай у нас лавровый венец. Они сходят с ума по одному своему случаю, а мы – по всем их случаям. Так кто из нас сумасшедший на самом деле? Так ты говоришь, чтобы докопаться до дела Цебы, нужно было снять два тома дела Старожилова?
Вернувшись к столу, судья снова спросил:
– Где ты выдавала Желябину копию приговора?
– На том месте, где вы стоите. – Алла вздохнула и присела на край своего стола. – На вашем месте. Желябин стоял ко мне лицом и полностью закрывал обзор кабинета. Еще, если вас интересует, на Семенихине был…
– Темно-синий просторный пуховик, под которым легко спрятать толстую папку… – размышлял вслух Антон.
– Правильно, – удивилась Алиса. – А вы откуда это знаете?
– Что? А… Я же его судил, девочка… Кто еще заходил в кабинет?
– Господи! Да никто! С утра были вы и электрики! Но они были тогда, когда и вы в кабинете находились. Потом вы вышли, а потом вернулись и спросили дело. Вот и все! Никого, кроме Семенихина с Желябиным…
С отчаяния Антон Павлович мог бы заподозрить и электриков, но эти двое работали в суде уже почти месяц, чинили проводку и тащили по стенам шнуры для оргтехники. Сойти с ума от паранойи Струге хотелось меньше всего. Хватает и этих садоводческих обществ. Приближаться к их стану Антону не хотелось.
Почти следом сверкнула мысль о возможных проделках Лукина. Председатель областного суда в своей борьбе с непокорным судьей использовал практически все возможные способы давления. Все возможные из всех имеющихся коварных. Не хотелось такую подлость считать тактикой Игоря Матвеевича, однако на памяти Струге уже было несколько случаев, напоминающих этот. Как-то сразу вспомнились и ежедневные приходы в суд Балыбина. Лукину договориться с этим типом – раз плюнуть. Балыбин такой «договор» воспримет как божий дар! За президентом филиала столько косяков, что их бульдозером не разгрести, так почему бы лишний раз не услужить председателю?
Струге отогнал от себя эту мысль, как навозную муху. Получается, что в этом случае и дело Цебы сфабриковано для того, чтобы подсечь судью Антона Павловича Струге! Лукин – монстр, без всякого сомнения! Но не настолько же!.. Мания преследования… Этой заразной болезнью заражены все порядочные судьи. Все, без исключения. Но только – порядочные, ибо вирус этого заболевания не пристает к другой заразе.
Остаток рабочего дня Антон провел в состоянии, близком к сомнамбулистическому. Три часа предметных разговоров с людьми, пришедшими к судье со своими бедами. А кто вылечит его боль?
– Я пойду, Антон Павлович?
Струге очнулся и посмотрел на часы. Последний посетитель вышел из его кабинета четверть часа назад. Все это время он сидел и смотрел в окно. О чем спросила Алиса? Ах да – можно ли ей идти домой…
– Конечно, Алиса, иди…
Дойдя до двери, девушка остановилась.
– Что нам теперь будет?
Бедная девочка… «Нам»… Будет только Струге. И «будет» так, что мало не покажется. Покажется много.
– Пожурят. – Струге улыбнулся. – Все будет нормально, ты, главное, о делах думай. А остальное предоставь мне.
Алиса вышла в твердой уверенности в правоте слов, слышанных ею от всех секретарей суда. В Струге можно влюбиться раз и навсегда, но эта любовь навсегда останется безответной. Если бы вернуть время на год назад, Алисе не хотелось бы сейчас выходить из суда. В этом здании оставался мужчина, от которого веяло силой. Он был один. Но стоит лишь выйти на крыльцо, тебе тут же попадется сотня глупых, думающих лишь в одном направлении, самцов. Так думала, выходя на улицу, где ее ждал в машине муж, Алиса.
Глава 11
Жена же Струге, Саша, не могла не заметить, что ее муж сильно изменился. Привыкшая не вмешиваться в дела мужа, если он сам не начинает об этом разговор, она и не вмешивалась. Однако не существует женщин, которые не вмешиваются в дела мужа, если тот задерживается сначала до полуночи, а потом начинает и вовсе приходить домой под утро. Струге понимал, что если хранить «тайну совещательной комнаты» и далее, то однажды ночью Струге вернется уже в пустую квартиру. Антон вернулся домой вовремя, что случалось с ним в последнее время крайне редко. Снимая туфли, он всем своим существом чувствовал, что жена находится в том состоянии, когда взрыв может произойти в любой момент. Причина уже существует, нужен лишь повод. Например, укор Антона в том, что тот не выгулял в обед пса. «Как же так? – удивится Струге. – В обед я на работе!» Вот это и будет повод… А во сколько, собственно, он не на работе? Чтобы выгулять пса, а?
Струге прошел в комнату и бросил портфель в кресло.
– Саш…
Нож на кухне стучал с таким остервенением, словно это не юрист банка крошила капусту к супу, а Сашка Меншиков рубал головы стрельцам.
– Дорогая!
Стук прекратился, и жена вошла в комнату. Понимая, что ничего хорошего от этой смычки не получится, Рольф поджал хвост под брюхо и отвалил на кухню. Воровать капусту со стола нельзя, так хоть посмотреть… Все лучше, чем слушать то, что сейчас будет говориться. В такие минуты овчар лежал перед кухонным столом и из разговора хозяев пытался вычленить знакомые ему команды. Сейчас команды подавала хозяйка. Из комнаты доносилось:
– Антон, происходят странные вещи. Мне приходится СИДЕТЬ дома и ОХРАНЯТЬ имущество, как комнатной собачке. ЛЕЖАТЬ на диване, смотреть телевизор и листать журнал в ожидании того, когда муж вернется ДОМОЙ. СТОЯТЬ у окна и думать о худшем. КО МНЕ приходит мысль о том, что в нашу жизнь приходит что-то плохое…
Привстав от изобилия знакомых, резко произносимых команд, Рольф в недоумении стал прядать ушами. Если бы он умел думать, то первая пришедшая ему в голову мысль звучала бы так: «Представляю, что сейчас вытворяет в зале хозяин…»
– Саша… – Струге устало присел на подлокотник кресла и растер лицо руками. – Ты права. В нашу жизнь пришло очень плохое событие.
Саша почувствовала, как ее руки сами по себе начали судорожно теребить передник. Изображение мужа сначала было ясным, а потом стало расплываться… Вода – лучший способ исказить очертание предмета. Она боялась моргнуть, потому что из глаз тут же выскользнут слезинки. Муж увидит, что она плачет, а он так этого не любит. Он сразу становится беспомощным и теряется в выражениях. А ей сейчас нужна правда, какой бы ужасной она ни была.
– Женщина?.. – Она сама не слышала этого вопроса.
– Что? – Струге посмотрел на нее таким глупым взглядом, что Саша решила повторить вопрос.
– Женщина? – снова не понял судья. – Что – женщина? Какая женщина?
– В нашу жизнь вошла женщина?..
Пауза, во время которой Антон Павлович бестолково смотрел на жену, так затянулась, что из кухни высунулась мучимая любопытством лохматая морда. Очевидно, услышать ответ на этот деликатный вопрос хотелось в этой квартире не только Александре Струге… Судья же расслабился.
– Рольф, сможешь принести из холодильника пиво, а из шкафа – стакан?
Овчар понял, что можно войти.
Антон встал и мягко притянул к себе жену. Вспомнил, что ежедневно она кладет ему в карман пиджака чистый платок, вынул его и неумело стер с ее лица предательски вырвавшуюся на волю слезинку.
