Александр Никифоров - Дневник офицера КГБ
От удивления дуканщик открыл рот так, что в нем мог поместиться небольшой арбуз.
— Тысяча восемьсот? — переспросил он, оправившись от шока.
— Тысяча восемьсот, — спокойно повторяю я. — Исключительно из уважения к тебе. Не хочешь, не надо. Я же тебе повторяю: сервиз мне даром не нужен. Тахир, зря время теряем.
Самолюбие дуканщика было задето.
— Четыре пятьсот, — процедил он сквозь зубы.
Представляю, что ему стоило назвать эту сумму.
— Пошли, пошли, Тахир, — не обращая внимания на дуканщика, говорю я.
— Четыре триста.
— Ну, ты и настырный… Я же тебе русским языком объясняю. Не нужен мне твой сервиз. Тахир, ты хинди[44] знаешь? Объясни товарищу-господину.
— Четыре тысячи, — продолжает сбавлять цену дуканщик.
Тахир толкает меня в бок. Не хочешь, я возьму. Бери, так же молча отвечаю ему.
— Я покупаю сервиз, — говорит Тахир.
— Тебе не продам. Ему продам, — дуканщик показывает на меня пальцем.
Его глаза налились кровью. На висках вздулись вены…
«Так можно и до отверстия во лбу доторговаться», — глядя на возбужденный вид дуканщика, думаю я, но отступать было поздно.
— Две пятьсот и бутылка пива.
— Три двести. Последняя цена, — глядя на меня в упор, процедил дуканщик.
Пора соглашаться, иначе…
Заплатив деньги и получив сервиз, мы вышли из дукана.
— У меня аж пятки вспотели, — говорю Тахиру. — Думал, он мне горло перегрызет. Называется, зашли в дукан…
— Сам виноват. Зачем надо было его так злить? Не хочешь, не бери.
— А кто предложил зайти? Куда теперь с этим сервизом?
— Не нужен? Мне отдай.
— Размечтался!..
Решили зайти домой к Нуру и до моего отъезда в Союз сервиз оставить у него.
— За сколько купили? — спросила меня Давлатбегим, жена Нура.
— За три двести.
Достав из коробки чайник, я завел механизм. Зазвучала завораживающая мелодия из кинофильма «Шербурские зонтики».
— Не может быть, — говорит она. — Это молодой граф, его меньше чем за четыре семьсот дуканщики не уступят.
— Три двести, — подтверждает мои слова Тахир. — Санек индуса чуть до инфаркта не довел.
Оставив сервиз, мы пошли в шашлычную. Дойдем, наконец, сегодня до нее?
* * *Откушав шашлычок и лепешки и купив по дороге мороженого, вернулись к Нуру.
За столом сидела Давлатбегим с подружками. Вид у них был как у той жены, в час ночи ожидающей загулявшего мужа. Спинным мозгом почувствовал, что их суровые взгляды предназначались мне.
— У кого-то молоко сбежало? — пытаюсь пошутить.
— За три двести покупал, говоришь? — не обращая внимания на мою шутку, они разом обрушились на меня. — Дуканщик цену поднял до пяти двести. Ни «копейки» не уступает. Говорит, что убыток, причиненный тобой, ему нужно возместить. Удружил ты нам так удружил.
— Я тут при чем? Торговаться нужно умеючи. Чем шуметь, мороженым угощайтесь, — предлагаю я…
— Ты знаешь, Санек, почему он тебе так дешево сервиз продал? — Мороженое охладило пыл женщин. — Потому, что ты его брать не хотел. Так нам дуканщик сказал.
Хороший способ сбить цену. Надо взять на вооружение…
Глава 11
В Гостях у Муслима Исмата
— Вижу, рыбка тебе приглянулась, — говорю Махиру, наблюдая, с каким наслаждением он поглощает жареную рыбу.
— Вкуснятина! Ты почему не ешь?
— Да так. Пожить еще охота.
Махир насторожился.
— Чего смотришь? Эта, как ты говоришь, замечательная рыбка маринкой зовется.
— И что с того?
— Ничего. Просто она ядовитая!
Я частенько над Махиром подтрунивал. Склизкий он. Во всем выгоду искал. Если и заказывал продукты на месяц, то пару банок тушенки и столько же сгущенки. Водку вообще не покупал, редко — бутылку. Пил и ел в основном на халяву. Но как! Аж руки дрожали! Свои же земляки, офицеры из бригады, его недолюбливали. Жаловались мне, что он им чеки на афгани меняет по рыночному курсу.
— Да ты не переживай, — продолжаю куражиться. — Может, обойдется? В крайнем случае, унитаз лишний раз на меткость проверишь.
— Санек! Кончай людей пугать, — вступает в разговор Петр Сергеевич. — Смотри, Махир, — и он откусил от рыбы солидный кусок. — Ничего страшного не произошло.
— Когда тебе в госпитале поставят ведерную клизму, тогда и узнаешь, произошло или нет, — говорю Сергеевичу и совершенно серьезно добавляю: — Даю справку. Маринка, она же карабалык (харабалык), что в переводе означает «черная рыба», водится в реках Средней Азии. У нее брюшина изнутри покрыта черной пленкой, отсюда, возможно, и название «черная рыба». Так вот, эта самая пленка, а также икра и молоки ядовиты. Маринку нужно очень аккуратно разделывать.
— Откуда такие подробности? — Петр Сергеевич с недоверием смотрит на меня, но рыбу на всякий случай откладывает в сторонку.
— Из далекого детства. В Туркмении в Мургабе[45] я этой маринки столько переловил… Когда учился в КАИ, знающие люди нас тоже предупреждали.
Насчет КАИ я приврал, для убедительности. Хотел еще что-то добавить, но почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернулся вправо. На меня внимательно смотрел Муслим Исмат. Он с Игорем Митрофановичем сидел во главе стола.
— Мошавер Саша, ты почему рыбу не ешь? Может, тебе наше угощение не нравится? — обратился он ко мне. В его голосе я уловил нотки агрессии. Оказывается, Муслим все время наблюдал за мной, пока я шутил о ядовитых свойствах рыбы.
«Дошутился», — подумал я. Оскорбить хозяина подозрением на Востоке чревато…
— Угощение царское! А вот рыбу, товарищ генерал, не ем, — я умышленно обратился к Исмату по званию, он это любил. А кому не понравится, когда тебя генералом величают?
Муслим удивленно, но уже мягче посмотрел на меня.
— По восточному гороскопу я Рыба, — уточнил я.
Муслим засмеялся.
— Вон оно что… А я Скорпион.
Явный намек на превосходство.
— Тогда я спокоен: рыба постоянно в воде и никогда не затронет интересов скорпиона.
Мой ответ Муслиму понравился. Я встал.
— За прекрасный стол! За хозяина этого дома! За генерала Муслима Исмата!
Все дружно поддержали мой тост.
— Выкрутился, — толкает меня в бок Тахир. — На будущее с шуточками аккуратнее.
— Раньше надо было предупреждать.
* * *Застолье затянулось. Пора бы по домам. Время уже четвертый час дня.
Муслим Исмат, прекрасно понимая, что задерживаться нам не следует, продолжает о чем-то беседовать с шефом…
Время четыре часа. «Духи», наверное, уже перекрыли дорогу. Что-то сильно, сильно домой захотелось…
— Не будем злоупотреблять гостеприимством хозяина. Пора и честь знать, — шеф встает из-за стола. — Завтра продолжим беседу в Управлении. Нужно посоветоваться с Гульханом.
Отказавшись от предложенного Муслимом сопровождения, попрощавшись, сели в машины. Шеф дает короткий инструктаж: держать дистанцию, быть постоянно на связи, действовать по обстановке.
Проехали переулок. Тишина. Выехали на центральную улицу, прохожих почти нет. В Дехходже — идиллия. Город словно вымер. За ооновским городком дали газу. В районе камышей на склоне появились три «Симурга», переполненных вооруженными людьми.
«Приплыли», — мелькнуло в голове.
— Вроде исматовцы? — говорит Тахир.
Подъехали ближе. Точно они. Поприветствовав нас выстрелами в воздух, исматовцы развернули свои машины и умчались в город…
До вилл добрались без приключений. На следующий день в Управлении узнали, что Исмат, пока мы заседали за столом, выслал боевую группу, которая «очистила» для нас дорогу. С Муслимом Исматом ни душманы, ни государственные чиновники связываться не решались.
Глава 12
«В Багдаде все спокойно»
Вчера отметили День Победы. В Управлении было торжественное собрание. Стас выступил с докладом о Сталинградской битве. Афганцы слушали с интересом. Война, она везде война…
После официальной части нам вручили подарки. Силами афганских сотрудников был дан концерт. В целом ничего…
Перед отъездом на виллы произошел анекдотичный случай. В мошаверку, где мы все собрались, вошла толпа афганских пионеров (пионеры в Кандагаре тоже были). Девчушка лет десяти вручила Игорю Митрофановичу открытку и показала открытую ладонь, изображая цифру «пять».
— Молодец, — погладил шеф ее по голове. — На пятерки учишься?
Ни слова не понимая по-русски, та кивнула и вручила ему еще открытку, снова показав «пять».
— Так ты на одни пятерки учишься? Молодец, — снова похвалил ее шеф.
Тут же к шефу подбежали еще человек семь ребятишек и дружно начали вручать ему открытки, показывая «пятерки».
— Да вы все отличники! — говорит шеф, собирая у них открытки. — Молодцы!
