Александр Тамоников - Афганские сны

На этот раз открылась и дверка переднего пассажира, а к водителю прибавился еще один молодчик, ростом повыше и в плечах пошире. Он воскликнул:

– Да что за твою мать? Чего штукатурка вдруг начала сыпаться? Да так, словно халупу рушат? Иди, Репа, осмотри здание!

Алексей отошел в глубь барака, как хирург поднял облаченные в перчатки руки вверх. Репа медленно двинулся к бараку, подняв с земли увесистую трубу. Бубен стоял, опершись о крышу машины, и держал в правой руке ПМ. Главарь группы наблюдения, нарушив приказ босса, взял с собой ствол. Сейчас он следил за движением подчиненного, прикрывая того.

Алексей ждал.

Парень вошел в коридор, освещая его небольшим карманным фонариком:

– Кто тут бродит? Эй, нечистая!

Поляков шаркнул ногой. Это услышал бандит:

– Выходи, сука, или я тебя тут и похороню!

Алексей промолчал.

Подкинув трубу в руке, Репа пошел вперед. Заглянул в левую первую комнату, в правую. Повернулся, и тут же одной рукой Поляков перехватил руку бандита с трубой, другой сдавил в шейном захвате, перекрывая молодчику сонную артерию. Тот задергался, но, как ни старался, освободиться от железных объятий капитана спецназа не смог. Боролся он недолго. Захват сделал свое дело, и вскоре Алексей аккуратно положил на грязный пол тело бандита. Рядом легла труба, его оружие. С этим пока все! Теперь тот, у «Москвича», – Бубен, вооруженный пистолетом. Надо как-то и его заманить в барак. Алексей вернулся к проему в торце здания, выглянул, прикрываясь свисающей на проволоке бетонной глыбой. Увидел того, кого бандиты между собой называли Бубном. Заметил в его руке пистолет. Стал ждать. Время шло. Главарь начал нервничать. Это проявилось в его окрике:

– Репа? Ты куда делся? Бомжиху молодую, что ли, отловил? Подай голос!

Алексей, подражая Рожкову, крикнул:

– Бубен, помоги! Ногу подвернул, черт бы побрал этот барак!

Старший из бандитов не разобрал подставы. Вышел из-за машины, все так же держа вход в здание под прицелом. Громко спросил:

– Репа! Кроме твоей ноги, в сарае все в порядке?

– В порядке! Да помоги ты, больно!

Бубен передразнил Полякова:

– Больно ему! Под ноги смотреть надо!

Пошел к бараку. Алексей встал сбоку от входа. Как только в проеме возникла фигура бандита, капитан тут же нанес Бубну сокрушительный удар в челюсть, мгновенно лишив сознания. Забрал его пистолет. Затем перетащил тело старшего к подельнику. Связал обоих ремнями брюк, заткнув рты кляпами, сделанными из их же одежды, и быстро пошел к машине. Он готов был среагировать на появление в салоне третьего молодчика, но салон оказался пуст.

Бегло осмотрев «Москвич» и изъяв из него документы, лежавшие в бардачке, капитан вернулся в полуразрушенное здание.

Ногой ударил в ребра подельника Бубна:

– Подъем, пехота, замерзнешь!

Бандит очнулся. Схватился за бок, все же удар Алексей нанес ему в бок чувствительный. Ребра не сломал, но боль вызвал сильную.

Капитан присел перед бандитом. Взгляд того уперся в ствол пистолета. Поляков отвел оружие в сторону, спросив:

– Ну что, Репа? Попал, браток?

Бандит проговорил:

– Кто ты?

Черная маска, бронекостюм и оружие неизвестного мужчины привели молодчика в ужас, но он еще находил силы задавать вопросы.

Алексей ответил:

– Догадайся с трех раз!

Репа заметно побледнел:

– Ты тот, кто замочил Пыжа, Клопа и Жабу?

Поляков кивнул на дверь:

– Добавь к ним еще и Бубна!

– Так ты… ты и его…

– Да, я и его! – солгал Поляков.

– За… за что?

– Задаром, Репа! Совершенно бесплатно и бескорыстно, в целях очистки общества от таких, как ты с бывшими собратьями.

– Но тебе-то мы что сделали? Мы вообще никогда никого не трогали по-серьезному. И потом… послушай… мы всего лишь рядовые бойцы. Попали к боссу кто по глупости, кто за долги, вот… и пашем! Пахали!

Капитан поднял указательный палец левой руки:

– Правильно сказал. Пахали. Отпахались!

Репа приподнялся на локти, сделал движение назад, подальше от этого страшного человека в маске, но уперся в стену:

– Не надо! Слышь… не надо! Матерью клянусь, я на дела Бубна не ходил, все больше возле машины да на побегушках.

– Так ты шестерка?!

Репа закивал коротко стриженной головой:

– Да-да! На большее и не претендовал. На хер нужно. А все потому, что работы в городе стоящей нет, чтобы платили нормально…

Капитан прервал бандита:

– Ты мне еще о тяжелом детстве расскажи.

– Расскажу! Детство в натуре никакое было. Сначала малолетка, потом…

Поляков не желал слушать то, что говорил бандит, поэтому, в очередной раз прервав его речь, спросил:

– На кого пахал?

Парень протянул руку в сторону окна:

– На Бубна! Он у меня за бригадира был!

– Значит, Бубен? Смотри, какая шишка! А по виду и не скажешь. Так это он сам решил следить за домом напротив?

Глазки Репы забегали. Он понял, что неизвестный появился из-за старухи с девчонкой. Врать не имело смысла.

– Нет, конечно! Бубен лишь бригадир, а послал нас сюда Самед, заместитель Тахира, слышал о таком?

– Слышал! Говорят, от него любовница сбежала?

– Да! Недавно. Но она не любовницей была, шлюх под замком не держат. Их по всему городу полно. Тахир имел на Ольгу какие-то особые виды. Какие, сукой буду, не знаю!

– Он ищет ее?

– Для чего же мы здесь?

– Логично! Вы прибыли сюда вдвоем с Бубном или где-то рядом еще кто шарахается?

– Вдвоем, клянусь.

– Что приказал вам Самед?

– Следить за хатой матери и дочери Ольги!

Капитан недоверчиво сощурил глаза:

– А если бы она появилась здесь?

– Бубен должен был доложить об этом Самеду, а уж тот решил бы, что нам делать дальше. Но, скорей всего, привезти молодую бабу обратно к хозяину!

Поляков резким ударом вновь вырубил Репу. Перетащил тела в комнату, где был провален пол и зияла глубокая, черная дыра. Сбросил бандитов вниз. Вышел на улицу. Увидел фонарь Репы. Ногой раздавил его. Вслушался в ночь. Вокруг тихо! Даже слишком тихо, неестественно тихо! Пустырь. Но почему не проявил себя ни один бомж? Ни одна бродячая собака? Ушли в город? Или на западную оконечность поселка, где ровными рядами расположились участки садовых товариществ? Возможно. Ночью становилось холодно. А к зиме этот пустырь и вовсе пустел. Обитать здесь зимой невозможно. Даже в бараке! Убедившись, что за ним никто не следит, капитан подошел к машине. Ключ от замка зажигания вставлен в замок. От его, Полякова, пальцев. А следы на строительном мусоре ерунда. Теперь Алексею предстояло выполнить вторую часть плана, задуманного в Переславле. Пожалуй, самую сложную. А там кто его знает. Нередко на практике сложное оказывалось простым, а простое сложным! Перейдя пустынную улицу, Поляков открыл калитку дома № 7 по Третьему Речному переулку, миновал двор и поднялся на крыльцо. С него вновь осмотрелся. Никого. Тихо постучал. Ему не ответили. Пришлось стучать громче. Голос женщины внутри дома прозвучал неожиданно:

– Перестаньте греметь, кого вам надо?

Поляков кашлянул, ответил:

– Я от вашей дочери, Ольги!

Дверь открылась, еще совсем не старая женщина, закутавшаяся в пуховый платок, сказала:

– Прошу вас, заходите. И сразу в столовую! Там будет удобнее всего поговорить!

Алексей выполнил просьбу-требование матери Ольги. Хозяйка дома подготовилась к приему ночного гостя, закрыв окно столовой плотным одеялом. Так что свет из здания на улицу не пробивался. Хорошая светомаскировка, но сейчас совершенно необязательная. Впрочем, по этому поводу капитан не сказал ни слова. Женщина же старалась сделать все как нужно. Он представился:

– Алексей Поляков, или, если угодно, Алексей Николаевич Поляков.

Мать Ольги кивнула:

– Антонина Васильевна! Вы служили вместе с сыном?

– Да! В Афганистане! Игорь был моим подчиненным.

Женщина задумчиво произнесла:

– Вот откуда мне знакома ваша фамилия, как же, Игорь говорил о вас!

Поляков достал бережно хранимую им фотографию. Протянул хозяйке дома. Та взяла ее. Вздохнула:

– Да! Вижу! Игорек сбоку, вы посередине! Такие молодые!

– К сожалению, не все из тех, кто запечатлен на фото, дожили до окончания той безумной бойни! Эта фотография была сделана перед боем, в котором подразделение понесло очень большие потери.

– Слышала об этом! Мне жаль, и я скорблю.

Она ненадолго замолчала, чтобы через минуту спросить:

– В какую историю попала моя дочь? Она сказала, что все я узнаю от вас!

– Да, так будет лучше!

– Тогда присаживайтесь! Я налью горячего чаю, можете курить! И пожалуйста, не скрывайте от меня ничего!

Алексей отпил из чашки глоток ароматного, с какими-то травами чаю и, закурив, рассказал женщине все, что знал о судьбе ее дочери и о той опасности, что грозит ей и ее близким.