Михаил Нестеров - Оперативное вторжение

— Эй, воин! — лейтенант окликнул солдата, в третий раз оказавшегося поблизости. Настроение ни к черту, на работу выгнали, как быка на пастбище. Окончательно испортил торжественное настроение теракт на вокзале. Завтра прохожие будут провожать праздничный кортеж, украшенный разноцветными лентами, косыми взглядами. Коллеги по УВД уже косятся: погибли сослуживцы, траур внутри управления внутренних дел в частности и МВД в целом. Хоть плачь, хоть смейся. Впору отменять свадьбу.

Пушкарев бросил взгляд на часы: домой уже пора. Полковник Дамаскин отпустил лейтенанта со злобной присказкой: «Проверь, сколько там нассали спортсмены, и вали примерять свадебный костюм». Как раз по пути: мимо технической станции, сразу за которой открывался кольцеобразный автомобильный подход, и на дорогу, пересекающую поселок железнодорожников. А там любая машина попутная. Побыстрее бы приехать в отдел, скинуть автомат и — домой.

— Эй, воин! Хватит мотаться туда-сюда. Вам было русским голосом сказано: ходить группами по пять-шесть человек. Ты случайно не косяки палишь в одиночку? А ну, иди сюда. Шевели лаптей! — лейтенант замерз. Пальцы ног вообще ничего не чувствовали. Руки в шерстяных перчатках еще ничего, их можно попеременно засовывать в карманы форменного серо-синего бушлата с броской желтой надписью на спине: МИЛИЦИЯ. Ноги в карман даже при всей врожденной изворотливости не засунешь. — Ну-ка покажи, что у тебя в карманах, — начал привычно докапываться Пушкарев. До столба мог докопаться, а до этой прямостоячей «шпалы» — легко; кавказские черты солдата при его приближении проступали все отчетливее. Вот Пушкарев различил (когда «шпала» поправила шапку), что уши у него сломаны («Борец?» — спросил он себя), поэтому натянул шапку на глаза? Солдат-наркоман-спортсмен. Дикий, на сей раз — профессиональный симбиоз, рожденный в голове лейтенанта. Не хватало еще одного определения, которое все расставило бы по местам.

Вот сейчас милиционер точно определил, что в карманах солдатской шинели — или под ней — что-то есть. Что-то громоздкое, выпирающее острыми углами.

Инстинкт сработал поздновато. Когда лейтенант во взгляде невзрачного солдата уловил угрозу, которая небрежно перешагнула через решительность, он инстинктивно взялся за автомат, висевший под правой рукой, и мысленно представлял пистолет Макарова на поясном ремне и скрытый под теплой курткой. Солдат же в свои выпирающие карманы не полез. С шагом вперед он нанес лейтенанту сильный удар ногой по голени. Тут же высоко вынес ее вверх и провел боковой в голову. Не очень мощные удары, они лишь вогнали милиционера в ступор и окончательно пресекли его активность. Третий же удар был сокрушительной силы. С разворота. Напружиненная, как автомобильная рессора, нога описала дугу, и задник сапога, словно оснащенный шпорой, врезался в висок милиционера. С проломленной головой он рухнул на землю, как от выстрела из крупнокалиберной винтовки.

Чеченец проворно обошел лейтенанта и взял его под мышки. Он обладал невероятной силой, тащил восьмидесятикилограммовое тело, как перину.

Он действовал по обстоятельствам, быстро. Допустил ли ошибку?.. Но за ней крылась другая — на фоне устранения лейтенанта видевшаяся мелочной: под распахнувшейся, как воронье крыло, полой шинели четко обозначился короткий пистолет-пулемет «Штейр».

Находясь непосредственно в брошенном здании, боевик, не отпуская бесчувственного милиционера, а лишь перехватившись и помогая себе коленом, давящим в середину спины своей жертвы, сломал ему шею. Так сворачивают шею часовым, опрокидывая не вперед, а назад, ударяя ступней в подколенный сгиб. Сильные руки чеченца, прошедшего школу в диверсионном лагере Абу аль-Валида, буквально скрутили голову лейтенанта. Он лежал у ног террориста, на животе. Голова же, как в фильме ужасов, была вывернута назад. Белок в мертвых полуоткрытых глазах пялился на закопченный потолок...

Своей вины перед командиром взвода Кабаевым террорист не видел. Он в третий раз выходил к зданию, чтобы проверить связь по приказу самого лейтенанта. Ни в вагоне, где осталось двадцать человек, ни здесь рации и сотовые телефоны не работали. Какая-то аномалия. Теперь докладывать о ЧП придется, глядя в глаза командиру.

Террорист разбросал кучу мусора и открыл скрипучую металлическую створку, расположенную горизонтально. Вертикальная шахта была широкой, и труп лейтенанта милиции, падая в черную бездну, ни разу не задел бетонных стен. Глухой звук всплеска совпал со стуком вставшей на место створки. Ее снова скрыл мусор.

20

Полковник Артемов в очередной раз покачал головой: связи нет. «Сименс» офицера военной разведки казался в данный момент современным карманным «брегетом»: показывал лишь время и судорожно мигающие в поисках связи стрелки.

— Где-то близко работает генератор, — предположил лейтенант Родкевич. — Очень мощная наводка.

— Может, локомотив? — спросил Артемов. В 60 — 70 метрах отсюда стоял локомотив. Буквально в двух шагах — сразу за зданием, напротив которого поставили спецвагон и куда солдат затащил тело лейтенанта милиции, — проходили высоковольтные провода.

«Отойти от окон! Соблюдать спокойствие!» Эти предостережения, казалось, недавно выкрикнул не он, а кто-то другой, находящийся рядом невидимой тенью. Также Артемов не мог понять, как в считаные мгновения он сумел сориентироваться, охватить ситуацию целиком и отдать соответствующее распоряжение. Потом пошел анализ собственных действий.

Лейтенанта милиции убили буквально у него на глазах, за четыре часа с небольшим — это вторая смерть. И вот еще одна странность: Артемов не приник к окну, а отпрянул от него, как от готового разорваться тысячью острыми осколками. Чутье? Инстинкт военного разведчика? Как хочешь, так и назови. Когда солдат-салага, обладающий навыками диверсанта, схватил свою жертву под мышки, Артемов и выкрикнул: «Отойти от окон!» Негромко, но в надежде, что требовательные ноты пронесутся по мрачному проходу и коснутся каждого, кто в этот момент мог наблюдать это жуткое зрелище. Наверное, в этом выкрике был еще один момент, который остался без внимания: запрет смотреть на эту прелюдию к смерти.

То было не простое убийство, за ним призраком стояло нечто большее, что, наверное, и отшвырнуло полковника от окна. Любое рядовое происшествие сейчас либо накладывалось на теракт, либо шло с ним рука об руку. Чрезвычайное происшествие в эпицентре от основных событий. Это уже доказано практикой. Приставка «эпи» значит: это рядом, но не в центре, близко от него.

Казалось, прошли какие-то минуты с тех пор, как Артемов связался по сотовому со своим коллегой майором Кнышевым, находящимся в Москве. Осторожничал, не выходя хотя бы на свою секретаршу? Черт его разберет.

— Передай, — бросал он в трубку, — я на месте. Но выйти не могу — нахожусь в зоне особого внимания. Придется прокатиться вместе с Ильиным Передай шефу, он все поймет.

Была возможность выпрыгнуть из вагона на ходу, когда он в сцепке с маневровым локомотивом еле плелся по рельсам. Но то было из серии «007». Тем более что ничего срочного и ценного, кроме своего бренного тела, Артемов из «Столыпина» вынести не мог. Потом «не смог вынести», потому что посчитал неправильным оставить конвойных и их подопечных фактически без руководства.

Центр. Командный центр. Полковник стал во главе этого зарешеченного БИПа — боевого информационного поста.

— Давай сюда Ильина, — распорядился Артемов. И поторопил Родкевича: — Быстро!

Но пошел следом за старшим лейтенантом. Шагнул в «купе», бегло оглядел гнетущую обстановку в темно-синих тонах. Присев напротив морпеха, в котором нашел консультанта, полковник не преминул посетовать на превратности судьбы: сколько прошло с тех пор, как его консультировал человек, оценивающий действия новоявленного консультанта? Сутки с небольшим.

— Видел? — спросил Артемов, кося взглядом на окно.

— Да, — ответил Ильин.

— А тебя видели?

— С наружной стороны стекла бликуют.

— Проверял?

— Да, когда выходил покурить.

— Шутки в сторону. Что можешь сказать об увиденном?

— Мент по тяжелой пошел. Потом его добили.

Урод, который его кончил, вышел из здания, а «мусор» там остался. Потом еще трое сходили туда. С проверкой. Это не салаги, под которых они косят, они двигаются и смотрят как профи.

— И ты говоришь так спокойно...

Чила пожал плечами:

— С чего это я должен грузиться? Мне еще «восьмеру» тянуть, не забыл?

— Как можно! — воскликнул Артемов. — Только тебе две «восьмеры» тянуть. Не забыл?

— Как можно!

— Ну все, хватит! К каким выводам ты пришел? Что нам делать — не спрашиваю. Хочу послушать твое мнение не из простого любопытства, мне твои выкладки нужны для анализа. Хотя бы твои, — акцентировал полковник.