Сергей Соболев - Террорист №1

Разоблачившись, Романцев плюхнулся в кресло рядом с журнальным столиком. Его швейцарские часы, отличавшиеся изумительной надежностью и повышенной точностью хода, показывали ровно десять утра. На дворе стоял последний осенний денек, но это могло быть и не так. Лариса Сергеевна своими «экспериментами» сумела в сжатые сроки частично дезориентировать его, как во времени, так и в пространстве. Трудно сейчас судить о том, как ей это удалось, но она все же сумела внушить своему пациенту, что теперь он не может целиком полагаться, как раньше, на собственные чувства и ощущения и что впредь ему следует с большой долей скепсиса относиться к любому из собственных умозаключений… Пока он так и не смог разобраться в том, что вокруг него является истинным, объективно реальным, а что ложным, иллюзорным, искусственно созданным фрагментом некоей чудовищной мистификации, целей и задач которой он пока не способен понять…

До вечера Романцеву пришлось маяться в полном одиночестве. Несколько раз, правда, к нему в комнату заглядывал охранник, доставивший бутерброды, термос с горячим кофе и комплект шахмат, причем последний он доставил по просьбе Романцева. На вопрос Алексея, как долго они намерены его здесь держать, суровый детина коротко отрезал: «Сколько потребуется…»

От нечего делать Романцев разыграл несколько партий в шахматы. В молодости он играл «по мастерам», и хотя давненько не садился за доску, игровые навыки, конечно, сохранились. А возможно, что и приумножились, потому что в реальной жизни ему доводилось разыгрывать довольно сложные партии, не говоря уже о том, что и его самого не раз пытались использовать по ходу каких-то комбинаций, передвигая зачастую против его воли с одной клетки на другую.

С самим собой, естественно, сражаться было неинтересно, поэтому в качестве противника он выбрал себе Стоуна. Самого сильного из всех игроков, кого он только знал. И что любопытно, проиграл ему первые две партии как белыми, так и черными — хотя, казалось бы, уж сейчас-то все в его руках… Разозлившись на самого себя за этот, как выяснилось, глубоко сокрытый в его подсознании пиетет перед Карпинским, человеком, который многому его научил и который в то же время заставил его разочароваться во многих вещах, Романцев в темпе блица сыграл с добрый десяток партий, и по ходу каждой из них, меняя дебютные начала, он разделывал Стоуна как бог черепаху…

Он так увлекся этим занятием, что не заметил: окружающая его реальность, и без того зыбкая, стала трещать буквально по швам…

Романцев почувствовал внезапный приступ сильной тошноты, к которому тут же добавилась немилосердная головная боль. Однажды, сравнительно недавно, с ним уже случалось нечто подобное, когда его с диагнозом «острое пищевое отравление» определили в Центральный госпиталь МВД… Он обхватил пылающую голову руками, словно опасался того, что его череп вот-вот расколется, как грецкий орех под ударом молотка, а в следующее мгновение его буквально вывернуло наизнанку…

После того как он опорожнил свой желудок, ему стало чуть полегче. Кое-как он поднялся с кресла, но почва под ногами казалась настолько зыбкой, что он боялся ступить даже шаг. Его шатало из стороны в сторону, как пьянчужку, вдобавок к этому у него, кажется, начались глюки: ему почудилось, что часть стены перед ним куда-то исчезла, а из образовавшегося провала на него смотрят чьи-то налитые кровью глаза, явно не человеческие — и в этом кинжальном взгляде читается такая жуть, такая ненависть и яростная злоба, что у Романцева буквально кровь застыла в жилах…

В этот пиковый момент в помещение торопливо вошел один из охранников. Он был одет в комплект боевой амуниции, смахивающей одновременно на экспериментальный боекомплект «Гроза», который Романцеву доводилось видеть на одном из закрытых показов спецтехники и боевого снаряжения, а также в каких-то элементах на штатовский образец личного комплекта «объективного оружия», описание которого он встречал в одном из зарубежных журналов.

Впрочем, ему сейчас было не до этих тонкостей… Охранник, появившийся очень кстати, успел подхватить Романцева, готового уже рухнуть навзничь. Усадив своего подопечного на диван, он стащил с правой руки перчатку, покопался в одном из нагрудных клапанов, затем, вооружившись шприц-ампулой, сделал Романцеву спасительную инъекцию…

— С ним все нормально, — это были первые слова, услышанные Романцевым после длившегося какие-то мгновения забытья. — Ну как засекли наш объект, это понятно… Видно, следящие датчики фонят… Ты их видишь, да? Двое, говоришь?

Романцев, который после сделанной ему инъекции как-то даже неожиданно быстро пришел в себя, показал рукой на противоположную стену:

— Там… Я видел! Какая-то жуткая тварь на меня глядела…

Но стена, к его изумлению, вновь стала непроницаемой, и никакой «жуткой твари» он более не наблюдал. К тому же вскоре выяснилось, что охранник, чью голову украшал сферический шлем с полуприподнятым матово-черным забралом, переговаривается вовсе не с ним, а с кем-то другим, кто находится снаружи, за пределами коттеджа…

— Теперь они не отцепятся, пока не проверят, что тут и кто здесь, — после паузы сказал охранник. — Да, согласен, они своей «матрицей» зондируют местность, и скорее всего сами пока не въехали… Да откуда они могут знать?!

Романцев хотел встать с дивана, но охранник, положив ему на плечо свою неожиданно свинцово-тяжелую длань, зафиксировал его в прежнем положении. При этом он продолжал с кем-то переговариваться, благо «сферы», как уже успел догадаться Романцев, не только радиофицированы, но и снабжены парой миниатюрных телекамер каждая, картинка от которых, очевидно, подается прямо на дисплей, занимающий внутреннюю поверхность пуленепробиваемого «забрала».

— Да, согласен, — после очередной паузы сказал охранник. — Неизвестно еще, к кому подмога быстрее подъедет! Нет другого выхода, как спалить «матрицу»! Все, действуй…

Романцев мог лишь гадать о том, что происходит снаружи. Охранник, оставшийся надзирать над ним, на время прекратил всякие переговоры, заодно жестом дал понять уже полностью пришедшему в себя полковнику, что ему также следует помолчать… Минут пять или чуть больше прошли в томительном ожидании, затем боевик снял с плеча Романцева свою тяжелую руку и будничным тоном произнес:

— Все нормально… Одевайтесь, мы уезжаем отсюда! И не забудьте прикрыть личико маской…

Глава 17

Автофургон нырнул куда-то вниз, причем наклон был такой, как будто с крутой горочки покатились… Водитель так ловко припарковал «автозак», что Романцев и его немногословный сопровожатый, выбравшись наружу через задние дверцы, оказались лицом к распахнутой настежь кабинке лифта. Краем глаза, через прорези в маске, Алексей успел заметить, что они находятся в некоем подземном помещении, возможно, гараже — в тускло освещенном жерле бетонированного тоннеля он успел мельком увидеть с полдюжины разнокалиберных автомашин.

Лифт опустил их еще ниже, примерно на пару этажей. Воспользовавшись «индкартой», которую он сунул в прорезь считывающего устройства, охранник провел своего подопечного через помещение «шлюза».

— Дальше пойдете один, — легонько толкнув в спину Романцева, сказал он. — Там вас встретят…

Пройдя в люковый проход — броневая плита позади него под воздействием гидравлики тут же встала на место, — Романцев оказался в сравнительно небольшом помещении, размеры которого составляли примерно пять на три с половиной метра. Одна стена была целиком прозрачной, и через чуть затемненное стекло можно было разглядеть другое помещение, несколько больших размеров, с развешанными на стенах большими плоскими экранами и компьютерными терминалами, за которыми трудились с полдюжины операторов. Алексей сразу догадался, что «стена» эта проницаема лишь в одном направлении, а потому люди, находящиеся в операционном зале, не способны видеть тех, кто находится по другую сторону этой хитрой перегородки.

В помещении, если не считать самого Романцева, оказалась лишь одна живая душа.

— Вовсе не обязательно было везти меня сюда на ночь глядя, — недовольно проворчал Романцев. — С вами, Лариса Сергеевна, мне хватает общения и в вашей «тюряге»…

— Как самочувствие, Алексей Андреевич?

— Не дождетесь, — криво усмехнулся Романцев. — Конечно, аз смертен, но под вашу дудку я все равно плясать не стану…

— Разоблачайтесь, Алексей Андреевич, — сказала докторша, причем произнесено это было абсолютно спокойным тоном. — Справа от двери, видите, платяной шкаф… Маску тоже можете снять, никто из посторонних вас здесь все равно не увидит.

— Вы опять взялись за свое, Лариса Сергеевна? — Романцев стащил шлем и, раздраженно скомкав его, зашвырнул в приоткрытый шкаф. — Кстати… Там, в коттедже, когда случился «аларм», я вначале решил, что у меня начались «глюки». Подумал, что ваши подручные меня чем-то траванули… Ну да, подсыпали, к примеру, в кофе какой-то наркотик… Но слишком уж реально все это было! Не сразу, но я все же врубился, что дело-то происходит наяву, а не в моем отравленном наркотой сознании… Чуть позже, когда мы спешно ретировались из этого чертового коттеджа, этот ваш… Сергей? Или Артем? Короче, неважно! Так вот… Он на минуту затормозил, чтобы подобрать своего напарника… Я своими глазами видел сгоревшую дотла машину, вернее, оплавленное шасси… И чей-то труп видел, причем он был одет, кажется, в такие же доспехи, что и те двое ваших людей, которые опекали меня все это время!