Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения
Я напряг память и молча кивнул. Говорить не хотелось.
— Так и есть, — удовлетворенно кивнул доктор, достал из чемоданчика большой стеклянный флакон с буроватой маслянистой жидкостью, пластмассовый стаканчик, наполнил его до краев и протянул мне:
— Пейте. И далее каждые два часа делайте то же самое. Завтра к вечеру температура, надеюсь, спадет и вы снова придете в форму.
Я влил в себя содержимое стаканчика, показавшееся мне совершенно безвкусным, и опустил голову на горячую подушку. Любое шевеление требовало огромных усилий и вызывало уже знакомый мне образ стеклянных червячков, вне зависимости от того, были в этот момент открыты мои глаза или нет.
— Ну? — поинтересовался доктор, глядя сверху на мои мучения. — Как?
— Никак, — ответил я, облизнув мокрые губы, — пока никак. Может быть, позднее, когда подействует...
— Ладно. Лежите и постарайтесь, если получится, заснуть. И не забывайте про лекарство. — Он посмотрел на флакон, на боку которого была наклеена пестрая этикетка с китайскими иероглифами. — Дрянь, конечно, но зато быстро помогает.
Все-таки что бы ни говорили, а наши узкоглазые соседи знают толк в народной медицине! Знаете, отец Павел, говорят, что эту штуковину настаивают на сотне лесных трав, растущих только в Китае, примешивая к ним змеиный помет. Да вы не волнуйтесь, уже опробовано мною лично. В прошлую зиму. Сутки — и болезни как не бывало! — Семен Аронович ненадолго замолчал, видимо прикидывая, стоит или нет начинать со мной разговор на серьезные темы, когда я обеспокоен проблемами личного характера, но желание поскорее узнать мое решение относительно готовящегося побега Завьялова все-таки возобладало, и доктор, выбрав, как ему казалось, подходящий для вопроса тон, решил осторожно прозондировать почву.
— Отец Павел!.. Возможно, у вас не было достаточно времени, чтобы подумать над моим предложением относительно...
— Я согласен, — прохрипел я, не открывая глаз. — Нельзя ему позволить снова оказаться на свободе!..
— Я знал, что вы согласитесь мне помочь! — доктор не скрывал своей радости. — Уверен, у нас все обязательно получится!.. Тогда, если вопрос окончательно решен, поступим таким образом. — Семен Аронович поспешил выложить свои соображения немедленно. — Я как можно быстрее постараюсь поставить вас на ноги. Думаю, уже послезавтра вы будете в полном порядке. Потом я констатирую гепатит у Завьялова и, скорее всего, у Дронова, его соседа по камере, и постараюсь настоять на отправке их в областную тюремную больницу. Лечение займет не меньше месяца. После чего главный врач больницы позвонит мне и скажет, чтобы я забирал обратно своих зеков.
— Подождите... А каким образом я сам окажусь в тюремной больнице? Может, вы и меня уже заразили гепатитом?
— Как можно, батюшка! Как можно! — замахал руками Семен Аронович. — Просто я нахожусь в очень хороших отношениях е главврачом этой больницы...
— Он что, тоже покупает у вас ворованный морфий? — Язвительная и совсем нехарактерная для меня реплика сама собой слетела с языка. Видимо, здесь не последнюю роль сыграла высокая температура.
— Нет, ему я ничего не продавал. Просто у нас нормальные деловые отношения, основанные на взаимоуважении и, если можно так сказать, взаимном доверии. Я думаю, он не откажется, если я попрошу его поместить на время в свою больницу нашего тюремного священника, у которого неожиданно ухудшилось самочувствие из-за не дающей покоя вот уже много лет контузии, полученной им еще во время службы в Советской Армии. Вас поместят в отдельную палату «для своих». Отделение для «обслуживающего персонала» находится у них на том же этаже, что и отделение активной терапии, где после перевода из инфекционного окажутся Завьялов и Дронов. Главврач по моей просьбе не только организует вам медицинское обслуживание на высшем уровне, но и разрешит посещать поправляющих свое здоровье заключенных и вести с ними душеспасительные беседы.
— Почему вы так в этом уверены? — спросил я.
— Потому что я уже говорил с ним на этот счет, — неожиданно и очень спокойно ответил доктор. — К тому же, отец Павел, в больнице отнюдь не такой строгий внутренний режим, как здесь. Внешняя охрана — Да, серьезная, с тремя рядами «колючки» и караульными вышками, а внутренний режим значительно мягче.
Как-никак, больные, хоть и зеки... Я почти уверен, что у вас, священника, будет возможность более-менее свободно передвигаться по больнице. — Семен Аронович закрыл свой чемоданчик с медикаментами и поднялся со стула. — А сейчас, отец Павел, попробуйте заснуть. Не буду больше вам действовать на нервы. Я прекрасно понимаю, как себя чувствует человек, у которого высокая температура! До свидания. И помните — вы моя единственная надежда.
Часть 2
АНЖЕЛИКА
Глава 16
Красный «мерседес», проскочив запрещающий сигнал светофора, резко затормозил, остановившись у бордюра и недовольно урча мощным двигателем. На еще влажном после недавно прошедшего дождя асфальте изогнувшейся в сторону змейкой остался отпечаток его широкого, более двадцати сантиметров в ширину, протектора.
Инспектор ГАИ, неизвестно откуда появившийся сразу же за перекрестком и ловко взмахнувший своим полосатым жезлом, довольно провел ребром ладони по пышным усам и вальяжно направился к водительской двери роскошной иномарки.
Сержант Голубев любил, когда правила дорожного движения нарушались вот такими богатенькими самолюбивыми лихачами. Совсем не то, что потрепанные, грязные от передвижения по грунтовым дачным дорогам, двадцатилетние «Жигули» и «Москвичи», владельцы которых чуть ли не на коленях начинали умолять «товарища сержанта» применить к ним самый минимальный штраф, иначе их дырявый семейный бюджет, чудом держащийся на плаву лишь благодаря постоянным ковыряниям в огороде, даст непоправимую трещину. С этими больше нервов, чем денег. А вот «крутые» — совсем другое дело! Здесь можно сорвать деньгу сразу за несколько позиций.
"Здравствуйте, я инспектор ГАИ такой-то... Ваши права и техпаспорт, будьте любезны... Что-то мне печать здесь не нравится... Какая-то она размытая... Что? Меня не интересует, где вы покупали свою машину, я привык верить тому, что вижу... Откройте капот... Номера случаем не перебитые?..
Сегодня утром одну точно такую же машину угнали с улицы Марата... Откуда я знаю, может, у вас механик знакомый как спринтер работает... Откройте багажник... Аптечка, знак аварийной остановки, огнетушитель имеются?.. Откройте аптечку... Почему валидол с просроченным сроком годности? А кто знает?.. Сейчас проедем с вами в отделение, я вам правила покажу, если вы забыли. Там черным по белому написано: все находящиеся в автомобильной аптечке лекарства должны иметь определенный срок годности... А у вас что?.. Вот именно!.. Так... А колеса почему вовремя не меняем, товарищ водитель, а?! Посмотрите на свой протектор!..
Вот, слева... Какой должна быть минимальная остаточная величина?.. Ах, не помните?.. Тогда я вам напомню... Что вы мне деньги суете, я вам еще ничего не сказал... Без квитанции?.. Можно и без квитанции... Сколько здесь?.. Хорошо, езжайте... Только смотрите, там, на Приморском, за мостом, тоже наряд стоит..." Примерно на такой разговор с нарушившим правила водителем красного «Мерседеса-300» и рассчитывал сержант Голубев, останавливаясь возле водительской двери и настойчиво стуча пальцами по тонированному до черноты стеклу. Кстати, вот и еще один пунктик прибавляется... Минимальная светопропускаемость должна быть не менее семидесяти процентов, а здесь и двадцати-то не наберется.
— Инспектор ГАИ старший сержант Голубев, — не глядя на плавно опускающееся вниз стекло, лениво пробормотал себе под нос гаишник. — Правила движения почему нарушаем, а, товарищ водитель?
— Извините меня, пожалуйста, но я очень тороплюсь. У меня через десять минут интервью с губернатором Санкт-Петербурга, в мэрии, — ответил донесшийся из мягкого кожаного чрева «мерседеса» ангельский женский голосок, моментально толкнувший Голубева в коленки и низ живота. — Вот, пожалуйста, мое журналистское удостоверение. Видите? Анжелика Гай, еженедельник «Невский репортер». — И изящная загорелая ручка с золотым колечком и нежно-розовыми ноготками протянула сквозь образовавшуюся в боковой двери пустоту закатанный в тонкий прозрачный пластик прямоугольник с маленькой цветной фотографией и большой синей печатью. На застывшего сержанта из глубины салона пахнуло дурманящей смесью дамских ментоловых сигарет и изысканных духов «Органза».
— Анжела?! — Голубев растерянно хлопал глазами, глядя на улыбающуюся блондинку с длинными роскошными волосами и с трудно объяснимым внутренним чувством узнавая в этой супердевочке свою бывшую одноклассницу и первую любовь Анжелу Андрееву, с которой они не виделись с самого выпускного вечера в школе.
Да, однажды он уже слышал краем уха от кого-то из бывших одноклассников, с кем поддерживал отношения, что самая красивая девочка Васильев-скоро острова теперь сменила фамилию и работает журналисткой в одном из стремительно завоевывающих популярность питерских журналов. И что у нее, дескать, есть очень богатый и высокопоставленный покровитель. В этом, к слову сказать, он, рядовой питерский гаишник, не видел ничего из ряда вон выходящего, поскольку если и были в городе на Неве женщины, заслуживающие жить как королевы, то Анжела, несомненно, принадлежала к их числу. По крайней мере, так считал когда-то без ума влюбленный в свою одноклассницу Игорь Голубев, стоящий сейчас на дороге с полосатой милицейской палкой в руке и во все глаза таращившийся на ослепительно красивую даму в обтягивающей роскошную грудь красной водолазке.
