Игорь Срибный - Чудесный день в аду
Глава 11
Разведчики вышли к месту схватки Костяна с «духами». Зловещее место все еще хранило следы смерти: обломанные ветки кустов, на которых еще не смылась дождями запекшаяся кровь, выбитая каблуками земля под кустарником…
Внимательно осмотрев следы, разведчики не обнаружили ничего, что говорило бы о дальнейшей судьбе Кости.
– «Духи» могли пленить его? – спросил Кефир, который меньше других знал Костяна.
– Могли, – ответил Кум. – Мертвого. Или без сознания.
– Смотрите, – Седой выбрался из-под куста и раскрыл ладонь. На ладони сверкал алой эмалью знак «ТуркВО».
– Что за знак? Впервые такой вижу. – сказал Кефир.
– Туркестанский военный округ, – ответил Седой. – У меня тоже такой был, потерял в Афгане. Костя постоянно носил его с собой, закалывая им внутренний карман «комбы». Это точно его знак.
– Значит, здесь он и погиб, – уверенно сказал Кум.
– Не факт. – Седой никак не хотел соглашаться с гибелью друга. – «Духи» не стали бы уносить его тело. Зачем?
– Ну, может, жив был еще?
– Дорезали бы на месте и бросили здесь, – ответил Седой. – В лучшем случае, могли прикопать где-то рядом. Но земля только здесь – у кустарника. Дальше везде камень.
– Отсюда «духи» могли пойти только вниз – к реке, или вот так – прямо в горы, к хребту. Всего-то два пути. Давайте пройдем и туда, – Кум кивнул головой вниз, – и по тропе к хребту. Если прикопали, могила будет видна по свежим камням.
– Пошли! – согласился Седой. – Ты, Кум, спустись к реке, а мы с Кефиром пройдем по тропе. Портативные рации не выключать.
Через час захрипел динамик рации, и Кум позвал разведчиков к реке, указав ориентир.
Цепляясь за ветки, чтоб не сорваться с крутого склона, они быстро спустились к реке и вышли к широкой излучине. Река делала здесь широкую петлю, омывая довольно большой полуостров, густо заросший орешником и боярышником.
Кум сидел на поваленном временем стволе у края полуострова и курил.
– Смотри, командир, – он кивнул на широкое кровавое пятно, залитое полусырой кровью.
Седой сковырнул ножом верхние камни: внизу потеки крови были обширны и проникали глубоко под камни. Мелкая водяная пыль, поднимаемая бьющейся о камни водой, не давала крови полностью засохнуть, сохранив след для разведчиков.
– Здесь ему отрезали голову, – уверенно сказал Кум, кивнув подбородком на пятно.
– Или свежевали барана… – не хотел сдаваться Седой. – Где голова? Где тело?
– Седой, ты забыл, какой дождь лил в ту ночь, когда мы пошли на плато? Уровень воды тогда поднялся больше чем на метр, вспомни! Если они бросили тело в поток, то уже утром оно было в Каспии. Вода-то перла со страшной скоростью…
– Эй, командиры, идите-ка сюда! – позвал Кефир, стоящий у крайнего к ручью дерева.
Разведчики подошли. Кефир молча кивнул головой на висящий на ветке солдатский жетон. Жетон был пробит пулей почти посредине, и его рваные края еще сохранили следы крови, запекшейся в разрывах металла. Вторая пуля оторвала нижний край жетона, загнув его лепестком. Цифры на жетоне были сбиты напрочь пулей, но на обратной стороне Седой увидел выцарапанную иглой на мягком алюминии мелкую надпись 0(I)Rh-. Точно такая же надпись была выцарапана и на его жетоне. У них с Костей была одна группа крови.
– Это его жетон… – враз осипшим голосом сказал Седой. – Его…
Он достал из кармана знак «ТуркВО» и прикрепил его к тесьме жетона.
– Вот и весь памятник, который мы можем оставить тебе, Константин. Братишка…
– Спи спокойно в водах морских, – сказал Кум, перекрестив грудь широким крестом.
– Даруй, Господи, царствие небесное павшему воину Христову, – добавил Кефир.
Седой вытряхнул из тощего рюкзака фляжку с водкой и плеснул на палец в колпачок.
– Давай, Кум, помянем Костяна, как положено, – он протянул колпачок пулеметчику. Кум хлебнул и передал колпачок Кефиру. Седой отхлебнул из фляжки.
Постояв на берегу, у тихого теперь ручья, мягко журчащего по камням, они одновременно развернулись и пошли обратно…
У подножия плато их встретил Экстрим, неожиданно вышедший из кустов и едва не напоровшийся на очередь шедшего первым Кефира. Седой, ни слова не говоря, сильно ударил сапера в челюсть. Мишка устоял на ногах и удивленно воззрился на командира.
– За что? – спросил Мишка, часто хлопая густыми, как у девчонки, ресницами.
– За то, что чуть не понудил боевого товарища принять смертный грех на душу. Хер ли ты выскакиваешь, как черт? Знаешь же прекрасно, что должен предупредить о своем присутствии!
– Если честно, вы так тихо шли, что я прозевал ваше приближение. И выскочил, чтоб перехватить вас перед минным полем.
– И ты считаешь это оправданием? В следующий раз, если Кефир не пристрелит, то я тебе врежу по полной, не жалея твоих хрупких зубов… Веди давай, Сусанин!
Глава 12
Экстрим провел разведчиков через оставленный проход и ушел доделывать свою работу.
Филин и Качок сидели в камнях, внимательно осматривая местность; остальные спали, измотанные боем и тяжелым переходом, отнявшим последние силы. Услышав шаги пришедших, разведчики зашевелились, продирая глаза.
– Как вы? – спросил Филин, едва взглянув на посеревшее лицо командира.
– Пойдет, – буркнул Седой и упал на рюкзак, даже не сняв мокрую от пота разгрузку. – Кум, распределите посты по два человека, смена по часу. У кого есть ПНВ?
– Я взял на всякий случай, – сказал Качок.
– У меня ночной прицел на винтовке, – добавил Суслик.
– В прицел смотреть постоянно – аккумулятор посадишь за час, – сказал Седой.
Ему пришлось все-таки встать и достать из рюкзака ПНВ, который он носил с собой всегда. ПН-1 был старый, еще советского военпрома, но его главным преимуществом было то, что работал он и от батарейки «Крона», и от четырех пальчиковых батарей, и от бортовой сети бронетехники. Единственным его недостатком было то, что его приходилось держать в руках у глаза. Но качество изображения было не хуже, чем у современной техники. Седой положил его на камень: пользуйтесь.
– Я ширну себе анальгин с димедролом – может, удастся поспать маленько, – сказал он разведчикам, доставая аптечку. – Не дергайте меня без необходимости.
Скоро стемнело. Уже в сумерках пришли Экстрим и Крот, еле передвигая от усталости ноги.
– Обставились? – спросил Суслик, который, накрывшись лохматой снайперской накидкой, лежал на своем НП.
– Обставились, – ответил сапер, стаскивая мокрые от пота берцы. – Не пролезут гады. Мы две линии пустили: первую на подъеме из растяжек с сигналками, вторую в двухстах метрах от нас, рабочую.
– А если опять со своим крутым английским прибором попрутся?
– Найдут обманку, а подорвутся на ловушке. Все, братан, я отрубаюсь…
Едва Мишкина голова коснулась коврика, как он тут же засопел, чмокая по-детски губами.
Крот еще долго сидел на камне, перебирая что-то в сумке саперов. Наконец он поставил сумку, и его голова стала клониться к груди. Суслик толкнул его, чтоб отослать спать, но Крот мешком свалился прямо на камни и сразу захрапел. Суслик ухмыльнулся и прильнул к окуляру ночника, разглядывая в мерцающем зеленоватом свете плато…
Ночью Седой проснулся, как будто кто-то толкнул его. Он сел на коврике, осматриваясь. Ночь была темная: все небо затянуло плотной пеленой туч, в редких прогалах которых тускло светили мелкие звезды. С гор тянуло свежим ветерком. Было очень тихо, даже цикады не орали свою трескучую ночную песню. Седой по привычке глянул на светящийся циферблат часов. Было 2.45 – самое время сна. Он прополз к НП и тронул за бедро разведчика, накрытого снайперской накидкой. Тот вскинулся и оглянулся, сбросив капюшон. В темноте лица не было видно, и Седой шепотом спросил: «Что там на плато?»
– Пока тихо, – ответил Кефир, которого Седой узнал только по голосу. – Пару раз мелькнули засветки в ПНВ, и все.
– Когда? – спросил Седой, напрягаясь.
– Да вот, только что, – ответил Кефир. – И минуты не прошло.
– Дай-ка «ночник», – потребовал Седой.
– Твой у Филина, – ответил Кефир. – У меня ПНВ Качка.
– Давай! – Седой занервничал. Он знал, что ПНВ Качка, чудо-прибор китайского производства, неизвестно зачем и за какие деньги закупленный у восточного соседа, при быстром передвижении объекта перед объективом дает только бликование, часто неразличимое и не идентифицируемое глазом.
Прильнув к объективу прибора, Седой поймал резкость и стал внимательно, квадрат за квадратом осматривать плато. В зеленовато-сером свете видоискателя проплыли кусты подъема, группа деревьев на южном склоне… И вдруг две резкие засветки мелькнули среди деревьев и сразу же ушли, погаснув в тени каменной гряды.
– «Духи»! – выдохнул Седой, не отрывая глаз от прибора. – Буди пацанов!
Кефир тут же исчез, ужом скользнув между камней.
Справа к нему подполз Филин и, не узнав в кромешной темноте командира, прошептал:
